Любен Каравелов - Повести и рассказы

— Я не бунтовщик. Я человек мирный. В меня никакой дьявол не вступал. Я верноподданный султана, — возразил он, стараясь держаться подальше от ретивых верноподданных султана.

Но мелкие шажки его никак не могли соперничать с огромными шагами турецких, гладиаторов. Наконец, после двенадцатого тумака, он вступил в конак и приготовился предстать пред светлые очи Митхад-паши.

— Входи скорей, — сказал один из часовых, стоявших у входной двери.

— Паша целый час тебя ждет, — прибавил другой, поглядев на Ненчо, как волк на ягненка.

Ненчо вошел и весь превратился в слух.

— Ты — Ненчо Тютюнджия? — спросил Митхад-паша.

Потом, повернувшись к киру Георгию, приказал:

— Скажи ему: пусть расскажет, что было у Стойчо.

Разумеется, кир Георгий, как сделал бы на его месте всякий чорбаджия, постарался дать почувствовать будущему зятю свое значение. Устремив взгляд в потолок, он промолвил:

— Не робей. Митхад-паша не похож на других пашей, которые желают, чтоб перед ними трепетал и правый и виноватый. Митхад-паша — добрый человек и справедливый начальник. Он вызвал тебя, чтоб ты рассказал, о чем говорили у Стойчо, и назвал главных заговорщиков. Говори, не бойся.

Физиономия Ненчо Тютюнджии сразу изменилась. Идя в конак Дунайского валин, он чувствовал, что у него душа ушла в пятки; но, узнав от кира Георгия, что шкура его в безопасности, а беда грозит другим, он злобно сверкнул глазами, и в голове его тотчас возникла мысль о мщении. Короче говоря, Ненчо решил выместить на более слабых и свой напрасный страх и тумаки жандармов.

— Я хорошо знаю, что у Стойчо в доме было собрание заговорщиков и что в заговоре участвуют около тридцати человек. Могу назвать имена, — заявил он.

— Ты должен отправиться к Стойчо, войти в доверие к заговорщикам и узнать все их тайны, — сказал Митхад. — Это необходимо. Я хочу убить медведя прямо в берлоге. Понял? Если сумеешь все как следует разнюхать, щедро тебя награжу, а не сумеешь — посажу в тюрьму как заговорщика.

— Через несколько дней все узнаете, — промолвил Ненчо. — Я и сейчас могу назвать заговорщиков, но еще не знаю, какая у них цель и какие связи.

После этого Георгий встал и вместе со своим будущим зятем покинул конак.

Пробило полночь. Все было погружено в дремоту и сон. Не спали только несколько пьяных сынов адамовых, несколько распутниц и несколько турецких стражников. А кто еще? Потом увидим. Ночь была темная, небо покрыто тучами — обстановка благоприятная только для влюбленных да воров. Исполняли ли в эту ночь свои обязанности последние, не знаю; знаю только, что за домом Георгия, в саду, сидели два юных существа, чуждых мелким человеческим страстям и желаньям присвоить себе чужую собственность.

— Ты моя жизнь, — говорило существо мужского пола. — Ради тебя я готов забыть все на свете, всю вселенную, всех друзей. Но я не в состоянии ничем тебе помочь. Мне придется оставить тебя и бежать. Если я останусь в этом проклятом городе и отдамся в руки врагов нашего народа, то тебе ничем не помогу, а сам погибну! Здесь меня ждут только пытки, оковы, колодки, виселица… Я должен искать спасения на чужбине, уйти в изгнание. Тяжело!.. Конечно, кто знает? Может случиться, что я встречу искренних, добрых, честных людей, которые будут мне друзьями. Но без тебя я не могу быть счастливым. Отсюда уйдет только мое тело: душа моя давно посвящена Болгарии, а сердце принадлежит тебе.

Марийка, до тех пор стоявшая неподвижно, как каменная, вздрогнула и закрыла прекрасными длинными ресницами полные слез глаза. Она боялась выдать мысли, в эту минуту возникшие у нее в голове. Но ей были чужды нерешительность и ложный стыд. Она прекрасно понимала, что ее будущее, все ее счастье зависят от одного ее слова. Схватив Смила за руку, она прижала эту милую руку к своей груди и нежным, но твердым и решительным голосом проговорила:

— Я и после смерти останусь твоей. Никакая сила в мире не заставит меня отказаться от любви к тебе. Если хочешь, чтоб я бежала с тобой, я готова хоть сейчас. Если велишь терпеть и ждать, буду жить и мучиться. Если скажешь, чтоб я утопилась — вон Дунай! Я уже давно не принадлежу себе. Говори, что мне делать.

Смил страстно обнял ее.

— Боже, что я слышу! — сказал он. — Ты готова сделать то, чего хочу я, и считаешь это хорошим для нас обоих! Ты сама предлагаешь то, о чем я не смел и думать!.. Так пусть же будет так!.. Только правду ли ты говоришь? Действительно ли решила бросить все и быть со мной? Действительно ли готова пожертвовать для меня и жизнью и честью? Говори скорей.

— Честью я не пожертвую даже ради господа бога. Все — твое, только честь моя принадлежит мне, — ответила Марийка.

— Но если ты бежишь со мной, тебя будут считать нечестной девушкой.

— Это не бесчестье. Я поступила бы нечестно, послушавшись отца и выйдя за Ненчо Тютюнджию. Если я хочу бежать с тобой, то это потому, что люблю тебя и желаю остаться честной. А разве было бы честно выйти за Ненчо, который мне противен, постыл, и всю жизнь его обманывать? Разве честно послушаться отца и стать всеобщим посмешищем, вызвать к себе презрение всего света? Каждый ищет себе подходящую пару, а я — в угоду отцу и его турецким симпатиям — отдам свою руку какой-то обезьяне? Этому не бывать!

— Значит, ты решила бежать со мной?

— Да, — твердо ответила Марийка.

— Если так, я снова нашел свое потерянное счастье. Вот уже неделя, как я ищу возможности увидеть тебя и поговорить с тобой. За это время я вытерпел гораздо больше, чем за вею свою жизнь. Никак не могу понять твоего отца. Он готов выдать тебя хоть за цыгана, лишь бы только у этого цыгана были деньги и он не требовал приданого. А я богат, да так, что могу удовлетворить самого алчного скрягу. С какой же стати он нарушил свое слово, вдруг решил выдать тебя за Ненчо и принялся так жестоко преследовать меня? В чем дело?

— Отцу сказали, что ты замешан в каком-то заговоре. Несколько дней тому назад сам Митхад-паша сообщил ему, что вы собираетесь у дедушки Стойчо и решили поднять восстание против турок. Митхад-паша поручил моему отцу и жениху следить за вами и, как только они узнают, что у вас собрание, сейчас же сообщить ему об этом. Третьего дня вечером Ненчо пришел к нам и сказал отцу, что вы собрались у Стойчо и что среди вас мои братья. Узнав об этом, отец чуть с ума не сошел. «Мои сыновья среди разбойников! Мои сыновья идут против правительства и родного отца!» — воскликнул он и стал проклинать все на свете. Ненчо успокаивал его, говорил, что мои братья зашли к Стойчо случайно и не участвуют в заговоре. Но отец не слушал его и продолжал бегать взад и вперед, рвать и метать. Наконец, сказал: «Послушай, Ненчо! Не говори никому, что ты видел моих сыновей у Стойчо. Если проболтаешься, дверь моего дома для тебя закрыта… Ты знаешь чорбаджи Георгия! Держи язык за зубами и прежде думай, потом говори. Мои сыновья должны остаться чистыми и перед правительством и перед людьми. Я скажу Митхаду, что сам послал их туда, чтобы разузнать все как следует и обнаружить главных коноводов. Понял? Пока ступай, а завтра вечером приходи». Потом позвал сыновей. Что у них там было — не знаю, только когда они вышли, он не своим голосом кричал: «Без ножа зарезали! Кончена моя жизнь! Шкуру с них живых спущу, с негодяев! Ой-ой-ой! Зачем только меня мать родила!.. Ой-ой-ой, ой-ой-ой!» Вошли мы, видим: лежит полумертвый на лавке. Позеленел, глаза красные, губы в пене. Вот все, что я знаю. Доктор боится, как бы в самом деле с ума не сошел.