Эрнест Хемингуэй - По ком звонит колокол

Простак поднял ружье над головой.

– Я понял, – сказал он. – Это очень просто.

– Сначала кидаешь небольшой камень, чтобы обратить на себя внимание, потом показываешь, откуда и сколько человек идет. Смотри, чтоб они тебя не увидели.

– Да, – сказал Простак. – А гранату можно бросить?

– Только после того, как застрочит máquina . Может случиться, что кавалеристы заедут сюда, разыскивая своего товарища, но нас не заметят. Они могут поехать по следам Пабло. Нам сражение ни к чему, хорошо, если удастся его избежать. Надо сделать все, чтобы его избежать. А теперь шагай наверх.

– Me voy , – сказал Простак и, закинув карабин за спину, стал карабкаться на скалу.

– Теперь ты, Агустин, – сказал Роберт Джордан. – Что ты знаешь о пулемете?

Агустин, высокий, смуглый, заросший щетиной, с глубоко посаженными глазами, узкой щелкой рта и большими натруженными руками, сидел рядом на корточках.

– Pues [109] Ну, итак ( исп .). , знаю, как его заряжать. Как наводить. Как стрелять. Больше ничего.

– Запомни: ты не должен стрелять, пока они не подойдут на расстояние не больше пятидесяти метров и пока ты не убедишься, что они действительно направляются к пещере, – сказал Роберт Джордан.

– Понятно. А пятьдесят метров это где?

– Вон у той скалы. Если с ними будет офицер, первым убей его. Потом стреляй в остальных. Стволом води очень медленно, достаточно повернуть совсем немного. Я научу Фернандо прочищать его. Держи ручки крепко, чтобы пулемет не прыгал, целься тщательно и, если сможешь, больше шести пуль за раз не выпускай, потому что прицел сбивается. Но каждый раз стреляй в конкретного человека, потом наводи на другого. Всаднику целься в живот.

– Да.

– Кто-то должен удерживать треногу в неподвижном положении, чтобы пулемет не прыгал. Вот так. Этот же человек будет перезаряжать для тебя пулемет.

– А ты где будешь?

– Я буду вон там, слева и повыше, оттуда мне все будет видно, и я смогу прикрывать твой левый фланг своей маленькой máquina . Вот отсюда. Если они заявятся, таким образом можно будет их всех перебить. Но ты не должен стрелять, пока они не подойдут достаточно близко.

– Не сомневаюсь, что мы сможем устроить им бойню. Menuda matanza [110] Маленькая бойня ( исп .). .

– Но я все же надеюсь, что они здесь не появятся.

– Если бы не твой мост, мы могли бы перебить здесь их всех и уйти.

– Это было бы бессмысленно. И ничего бы не дало. А мост – часть плана, ведущего к победе в войне. Устроить стычку здесь – ерунда. Просто незначительный инцидент. Ничто.

– Qué va , ничто! Каждый убитый фашист означает, что на одного фашиста стало меньше.

– Да. Но, взорвав мост, мы сможем овладеть Сеговией. Столицей провинции. Подумай об этом. Это будет первая взятая нами столица.

– Ты серьезно в это веришь? Что мы можем взять Сеговию?

– Да. Это возможно, если мы взорвем мост в нужный момент.

– А хорошо бы и бойню здесь устроить, и мост тоже взорвать.

– Больно уж у тебя велик аппетит, – сказал Роберт Джордан.

На протяжении всего разговора он не переставал следить за воронами. Сейчас он увидел, что одна из них насторожилась, потом каркнула и взлетела. Но другая осталась сидеть на дереве. Подняв голову, Роберт Джордан посмотрел вверх, туда, где среди скал должен был затаиться Простак, и увидел его обозревающим простор внизу, никаких знаков он не подавал. Роберт Джордан склонился над пулеметом, отвел затвор, заглянул в отверстие казенной части и вернул затвор на место. Одна ворона все еще сидела на дереве. Другая описала широкий круг над заснеженной землей и тоже снова уселась на дерево. От солнца и теплого ветра снег большими шапками срывался с отяжелевших сосновых ветвей.

– Небольшую бойню я припас для тебя на завтрашнее утро, – сказал Роберт Джордан. – Надо будет ликвидировать пост на лесопилке.

– Я готов, – сказал Агустин. – Estoy listo.

– А также пост в домике дорожного смотрителя, что ниже моста.

– Могу тот, могу этот, – сказал Агустин. – А могу и оба.

– Оба не получится. Это надо сделать одновременно, – объяснил Роберт Джордан.

– Тогда любой, – сказал Агустин. – Я давно стосковался по делу в этой войне. Мы тут у Пабло от безделья уже гнить начали.

Подошел Ансельмо с топором.

– Еще ветки нужны? – спросил он. – По мне, так уже хорошо и так.

– Не ветки, – сказал Роберт Джордан. – Два небольших деревца, мы их воткнем одно здесь, другое – там, тогда будет выглядеть более естественно. А то тут слишком мало деревьев, чтобы наша маскировка выглядела натурально.

– Сейчас сделаем.

– Только сруби их подальше в лесу, чтобы пни не были видны.

Роберт Джордан услышал в глубине леса у себя за спиной стук топора, посмотрел вверх, туда, где среди скал находился пост Простака, потом на сосны по другую сторону поляны. Одна ворона по-прежнему сидела на месте. А потом он уловил первый высокий рокочущий звук приближающегося самолета. Он поднял голову и увидел высоко в небе крохотную серебрящуюся на солнце точку, которая, казалось, и не двигалась вовсе.

– Оттуда нас не видно, – сказал он Агустину. – Но лучше все-таки лечь на землю. За сегодняшний день это уже второй воздушный разведчик.

– А те, что были вчера? – спросил Агустин.

– Те теперь кажутся дурным сном, – ответил Роберт Джордан.

– Они, видать, в Сеговии ждут, чтобы сделать дурной сон действительностью.

Самолет, перелетев через горы, стал невидим, но звук его моторов все еще доносился до них.

Переведя взгляд на деревья, Роберт Джордан увидел, что ворона вспорхнула и тихо, не каркая, полетела прочь, лавируя между деревьями.

– Ложись, – шепнул Роберт Джордан Агустину, потом повернул голову и махнул рукой – ложись, ложись! – Ансельмо, выходившему из лесу с небольшой сосенкой, которую он нес на плече, словно рождественскую елку. Он увидел, как старик швырнул сосенку за выступ скалы и в следующий миг скрылся за ним сам; Роберт Джордан посмотрел вперед, через открытое пространство, заканчивавшееся лесом. Больше он ничего не видел и не слышал ничего, кроме стука собственного сердца, но вскоре уловил звук небольшого камня, в падении отскакивающего от других камней. Повернув голову направо и вверх, он заметил, что винтовка Простака, находясь в горизонтальном положении, четырежды поднялась и опустилась. Потом все замерло, перед глазами была только белая полоса снега с кругом отпечатавшихся на нем лошадиных следов и за ней – лес.

– Верховые, – тихо сказал он Агустину.

Агустин посмотрел на него, и его темные от загара впалые щеки растянулись у основания, что означало улыбку. Роберт Джордан обратил внимание на то, что Агустин вспотел. Он протянул руку и положил ее ему на плечо. Не успел он убрать руку, как из лесу показались четыре всадника, и он почувствовал, что мышцы на спине Агустина напряглись.