Станислав Рудольф - Дальтоник

Для реализации своего намерения Яромир Влах предпринял уже несколько попыток. При первой он огреб парочку великолепных пощечин от своей соученицы Долейшевой, которой в перерыве между лекциями заявил, что им обоим велено немедленно топать в котельную. Иванка послушалась, хотя была удивлена, почему именно сегодня в такую дрянь-погоду директор заставляет их вкалывать. Но когда Яромир, заперев за собой железную дверь, попытался обнять ее, Иванка отвесила ему и справа и слева две таких тяжелых затрещины, что Яромир смог отправиться домой, лишь когда стемнело. Наученный горьким опытом, он предпринял вторую попытку, на этот раз избрав новый метод: с небрежным видом остановив на площади сестру своего приятеля Миладу, Яромир без обиняков сообщил ей, что желает с ней переспать. Девочка ответила: дурак! — и больно лягнула обидчика в коленку. Прихрамывая, словно больная собака, он добрался домой, улегся на коврик перед отцовским книжным шкафом, приняв решение подготовиться к столь ответственному жизненному шагу, прежде всего теоретически. Яромир доставал том за томом и, пролистав, с отвращением отбрасывал в сторону. Чешская, допараловская литература в описании любовных игр не пошла далее тех потрясающих сцен, где Риша встречается с Геленкой на лужайке… Тогда, прочитав «Интимную бурю», «Катапульту» [6] Романы современного чешского писателя Владимира Парала (род. 1932 г.). и оснащенный познаниями, куда более исчерпывающими и подробными, нежели прежде, понял наконец, что это вещь банальная и простая и даже, можно сказать, примитивная. Взяв перо и лист чистой бумаги, Яромир написал письмо своей двоюродной сестрице — или, если вам угодно, кузине — Милене, где сообщил, что в пятницу приедет к ней в Колин. Такое решение вызрело в его голове, потому, что, читая поучительную литературу, Яромир вдруг вспомнил, о чем говорил его папаша, когда Милена собралась со своим пижоном куда-то в Крконоши.

Отец сказал тогда: «Да, Милена шлюха порядочная! Думаю, такая никому не откажет…»

И на комментарий Яромира, выразившийся в изумленном «Да ну…», чуть было не врезал ему по шее.

И как это Яромиру раньше не пришла в голову такая идея?

В четверг днем, едва вернувшись из школы, он отхватил порядочный кусок копченой колбасы и, прожевав его на ходу, отправился к отцу в сад. Матери дома не было. В последнее время у нее началась какая-то переподготовка на каких-то курсах и еще совещания в санаторных комиссиях, она вернется не раньше темноты; несмышленыш же, сестрица Романка, рисует в тетради дурацкие картинки, чтобы выслужиться перед учительницей и получить пятерку по истории.

Отец неподвижно стоял под навесом возле клеток и спаривал норок. Отобранные на племя экземпляры уже отголодали положенный день. Отец производил случку поэтапно. Пришла и для норок пора любовных игр и бесконечно затяжных любовных актов. Яромир подходил все ближе и уже мог видеть, что в клетке, возле которой дрожал от холода его папаша, крупный самец, крепко вцепившись в загривок своей возлюбленной, колотит ею, словно дубинкой, об стенку клетки, о проволочный пол, для того, чтобы та была податливой. Когда окончится эта необычная любовная увертюра, самец набросится на самочку и добрых два часа будет удовлетворять свой половой инстинкт, после чего, опустошенный и насмерть измученный, упадет. Вот тогда самка начнет избивать его в отместку за унижение.

Яромир знал, что должен подойти тихо, чтобы не испугать норок, отцу не нужно было даже предупреждающе прикладывать палец к губам. Некоторое время они молча смотрели на схватку, победитель которой был заранее известен, потом отец вполголоса спросил:

— Чего тебе?

— Хочу завтра съездить к Милене!

— А что произошло? — У отца от удивления брови полезли вверх под шапку.

— Ничего… особенного. Просто обещала достать кой-какие новые диски! Можно?

— Что касается меня, то!.. — Отец не возражал, и Яромир расплылся в улыбке, он не предполагал, что так легко добьется разрешения, и постарался поскорее улизнуть. Отец будет торчать здесь, голодный и промерзший, почти до полуночи, а потом ныть и стонать, что разломило поясницу.

В Колин Влах-младший отправился на следующий же день автобусом, идущим по маршруту Прага — Тынец — Колин — Иглава и куда-то еще дальше. Пощипывал легкий, веселый морозец, но Яромиру было жарко от предчувствия любовных восторгов. Утром он тщательно вымылся под душем, надел чистые трусы, майку, свитер, который ему родители подарили на рождество, и шубу, перешедшую к нему от отца. Он не замечал, что в переполненном автобусе, где ему пришлось все время стоять, кто-нибудь ненароком то и дело наступал ему на ноги. Он предвкушал встречу с Миленой, приближающуюся с каждым километром. То, что они кровные родственники, двоюродные брат и сестра, Яромира не смущало. Он пребывал в состоянии глубокого раздумья над вопросом, как живет молодая женщина, которую все вокруг считают… шлюхой. Прежде всего, полагал он, квартирка у нее должна быть что надо: тут и маг, и грамец, и бар, полный крепких напитков, и вагон сигарет лучших марок! Естественно, темные шторы и интимный свет торшера под красным абажуром.

Что-то в этом роде он видел в одном французском фильме, вот только не помнит названия… В это гнездышко Милена водит своих гостей. Уходя на рассвете после ночи сладострастных вздохов, они оставляют на ее ночном столике купюры разного значения. Ему же по причине родства это не будет стоить ни кроны. Довольно того, что он потратился на автобус! Яромир попытался было представить себе различные варианты предстоящей встречи, но сдался. Он во всем решил положиться на более опытную Милену. Долой дилетантизм! Да здравствует профессионализм! — не колеблясь, выдвинул он лозунг сегодняшнего дня.

Отель, где работала сестрица Милена в должности администратора, Яромир нашел без всякого труда. Правда, сначала он вломился в ресторан, но, как только метрдотель показал ему кратчайший путь к администратору, шутя преодолел расстояние. Милену он увидел тут же, сквозь стеклянный турникет. Она стояла за узким деревянным барьером — позади за ее спиной высились ящички с ключами и письмами — и что-то писала в толстой книге. Там же была еще одна женщина, уже немолодая, которая рылась в документах приезжих и диктовала Милене их имена и адреса. Турникет заскрипел, и стекла разбросали по стене напротив зайчики света, отраженного от нескольких ламп, опускающихся с потолка на шнурах разной длины. Обе женщины одновременно взглянули на пришедшего.

— Миро!.. — воскликнула Милена радостно, увидав братца. Она выскочила из-за барьера и бросилась к нему, раскинув руки для объятья. Потом схватила за воротник отцовского пальто и притянула к себе, чтобы расцеловать. Яромир не сопротивлялся. Почувствовав ее губы на своих, он ощутил вкус апельсина. «Черт побери!.. — подумал он. — Сама ведь лезет!» Милена потащила его к конторке и стала хвалиться кузеном перед сослуживицей. Яромир потряс женщине руку и рявкнул: «Влах!» — что вполне могло сойти и за «Бах» и за «Крах», сослуживица могла выбрать… Милена попросила подменить ее на какое-то время, и та согласно кивнула головой.