Лисандро Отеро - Так было. Бертильон 166

Мне хорошо. Вино привело меня в состояние покоя и сонливости, и я чувствую себя словно под колпаком, в вакууме, который защищает и делает нечувствительным ко всему вокруг: сейчас я, пожалуй, отважился бы на любую дерзость, не опасаясь возмездия. Уже совсем стемнело, а я как идиот все сижу один на песке, в довершение всего кончилось виски. Я возвращаюсь в бар. Бар «Кавама» — лучший на Варадеро. Все здесь спокойно и сдержанно и ничуть не похоже на пышную претенциозность, какая бывает в других заведениях такого типа. Лучше всего пить в этом баре зимними вечерами, когда сезон уже кончился, когда слышно, как стонут сосны на пляже и тонко посвистывает ветер, просачиваясь в щели окон, выходящих на террасу. В такое время в баре бывает пусто. А сейчас с темного пляжа видны светящиеся в ночи окна «Кавамы». Искусно обтесанные каменные арки дышат счастливой уверенностью класса, не сомневающегося в прочности своего положения. В этом баре все пахнет деньгами.

Я иду. Ботинки тонут в песке. Да еще этот бокал. Я швыряю его в море. Все, как обычно, сейчас в «Каваме»: Иони, Анита, Франсиско Хавьер, Тина, Маргарита и остальные. Они смеются механически, животным, гулким смехом, и назначение этого смеха — доставлять удовольствие, а не выражать его. Смеяться следует осмотрительно, именно так, как требует хороший тон. Если человек смеется визгливо, почти наверняка он карьерист. Ляжки у Аниты — настоящее произведение искусства (красивая линия — основа изящества); чистая кожа и упругие мышцы, колени круглые и гладкие, икры в меру полные, а щиколотки гонкие. Загорелые ноги, покрытые коротким светлым пушком, контрастируют с белизной шортов и белокурыми волосами, прямыми, тщательно причесанными и аккуратно лежащими на ярко-красной кофточке. Ибо в чистых тонах — элегантность «Кавамы». Пестрота вносит фольклорную потку, напоминает, откуда человек родом, а яркие цвета, густые, определенные, говорят о наличии счета в банке или о месте предстоящего отдыха; такие цвета преобладают в «Каваме».

В баре, наверно, будет и Ана де ла Гуардиа, признанная королевой красоты на карнавале Яхт-клуба в 1920 году; теперь она бесформенная толстуха, без стеснения выставляющая на этом рынке плоти свой золотистый плод: «Вот, сеньоры, Ана Мендоса де ла Гуардиа, восемнадцати лет, воспитанная в гаванском колледже «Мериси» и бостонском колледже «Сердца господня», член Билтмор- и Яхт-клуба; объем груди — тридцать четыре дюйма, талия — двадцать три, в бедрах — тридцать пять, глаза и волосы блестящие, чему причиной умеренная диета и непременно апельсиновый сок на завтрак. И конечно, белки в достаточном количестве. Подходите, сеньоры, налетайте, берите. В приданое — пай в делах нотариальной конторы с великолепной клиентурой и четыре жилых дома на Ведадо. Кто больше?» Возможно ли, что эта женщина некогда была так же привлекательна, как ее дочь? И если это было, то отчего же теперь она не такая? Ох уж этот климат: пятнадцать лет цветения, а потом вялость, подкожный слой жира и неуклюжие движения. Долой жару! Да здравствует «Элизабет Арден» и «Элен Рубинштейн»! Да здравствуют кремы из гормонов, масла для купания, шампуни и парафиновые ванны, удаляющие с кожи волосы! Разве этого недостаточно, чтобы остановить время? Почему это топкое ювелирное изделие — ноги Аниты — должны исчезнуть? Почему бы не задержать время — не преградить дорогу смерти? Да, знаю, я слишком много выпил.

Луис Даскаль поднялся по каменным ступеням, пересек террасу и вошел в бар «Кавама». У стойки он попросил еще виски с простой водой. Чей-то голос дошел до него, оторвав от размышлений: «И Камахуани, и Ремедиос, и Сагуа, и Сулуэта у меня в руках — все тамошнее среднее сословие. Бой будет в Санта-Кларе, Санкти-Спиритус и Сьенфуэгосе. Вот где нам придется столкнуться. Но я-то везде, где надо, хорошо смазал. Ортодоксы [1] * Ортодоксы. — Имеется в виду буржуазная «Партия кубинского народа». Символом «*» помечены сноски, перемещенные из главы «Комментарии» (Прим. верстальщика) ошибаются, если думают, что победят. Следующим президентом республики — это я вам говорю — будет Карлос Эвиа [2] * Карлос Эвиа — кубинский буржуазный политический деятель. На выборах 1952 г. был кандидатом в президенты от правившей в то время «Кубинской революционной партии». ».

И другой голос: «Самоубийство Чибаса [3] * Чиба́с Эдуардо — кубинский буржуазный политический деятель. В 1946 г. основал «Партию кубинского народа». В 1951 г. покончил с собой. может оказаться на руку Аграмонте [4] * Аграмонте Роберто — кубинский буржуазный политический деятель. Кандидат в президенты от «Партии кубинского народа» на выборах 1952 г. ». Кто-то еще: «Не думаю, чтобы их фанатизм дошел до того, что президентом станет какой-нибудь идиот». И еще: «Батиста действует вовсю».

И снова первый голос, сенаторский голос Габриэля Седрона: «Действовать-то действует, но шансов у него никаких не осталось. Последняя статья в журнале «Боэмия» как раз подтверждает, что его дело гиблое».

И сразу разные голоса: «Теперь главные соперники — Аграмонте и Эвиа. Говорю тебе: Эвиа, и никто другой. — Во всяком случае, Габриэлито, — и это не лесть — партия аутентиков [5] * Партия ауте́нтиков — «Кубинская революционная партия», основанная в феврале 1934 г. Вначале представляла интересы кубинской национальной буржуазии, но постепенно превратилась в партию крупных коммерсантов, сахарозаводчиков, латифундистов, связанных с американским капиталом. может быть уверена, что она сформировала хорошее правительство. Уж чего-чего, а денег на Кубе хватает».

У Габриэля Седрона склонность к полноте, венчик черных волос вокруг лысины и значительный голос, чтобы говорить важные вещи. И он говорит: «В самом деле, хоть это звучит и смело, но мы, в правительстве, сделали такое, на что никто другой не отваживался». Голоса горячо поддерживают: «Да, да, например, в вопросе об использовании общественных средств или о национальном банке». Габриэль Седрон знает, как обращаться с абстрактными понятиями, у него всегда полон рот словесной шелухи. Он оглашает, поверяет, признает, оповещает, популяризирует, заявляет, провозглашает, уведомляет. Сегодня его голос особенно значителен: «Дело в том, что у нас, на Кубе, нельзя победить, не вызвав зависти. Гадюк у нас великое множество. Они не прощают. И тут главное — постараться растолстеть так, чтобы им тебя не проглотить, а не то слопают. Если подвести итоги за годы правления аутентиков, то результат окажется благоприятным. У Кубы большое будущее, и жизнь становится лучше год от года». Засим, как обычно, следует словесная шелуха.

Но в эту минуту в баре появляется Карлос Сарриа Сантос, и Луис Даскаль отходит от стойки.