Элизабет Боуэн - Смерть сердца [litres]

– Эй, ладно вам, – обиделся водитель, – это не я к вам полез с расспросами.

– И слышать ничего не хочу, молодой человек. У вас своя забота – знать, как доехать туда, куда вам сказал джентльмен.

– Ха, так вот что вы хотите узнать? Так бы прямо и спросили.

– О нет, я ничего не хочу знать. Я только хотела убедиться, что вы все знаете.

– Ясно, бабуля, – сказал таксист. – Ну тогда придется уж вам рискнуть. Прямо не жизнь, а приключение.

Матчетт, не говоря ни слова, отодвинулась. Закрыть перегородку она даже не пыталась: загорелся зеленый, и такси рвануло вперед. Она снова поставила сумочку на колени, сложила на ней руки и дальше всю дорогу так и сидела – как изваяние. Она даже на часы не глядела, потому что решительно ничего не могла поделать со временем. Проехав по огромной мишурной пустоши Оксфорд-стрит, они срезали путь, свернув в Мэйфер. На поворотах, когда такси заносило, Матчетт вытягивала руку и неловко пыталась удержать равновесие.

Дух Матчетт потряхивало в теле Матчетт – чередой грубых рывков, точно так же, как тело Матчетт потряхивало в такси. Если время от времени она о чем-то и думала, то думала словами.

Ну уж не знаю.

Миссис Томас, конечно, и в голову не пришло сказать, а я-то и не подумала спросить. И что это на меня нашло? А мистер Томас, когда сажал меня в такси, только и спросил, нужно ли мне дать денег. Нет, и мистер Томас ничего не сказал, подумал, наверное, что миссис Томас уж все точно скажет. И вот ведь, понимаешь, оставь я дверцу открытой, я б услышала, что он ему сказал. Но я взяла и закрыла дверцу. Что на меня нашло? Я и не подумала, что надо бы понять, что он там ему сказал. Не буду его спрашивать больше, он мне вон как надерзил. Никогда их не знаешь, этих таксистов. Неприятный они класс.

Ох, да, дела странные. Ну ладно, я так скажу, за всем не уследишь. А еще в такой спешке. Гостиница, вот и все, что она сказала, гостиница, мол. Но эти гостиницы, они повсюду. Только и остается, что волноваться, – ох, как я зла на себя, что не спросила. Как я узнаю, что это то самое место? Он ведь где угодно меня может высадить, знает ведь, что я не узнаю, потому что ничего не знаю. Не надо было ему говорить, что я не знаю. Вот и попала впросак… Это не с нашей стоянки водитель.

И что я скажу, если они мне объявят: нет-нет, никакого майора Брутта тут нет, или: нет-нет, таких мы и знать не знаем. И что я тогда скажу: ну уж, будет вам, меня уведомили, что это то самое место, мне велели тут ждать? Возьмут и выставят меня на улицу без разговоров, а адреса-то я не знаю. И ведь любой швейцаришка может меня высмеять. Возьмет и заявит, да и надерзит еще: ах, да вы, мол, адресом ошиблись.

Они мало того что должны были сообщить мне адрес, еще и записать все следовало.

Это все миссис Томас, это она вдруг заспешила. Совсем меня из колеи выбила. Раз уж она так торопилась, отчего не послала меня раньше? Когда Филлис спустилась и сказала: ну все, она позвонила, но приедет поздно, – я только и ждала, чтоб побежать за шляпой. Филлис сказала, они там все разговаривают. Сегодня засиделись, – вот что она сказала, – наверное, все из-за этого мистера Миллера.

Поменьше бы говорили, да побыстрее бы все решали. В жизни не видела, чтобы миссис Томас так торопилась. Она и не знала, как бы договорить побыстрее. Как будто ей вовсе-то и просить меня не хотелось. Ну мне-то что, я к ее приказам привычная. Возьмите такси туда и обратно, сказала она, такси мы уже вызвали. Она все посматривала на меня, но как будто бы и не смотрела. И при этом говорила так, будто просит меня какой-то фокус ей показать. А потом, как она убежала-то обратно в столовую, да и дверь еще захлопнула. Они все там были.

А, это Гайд-парк?.. Ну уж не знаю.

Я-то помню, что когда пошла за шляпкой, то сказала себе: так-так, чего-то она не договаривает. Я только об этом и думала, пока надевала шляпку. Потом я спустилась, увидела мистера Томаса и еще подумала: так, что-то мне нужно у него спросить. И что мне стоило услышать, что он там говорит таксисту. Но меня это все выбило из колеи, а еще ведь надо перчатки надеть, в этакой-то спешке. Пока мне это в голову пришло, мы уже до Бейкер-стрит доехали. И тут я себе и говорю: так, мы едем… и тут-то я и осеклась. Ох, мне прямо не по себе стало. Так-то вот с маху и оглоушило.

Подумать только, вот так вот взять и поехать. Подумать только – поехать куда-то, я даже не знаю куда. Подумать только, поехать вот так, в один миг. Подумать только, поехать куда-то, не зная даже адреса.

Ну, уж он-то знает, я думаю. С чего бы мне сомневаться, что он не знает. Но подумать только – чтобы я и зависела от милости такого вот, как он. Ох, и что же они не подумали мне сказать, хоть бы кто-то один подумал. Надо было им об этом подумать. Забывчивость – это одно. Но это вот, это неправильно.

Попала я впросак. Господи, да мне и сказать-то в ответ нечего.

Это все они. Вот почему они совсем другие, вот поэтому. Совсем они не такие, как мистер Квейн. Не как мистер Квейн. Он всегда обо всем думал. Он тебе и выскажет, конечно, но потом еще и объяснит, почему. Он тебя в такое положение никогда не поставит, тем более с таксистом. Не даст тебе попасть впросак. Ох, он был человек честный и все делал по-честному. Люди куда похуже, чем он, на него пальцами показывали.

Да, а о вас он бы что решил – это ж надо, разгуливать по Лондону в такое время? Нет, это вы плохо сделали, взяли и всю меня перетревожили. Что сказал бы ваш отец, хотела бы я знать? Начнем с того, что вы и словом не обмолвились, что не вернетесь к чаю. А я для вас такой чай приготовила, да еще и горячим его держала. И только в половине шестого я подумала: ну, значит, ладно! Она у этой Лилиан, подумала я, но надо было предупредить. Я, значит, ждала вас к шести. Нет, ну вы меня перетревожили. Я смотрела на часы и глазам своим не верила. Слышу, открылась парадная дверь, но это всего-навсего мистер Томас.

Смотрела на часы и не верила своим глазам. Право, на вас это совсем не похоже. На вас, какой вы были. И что это на вас нашло? Ох, вы в последнее время только и делаете, что глупите. Сначала одно, потом другое. Прячете всякую ерунду у себя под подушкой – я бы уже тогда все вам могла сказать. Что ничем хорошим это для вас не кончится. Вы совсем не такая, какая прежде были. Тут уж если не Эдди, так значит это все эти Геккомбы, да еще один, другой и третий на этом вашем море. Не надо было вам ездить к морю, это после него вы начали глупить. Я вам столько всего рассказала, могли бы мозгами пораскинуть. Ничего хорошего нет в этих тайнах – взять хотя бы вашего отца. И не стоило вам ехать в гостиницу к джентльмену.

Станция «Южный Кенсингтон»… Ну уж не знаю.

Так, а поужинали-то вы хоть хорошо? Сытно? В таких местах ничего не знаешь наперед, тут уж люди крутятся, как умеют. А этот майор Брутт такой же простофиля – тоже ничего не знает. Все он и эти его головоломки. Впрочем… Нет, я вот о чем: вы что-то загулялись, мы сейчас же едем домой, вы меня всю перетревожили. Пора бы вам заканчивать с вашими глупостями. Ведите себя тихо и попомните мое слово. Я у вас в комнате камин разожгла, у вас там теперь уютно, и я вам печений припасла, какие вы любите. Все с вами будет хорошо, если вы снова станете, какой были.