Максим Макаров - Кадетство.Выбор

— Цветы тоже можно. Но цветы не по моей части, — он не упустил случая отомстить Макарову за Палочку, — А вот подготовку праздничного концерта организовать берусь.

Суворовцы недоуменно вытаращились на него. Оказалось, что у Трофимова был целый план.

На следующий день, когда ничего не подозревающий преподаватель химии в превосходном настроении направлялся в кабинет за дверью его как раз заканчивались последние приготовления. Сухомлин стоял, высунувшись в коридор, и, едва заприметив вдалеке химика, быстро нырнул в кабинет и приглушенно крикнул:

— Готовность номер один!

Кадеты застыли с широкими улыбками на лицах. На столе учителя стоял букет из трех гладиолусов. Химик заметил его даже раньше, чем громогласное «ура» сотрясло кабинет. Не-понимающе оглядываясь, преподаватель застыл в нерешительности. Но ребята и не дали ему опомниться.

— Поз-драв-ля-ем! Поз-драв-ля-ем! Поздравляем! — кричали они во всю глотку.

Химик нерешительно улыбнулся и на всякий случай поинтересовался:

— Это в честь чего?

— Ну как же? — удивился Трофимов, отделяясь от остальных. — Ведь у вас день рождения. — И, не дав преподавателю и слова вымолвить, взял его под локоток и нежно повел к первой парте. — Садитесь сюда, Виталий Петрович! Мы тут для вас кое-что подготовили. — Он обернулся к своим и резко махнул рукой. — Начинайте!

Сухомлин откашлялся и вышел вперед: Возможно, вы считаете, что все мы тут бездарности.

Но все же мы хотели бы признаться в благодарности.

Мы химию учили все по школам, лицеям…

И знания различные мы получали там…

Но поняли в Суворовском, что поделиться знанием — Скорее не профессия, не должность, А призвание…

Когда Сухомлин закончил и застыл в скромном полупоклоне, суворовцы бешено заапло-дировали. Волей-неволей к ним присоединился и химик.

Однако не успел он сообразить, что к чему, как место Сухомлина занял Андрей Леваков с откуда ни возьмись взявшейся гитарой, а около него в позе оперной звезды застыл Трофимов. И едва только Андрей начал перебирать струны, Трофимов затянул, выбрасывая руки вперед, перепевку известной песни Леонида Утесова «Город у Черного моря». Он так самозабвенно пел, в ажиотаже все приближаясь к химику, что тот всерьез начал опасаться, что под финальный аккорд Трофимов просто грохнется перед ним на колени, и непроизвольно отодвинулся вместе со стулом подальше.

К счастью, Трофимов не только не упал на колени, а напротив, довольно резво вскочил и торжественно представил следующего выступающего. Химик придвинулся обратно и устроился поудобнее.

Третий взвод буквально блистал талантами. Виталий Петрович почувствовал, что глубоко тронут. Вскоре он уже начинал аплодировать первым, не дожидаясь, пока суворовцы зайдутся овациями. Так его не поздравляли давно, со времен института. И хотя мысль о контрольной то и дело закрадывалась в голову Виталия Петровича, он уже сам отгонял ее в предвкушении следующего номера.

Когда раздался звонок с урока, химик еще раз похлопал, причем уже в одиночестве, и вышел в глубокой задумчивости.

Кадеты переглянулись, едва сдерживаясь, чтобы не заорать во все горло от радости. К сожалению, радость их была недолгой. Часа два, не больше, Трофимов купался в лучах заслуженной славы. Даже во время самоподготовки кое-кто, не выдержав, вдруг начинал хихикать, вспоминая растроганное лицо химика, восторженно хлопал Трофимова по плечу или просто говорил:

— Ну, Трофим! Талант.

И вдруг скрипнула дверь. Кадеты вскочили. На пороге стоял Философ.

За его спиной сияло лицо химика. Улыбаясь чему-то, Кантемиров посторонился, пропуская преподавателя вперед. Затем прошел сам.

— Да, ребята, молодцы. Уже почти все училище знает о вашем концерте. Нет, правда, молодцы. Жду не дождусь своего дня рождения.

— Суворовцы напряглись: что, интерес но, за этим последует? Тон, которым говорил прапорщик, был им слишком хорошо знаком. — Вот и Виталий Петрович хочет вас еще раз поблагодарить. И, скажу по секрету, — прапорщик довольно ухмыльнулся, — он тоже решил устроить вам сюрприз.

Догадавшись, что ему дали слово, химик ласково улыбнулся кадетам:

— Ребята, я действительно бесконечно тронут вашим вниманием. Однако, празднуя мой день рождения, мы совсем забыли о контрольной. — Он с наигранной печалью развел руками. — Но, к счастью, ваше командование пошло мне навстречу и выделило целый час времени из самоподготовки.

Суворовцы уныло, не дожидаясь команды, достали тетради по химии, со вздохом открыли их и приготовились писать.

4.

После контрольной Синицын пулей помчался к телефону. У автомата стояла длиннющая очередь, в самый конец которой он и пристроился.

Обещал звонить Ксюше по несколько раз в день, а в итоге едва вырвался и для одного звонка. Очередь двигалась медленно, потому что к старикам то и дело подходили однокурсники и, мельком глянув назад, отрезали: «Нам заняли».

Наконец он добрался до телефона. Ксюша была дома и ждала его звонка.

— Илюшка! — радостно воскликнула она. — А я уже соскучиться успела.

— Я тоже, — полушепотом, прикрывая рот рукой, чтобы звуки не долетали до любопытных, развесивших уши суворовцев, ответил Илья.

— Знаешь, я тут подумала… — Ксюша помолчала. — Зачем ждать целую неделю, когда я могу к тебе, скажем, завтра прийти? Что скажешь?

На Синицына уже шикали сзади.

— Скажу, что это здорово, — быстро отреагировал Илья.

— Я тут твоего отца видела, — вспомнила вдруг Ксюша.

Синицын удивился:

— А ты не ошиблась? Он вообще-то должен сейчас на учениях быть.

— Да нет… — начала было девушка, но в этот момент кто-то нажал на рычаг, разъединив их. Илья оглянулся. Позади стоял здоровяк-старшекурсник:

— Так, «сос», в конец очереди. Синицын возмутился:

— Я же разговаривал.

— А теперь буду разговаривать я, — спокойно отреагировал здоровяк.

Илья отошел. Странно. Ксюша говорит, что видела отца. Может, что-то случилось? Надо позвонить матери, решил он и снова встал в конец очереди.

5.

Дома у него действительно случилось несчастье. Мать с отцом поссорились. Причем так серьезно, что отец собрал свои вещи и ушел.

Все произошло по вине матери. Вот уже семнадцатый год Ольга Синицына была замужем за военным. В жизни их случалось всякое: были и хорошие, и плохие дни. Словом, как у всех. Ольга очень любила мужа и почти никогда не жалела, что вышла не за богатого бизнесмена, а за простого офицера. А еще у них был сын. Пока Илюша рос, Ольга старалась не замечать долгих командировок мужа и его недельных отсутствий. Она скучала и постоянно ждала, что вот сейчас откроется дверь и на пороге появится он — с цветами и каким-нибудь маленьким подарочком в портфеле. Эти минуты Ольга никогда — даже после той страшной ссоры — не променяла бы ни на что на свете.