Георгий Гулиа - Три повести

Я едва сдержала улыбку. Выслушала его со всей возможной серьезностью. Пришлось сказать несколько слов в назидание всем малышам. Папы всегда хорошие, утверждала я, нельзя таким тоном говорить о родителях. Их надо слушаться, их надо любить. Что касается Есыфа Базбы, — разберусь лично. Не верю, что отец может запретить сыну посещать школу. Напротив, все просят своих детей учиться, да притом получше…

Мальчик попытался что-то возразить, но я остановила его…

Я рассказала директору и об этом случае.

— Базба? Базба Машь? — спросил он без всякого удивления. — От него можно ждать чего угодно. Он здесь пастухом работает, но славится главным образом как знахарь. Мальчика я силой вырвал у него в прошлом году. Надеюсь, с не меньшим успехом это проделаете и вы.

Выяснилось, что из всех детей школьного возраста не явилось в школу несколько человек, в том числе и мой Есыф Базба. Лично мне надлежало выяснить, что с ним и как поступить, чтобы мальчик не остался вне школы. На долю Смыр пришлись два мальчика. Оставшихся распределили между собою остальные педагоги. Комсомольцы приняли меры и по своей линии. Вопрос о не явившихся в школу был включен в повестку дня ближайшего комсомольского собрания.

Обед готовлю сама. Вот если бы видела мама — то-то бы она поразилась! Она убеждена, что я ничегошеньки не умею стряпать. Она не подпускала меня к керосинке. Ей все казалось, что я обварюсь, обожгусь или, вероятнее всего, учиню пожар. Ах, мама, мама! Если бы ты знала, какая у тебя трудолюбивая дочь! Да что там мама, когда я и сама того не подозревала!..

После занятий в школе обычно направляюсь в ларек сельского потребительского общества. Скажем прямо, ларек неказистый. Но это полбеды. Заведует ларьком такой хват, что описать невозможно. Я уже не говорю о том, что он обвешивает — эта слабость присуща многим торговым работникам. Вдобавок он и обсчитывает, причем весьма нагло. Что касается сдачи, то о ней он постоянно «забывает». Я пыталась несколько раз напоминать о мелочи. Что же он делает? Сует рубль вместо, скажем, десяти копеек, сует с улыбочкой — и я отхожу от прилавка пристыженная. Здесь к этому привыкли, и никто особенно не жалуется. Звать этого представителя великого рода Гермеса Роман Смыр. Он однофамилец моей Смыр. Но между ними нет ничего общего: та честная, добрая женщина, а этот жулик.

Когда я впервые явилась в ларек, Роман нахально выпучил глаза.

— Что тебе надо, красавица? — спросил он, вытирая руки о фартук.

— Разве мы пили на брудершафт?

Рот у него до ушей и точно смазан маслом.

— Красавица, какие слова говоришь! Хорошо, что мы одни в этом магазине, а то бы оскорбился. Слушай, требуй, что хочешь. Все будет!

Мне трудно было удержаться от улыбки при словах «все будет!». Пробежала взглядом по полкам, а там одни керосиновые лампы и хомуты да какие-то скобяные изделия. Он перехватил мой взгляд.

— Не туда смотришь, дорогая! — И Роман отдернул занавеску, прикрывавшую потайные полки.

И он торжественным жестом указал на мануфактуру, туфли, патефонные пластинки и какие-то ящики.

— Сюда надо смотреть! Ясно?

— Я бы на вашем месте предоставила возможность покупателям самим обозревать эти полки, а не драпировать их занавесками.

— Опять непонятное слово, дорогая. Я не профессор. И не академик. Я всего-навсего Роман Смыр. А вы кто будете?

— Поймете в свое время.

Так состоялось наше знакомство.

Конечно, наивно было бы думать, что здесь, в Дубовой Роще, есть какой-нибудь духан или столовая. Таким образом, обстоятельства вынудили меня сделаться поварихой. У очага, который разжигала в кухне моя хозяйка, я стряпала себе и первое, и второе, и даже третье. В садочке моей хозяйки много фруктов, она ума не приложит, что с ними делать: ешь, ешь — не переешь!

Я сказала как-то Смыр, что познакомилась с ее однофамильцем. Она замахала руками:

— Этот бесчестный торговец никакого отношения к моему мужу не имеет. Только фамилия! Не понимаю, почему его держат в ларьке! Писали на него заявления, писали, всю книгу жалоб исписали — и ничего! Его председатель сельпо поддерживает. А это значит, что пока тот сидит в Гудауте, этот будет блаженствовать в Дубовой Роще. В общем, жулик, это всем известно. Но парень он веселый и хлебосольный.

Не знаю, какой он хлебосол, но ухаживания его довольно плоски. Это факт. Прихожу однажды в ларек, а Роман уже запер его и пломбу на замок наложил. Должно быть, лицо у меня вытянулось от досады. Однако Роман не поленился, открыл ларек, дал мне сахару и чаю, но денег не взял под тем предлогом, что «кассовый остаток уже снят». Плюс ко всему, самолично, несмотря на мои протесты, донес покупку до ворот, расточая по дороге безмерные похвалы по моему адресу. Прощаясь, он произнес только одну фразу:

— Вас похитят! И я буду не я, если ошибусь.

Две недели тому назад, едучи в Дубовую Рощу, я со страхом думала о том, что придется жить среди людей, которые не понимают моего языка и которых не пойму я. Теперь я могу сказать: к счастью, все обошлось хорошо — здесь неплохо говорят по-русски. Что касается наших учеников, они быстро все усваивают и ко времени окончания школы великолепно владеют русским. Мне кажется — насколько я успела вникнуть в структуру абхазского языка, — секрет заключается в том, что в языке абхазцев много звуков. Наше «ы», которое доставляет хлопоты изучающим русский, абхазцы усваивают просто, ибо и у них есть звук, очень с ним сходный. Абхазцы еще в прошлом веке ввели у себя алфавит, основанный на русской графике. Это содействовало приобщению к русской грамоте еще в раннем возрасте. Что же касается окончивших высшее учебное заведение, им порою я завидовала: так хорошо, так свободно излагали они свои мысли. Классы, которые я вела, вполне меня удовлетворяли по уровню знаний. Никак не могла я пожаловаться на мою предшественницу. Она, по-видимому, неплохо знала свой предмет. Говорят, она и внешне была очень интересна. Но ведь и Кирилл Тамшугович не урод. Он умен и по-своему привлекателен. Но любовь есть любовь. У нее свои неведомые законы.

Кирилл Тамшугович интересуется моей работой, помогает, дает советы. Это ему я обязана некоторыми историческими, филологическими и этнографическими познаниями, относящимися к Абхазии.

Несколько дней тому назад он подошел ко мне, крепко пожал руку и сказал:

— Спасибо!

— За что? — удивилась я.

— Завуч рассказал мне о вашем письме в Министерство просвещения. Вы требуете, чтобы в программы по русскому языку были включены переводы абхазских писателей на русский язык. Вы подаете нам пример патриотизма.

— Ну уж и пример! — пошутила я.

— Ей-богу! Вы знаете, Наталья Андреевна, я очень люблю родную Абхазию, эти горы и язык абхазский. Если мне скажут: не будет завтра абхазского языка, — я скажу: тогда берите мою жизнь сегодня!