Георгий Гулиа - Три повести

Я улегся на песок.

Что сейчас делается в нашей редакции? Съезжаются сотрудники… А впрочем, рановато. Здешнее время опережает московское на час. Неделю тому назад я с превеликим удовольствием — так мне казалось — покидал редакцию, чтобы перенестись с помощью воздушного транспорта в незнакомое мне место. А теперь, спустя неделю, — или мне это кажется? — я скучаю по шумным редакционным коридорам и машинописному бюро. И покой, о котором я буквально мечтал, понемногу начинает приедаться.

Я лежал на спине. Надо мною простиралось бесконечное небо. Нынче меня не пугало одиночество: черт с ними, с этими Эриданом и ему подобными! Солнце греет отменно, море плещется и поет что-то сладкое, точно на тончайшей гитаре играет, — эдак в четверть голоса, пианиссимо. Я очень доволен своей крохотной планетой, на которой такая чудесная бухточка Скурча. Справа и слева от меня поблизости никого. И только метрах в ста виднеется здешний Эридан в образе какого-то мальчишки, а еще дальше — еще какое-то людское созвездие. Я полагаю, что безмятежная скурчинская жизнь окажет на меня благотворное влияние, и я снова смогу ринуться на север или юг, запад или восток. Я — рядовой журналист и в качестве такового каждую минуту жду приказа свыше…

Было часов одиннадцать, когда из-за леса выкатилась автомашина и попыталась ринуться прямо на меня. К счастью, песок подвел водителя, и он вынужден был отказаться от этой малопонятной затеи. Машина развернулась на сто восемьдесят градусов. Вскоре ко мне направилась группа в шесть человек. Вернее, не ко мне, а в мою сторону. Возглавлял ее курчавый и чернявый молодой человек, довольно плотный, пышущий здоровьем, похожий на готтентота. Он вел себя как римский завоеватель, ступивший на африканский берег.

«Готтентот» деловито оглядел бухту, чуть не наступив при этом на мою руку.

— Разгружайтесь! — крикнул он своим друзьям.

И тотчас же стал раздеваться. (Спасибо ему за то, что ботинки и одежду он бросил не в меня, а мимо.)

— Вы что — местный рыбак? — спросил он.

— Нет.

— А что здесь делаете?

— Отдыхаю.

— Это я вижу, — бесцеремонно продолжал он. — Я спрашиваю — вообще.

— И вообще тоже.

По-видимому, мои спокойные ответы несколько озадачили его. Как можно заключить из нашего короткого диалога, я вполне мог послать его к черту и, несомненно, был бы прав.

— Значит, приезжий?

— Да.

— Откуда?

— Из Москвы.

Он тут же забыл обо мне и стал отдавать распоряжения, из которых я понял, что эти молодые люди приехали сюда с легкими водолазными аппаратами и собираются обследовать дно бухты.

— Вот от того буя до этого, — говорил «готтентот», размахивая руками. — Расстояние от берега — не больше ста метров. Петя и Ваня, собирайтесь. Миша следит с берега. Варя — тоже. А Мыстаф рванет на шоссе, в ресторанчик, и привезет бутерброды.

Я решил, что Мыстаф — шофер. И не ошибся. Потому что худощавый паренек вернулся к машине и действительно «рванул», чтобы выполнить приказ своего начальника.

Ребята-водолазы быстро разделись. Началась проверка снаряжения. Как выяснилось позже, это были студенты Томского университета, решившие посвятить лето археологическим изысканиям в Абхазии.

— Так вы, значит, москвич? — обратился ко мне «готтентот», точно и не было никакого перерыва в нашем, на мой взгляд, странноватом диалоге. — А чем вы, собственно, занимаетесь?

— В данную минуту?

— Нет, в данную минуту вы принимаете солнечную ванну. — «Готтентот» говорил очень серьезно, чуточку с пристрастием.

— Я отдыхаю в Скурче.

— Догадываюсь. А в Москве?

— По профессии я журналист.

Он занялся своими делами и на время опять позабыл о моем существовании. Двое парней надели на ноги ласты, прикрепили к своим спинам баллоны с кислородом, надели маски с очками, похожими на небольшие иллюминаторы. Они погрузились в воду — и над ними поплыли буйки-указатели. А третий парень и девушка не спускали глаз с тех самых буйков. Их начальник снова вспомнил обо мне.

— Послушайте, — сказал он запросто, — как вас звать? Лично моя фамилия — Габлиа. Имя Виктор. Можете звать меня по кавказскому обычаю просто Виктором.

— А я — Лев Николаевич. Только не Толстой, а Мочалов.

— Лева, значит.

Я усмехнулся:

— По-видимому, да.

— Вот что, Лева, поскольку вы журналист, вас должна заинтересовать наша экспедиция.

Я привстал, чтобы вежливо выслушать его.

— Видите ли, Лева, в этой бухте, на дне, вполне возможно, находится великий город античности Диоскурия. Может быть, слыхали о нем? Это был большой красивый город. Сюда приходили триремы с разных концов древнего мира. Торговля была бойкая. Говорят, семьдесят толмачей переводили с одного языка на другой. Как видно, до черта было этих языков! И вот этот город исчез. С начала нашей эры. Где он стоял? Что с ним стряслось? Эти вопросы волнуют не только меня. Я что — человек небольшой: всего-навсего начальник Управления по охране памятников. Всего-навсего кандидат наук. Всего-навсего автор полдюжины книг.

— Не скромничайте, — сказал я ему. Мне показалось, что мы с ним знакомы давным-давно.

Он воскликнул:

— При чем тут скромность!

Его глаза хитро светились за белыми ресницами, а щеки пылали румянцем.

— Вы «Огонек» читаете? — спросил он в упор.

— Иногда.

— Тогда вы знаете мою статью. Если следите за прессой, вы должны быть знакомы с некоторыми археологическими материалами по Абхазии.

Я напрягал память, но ничего не приходило в голову. Габлиа тут же добыл из карманов брюк объемистый пакет с газетными вырезками. Проглядев их, я понял, что я законченный профан по части археологии. Ни одной из этих заметок не читал. Это была только моя вина. Каюсь громогласно, повсеградно, повсеместно…

— Так вы журналист, дорогой друг? — издевательски спросил он.

Я понял, что выгляжу брехуном. Но доказать обратное был не в состоянии, ибо документы находились в моем бунгало.

— Я покажу вам свое удостоверение, — пообещал я.

— Зачем?! — воскликнул Виктор. — Я верю!

— Нет, я докажу.

— Варя, — крикнул он девушке, — идите сюда и познакомьтесь с моим лучшим другом — известным московским журналистом… — Неожиданно он осекся и обратился ко мне: — Извините, забыл ваше имя.

— Лева, — напомнил я.

— Да, с Левой, — сказал Виктор громко.

Девушка подала маленькую влажную ручку. Пожал мне руку и чернявый парнишка.

— Хотите мы вас включим в нашу экспедицию? — неожиданно предложил Виктор. — Мы будем искать Диоскурию, а вы будете нашим летописцем.

— Видите ли… — начал было я.

— А впрочем, не надо. — Виктор тут же отказался от своего предложения. Это у него получилось очень просто, я бы сказал, изящно. — Я совсем упустил из виду, что вы отдыхаете… Так вот, Лева, что получается топономически: Диоскурия, Скурия, Исгур, Скурча. Вы понимаете: Диоскурия — Скурча. Вы отдаете себе отчет, что это значит?