Иорам Чадунели - Возмездие. Рождественский бал

— В таком случае начнем осмотр изнутри. — И Мигриаули обратился к криминалисту: — Батоно Александр, осмотрите замок, побыстрей, пожалуйста, дорога каждая минута, — внутри может оказаться раненый.

Александр живо сделал несколько снимков замка, осмотрел его и уверенно заявил:

— Никаких признаков взлома. Входите.

Джуаншер и сам видел, что замок не поврежден.

В магазине было темно.

Александр осветил фонарем стены и нашел выключатель.

Витрина с внутренней стороны оказалась занавешенной грубым холстом. На прилавке навалены были кипы всевозможных тканей. У двери, ведущей из торгового помещения в служебное, Джуаншер заметил большое темное пятно, которое тускло отсвечивало в электрическом свете.

Он осторожно открыл дверь, ожидая увидеть тело, и не ошибся.

На полу, распластавшись, лежал рослый мужчина.

— Продавец! Я знал его! — воскликнул сержант.

— Осмотрите его поскорей, — Джуаншер обернулся к врачу.

Лежавшего в крови человека сфотографировали, потом осмотрели.

— Жив! — радостно воскликнул врач.

Облегченно вздохнул и Мигриаули.

— Но в тяжелом состоянии. Потерял много крови.

Мигриаули обыскал карманы раненого.

— Темур, ты поедешь с раненым, одежду опечатай, ни на шаг не отходи от него, может, заговорит во время операции.

Врачи «скорой» перевязали продавцу рану и увезли в больницу.

Мигриаули с криминалистом обследовали магазин.

Особого беспорядка не обнаружили. Под прилавком валялись темные очки от солнца, импортные, и кепка из букле кустарного пошива. Никаких других личных вещей не нашли.

Граждане, приглашенные в качестве понятых, внимательно наблюдали за оперативниками.

Составили акт. Покончив с осмотром магазина, Мигриаули вышел на улицу расспросить толпившихся там людей — среди них могли быть очевидцы происшествия.

Пока он решал, с кого начать разговор, к нему подошел тучный краснолицый мужчина и, вежливо поклонившись, назвался управляющим домами этого квартала.

— Я с утра из кабинета не выходил, много дел накопилось, и жильцы, как сговорились, один за другим шли с жалобами: водопровод лопнул, надо было срочно починить, а за мастерами, сами знаете, глаз да глаз, мало того что спустя рукава работают, ровно в шесть сматываются, тени их потом не найдешь, ну и стоял у них над головой, не отпускал, пока не исправили. И сам потому задержался, не ушел в положенный час, — как бы оправдываясь, рассказывал управдом как нечто важное. Его мучила одышка, он помолчал, переводя дух.

— Вы знаете потерпевшего?

— Кого это, продавца, что ли? А как же! Но знать по-разному можно. Сам посуди, уважаемый, станет ли человек моего положения якшаться с каким-то там продавцом?! Многие лебезят перед ними, да я не из таких! Он и сам подтвердит. Что тут было, не ведаю, как сказал вам, водопроводом занимался, за мастерами…

— Понятно, все понятно, — холодно оборвал его Мигриаули, отходя от управдома.

— Так что меня ни в чем не подозревайте, — в спину ему договорил управдом.

Внимание Мигриаули привлек очень высокий человек, которому явно не терпелось что-то сказать. Лицо у человека было приметное: измученное, глаза буквально тонули в глубоких темных кругах.

— Вы мимо шли или живете здесь поблизости?

— Черт вас всех дери! Неужто и место моего проживания вызывает подозрение? Чего всем от меня надо?! Выслушать некому, некому душу раскрыть, а ему про дом интересно!

Джуаншер поспешил отойти от странного типа и громко обратился к толпе:

— Кто из вас может сообщить что-либо о происшествии, кто готов помочь нам?

Никто не отозвался.

— Если кто-то знает что-нибудь и хочет сказать, но опасается, прошу зайти в управление.

И все же Мигриаули обратился еще к одному человеку, щупленькому старику, которого, судя по нервозным движениям, тянуло вступить в разговор с инспектором.

— Я слышал выстрел, не покойник же я, чтоб не слышать. И другие жильцы дома слышали, только прийти сюда не решились, в доме всего-то пять семей, молодые да крепкие поразъехались кто куда, а на что способны старики вроде меня — слабые, хилые, на что мы годимся?!

Мигриаули понимающе кивнул. Лицо у старика было восковое, кожа иссохла, пожелтела.

— Я пошел к управдому, говорю ему: Капитон, в магазине что-то неладное, пошли глянем, а он напустился на меня, — ты что, говорит, из ума выжил, я пока жить хочу, чего ради к бандитам полезу? Тут как раз крик — и все мы, соседи, бросились сюда.

Рядом со стариком стоял другой. Он слушал и кивал, перебирая четки.

— И вы из этого дома? — спросил Мигриаули.

— А откуда же еще! Кто же не знает, тут родился, тут и состарился.

— Что вы можете добавить к рассказу соседа?

— Выстрел и я слышал, да побоялись мы выглянуть, где нам с головорезами справиться! Крик был страшный, всполошил нас, тогда-то и сбежались сюда.

Появился сержант, куда-то исчезнувший, и подвел к Мигриаули неказистого мужчину.

— Этот гражданин готов сообщить вам что-то, товарищ инспектор.

— Как ваша фамилия?

— Охотно скажу, батоно, чего скрывать, — сказал тот и зашарил по карманам, как будто в них хранил сведения о себе. Но достал очки, водрузил на нос и тогда лишь сообщил: — Соломон Исаакович Гогоберидзе. — И с облегчением вздохнул.

— Слушаю вас. Только говорите правду, что здесь произошло, что вы видели.

Человек обиделся.

— До седин дожил и слова неправды не сказал, не соврал.

— Что вам известно о происшествии?

— Дочка моя в кино собралась. Когда выходила, сказала, что в восемь начинается, запаздывает. Немного погодя я тоже решил прогуляться, людей на улице почти не было, шел себе тихо, никуда не спешил, у магазина увидел черную «Волгу».

— Кто-нибудь сидел в машине? Не заметили? Номера машины не запомнили?

— Нет, не заметил, ни к чему было приглядываться. Ежели б знал, что для темного дела заявились, окаянные. Весь вечер отравили, никак в себя не приду, так переполошился, так напереживался, боюсь, до утра не дотяну. — От волнения мужчина нервно переминался с ноги на ногу. — Разрази их гром, чтобы леший заел, чтоб им света белого невзвидеть! Какое страшное преступление! О господи, не уснуть мне теперь, до утра изведусь без сна, сердце колотится, вот-вот выскочит. — Он вздохнул и отошел в сторону, уступая место соседу.

— Я Моше Коган, — представился тот инспектору. — Как раненый? Мучается, верно, несчастный! Пролетели мимо, чуть с ног не сбили — растоптали бы, сволочи; а я до того ошалел от неожиданности, закричать и то не сразу закричал, — торопился объяснить Коган. — На моем месте и вы бы потеряли голову. Что творится с молодыми, совсем ума лишились!

— В котором часу это было, не припомните?

— В половине десятого кончилось кино, мы с женой пешком отправились домой, хорошо было на улице после дождя. Вон у того дома жена остановилась, прошу прощения, чулки поправить, а я пошел дальше, и вот тут как раз выскочили из магазина!