Иорам Чадунели - Возмездие. Рождественский бал

Касарели почувствовал недоброе в словах Чумалетели. О каких законных может идти речь, если плановое задание выполнено всего на несколько десятков процентов?..

— Здесь что-то не так, — пробормотал Касарели. — Опозоримся — и только…

Чумалетели побагровел.

— Мое дело — предупредить, ваше — решать, какие меры принять.

— Так-то оно лучше… — Цвет лица Чумалетели постепенно обретал нормальный вид. — Я тебя понимаю. Парень ты неплохой, просто не освоил еще, что к чему. — Главный инженер повеселел и, довольный собой, добродушно подтолкнул молодого начальника цеха.

Касарели так и остался в недоумении. С какой стати ему лезть на стенку? Или ему больше всех надо? С главного инженера и главный спрос. Другие начальники цехов — а их на фабрике вон сколько — никто ведь не суется с разоблачениями. Значит, так положено. Рабочие тоже не возражают… А если Чумалетели нарочно делает вид, что ничего не происходит, чтобы потом ему, Юрию Касарели, подложить большую свинью?

Сомнения терзали новоиспеченного начальника цеха. Лучше подождать, решил Юрий. Разобраться, вникнуть в суть, а к весне, если ничего не изменится, обратиться к директору.

Приняв решение, Касарели успокоился и вызвал учетчицу. Она молча вошла и застыла в ожидании.

«А еще говорят, что женщины болтливы, — подумал Касарели, — да из этой слова не вытянешь…»

— Мила на месте?

— Да. Работала, но ее вызвали, и она ушла.

— Кто позволил?

— У меня кроме вас есть еще начальство.

Касарели кусал губу.

— А Лиза Замтарадзе где?

— Ее директор вызвал.

— Зачем?

— Откуда мне знать! Так всегда было…

— Скажите, вы опять нарушаете учет выработки?

— Сейчас все делаю по-вашему…

Но к концу месяца выяснилось, что ведомости проверить невозможно, они уже в бухгалтерии. Касарели и это проглотил.

Но неожиданно в кладовой он наткнулся на ворох неподписанных ведомостей, которые должны бы находиться в бухгалтерии. Сомнений не было: учетчица доверия не заслуживала.

Через несколько дней главный инженер снова вызвал Касарели.

— Ты ведешь себя так, словно ждешь второго пришествия, — Чумалетели источал благодушие. — Квартал мы закончили. С государственным заданием справились и премии министерской удостоились. Поскольку в наших достижениях есть и твоя доля, значит, ты заслужил награду. — Главный инженер взял из ящика стола заранее приготовленный пакет и протянул его Юрию. — Получай! Надеюсь, больше не будешь брюзжать? Как видишь, мы люди слова.

Касарели машинально взял пакет.

— Кстати, учетчицу лучше оставь в покое, это наш человек.

Касарели, даже не поблагодарив, вышел из кабинета. Не распечатывая пакета, положил его в карман и отправился домой. Юрий чувствовал, что его ждет какой-то неприятный сюрприз.

Джуаншер не ожидал, что письмо, которое принес Отар, будет таким интересным. Найдя старое дело об автодорожном происшествии и изучив его, он заподозрил неладное.

Факты были противоречивы, выводы не всегда логичны. Взять хотя бы то, что преступник, практически ускользнувший от разоблачения, неожиданно приходит с чистосердечным признанием. Положим, совесть замучила. Но почему тогда он не может указать место аварии? Забыл? Пожалуй, и такое бывает. Растерялся, разволновался, как объяснил позже. Но нет, неубедительно.

Инспектор не раз имел дело с парадоксами человеческой памяти. Случалось, несколько человек одновременно становились свидетелями какого-то происшествия. Через час они рассказывали о нем каждый по-своему и давали столь противоречивые показания, что казалось, — видели совершенно разные события.

А тут еще суд разобрал дело наспех, не вникая в детали… Хотя что вникать, когда и так все ясно: обвиняемый чистосердечно признался, что задавил девушку, что вел машину на большой скорости и не успел притормозить…

И все же что-то настораживало Джуаншера в этом «ясном» деле. Отнюдь не поспешность судьи и низкий профессионализм следователя.

— Чувствую, уже увлекся, — вывел его из задумчивости Темур. — Так ушел в свои мысли, что даже не заметил моего появления.

Они пожали друг другу руки.

— Садись, Темур, — Джуаншер указал на стул. — Вот, ковыряюсь в этом деле. Пока ничего не обнаружил, но, признаться, вызывает подозрение целый ряд обстоятельств, — он закурил, помолчал, потом спросил: — А ты успел?

— Конечно. За два дня и не то можно узнать.

— Так не тяни! Говори!

— Отбыл срок наказания в исправительно-трудовой колонии общего режима. Чувствовал себя там как рыба в воде.

— По полученным данным, он впервые привлекался к уголовной ответственности, — прервал Джуаншер.

— В колонии он находился на усиленном питании. Сейчас настроение более чем оптимистическое, живет на широкую ногу. Для меня загадка: кто снабжает его так щедро?

— Разумеется, тебе этого никто не скажет.

— Меня и другое тревожит. Что заставило того человека самого пойти в тюрьму?

— Трудно сказать. Может быть, доказывал кому-то преданность или таким образом скрыл другое, более тяжкое преступление. Нельзя исключать и материальную выгоду. А если ни одно из моих предположений не подтверждается, значит, он попросту идиот или ненормальный.

— Надо проверить все эти версии.

— Если убедимся, что он взвалил на себя чужую вину.

В письме сообщалось, что преступление совершил Бибилури, а прокурор, начальник милиции и их приспешники его покрыли. Дарчо и Эдишер были посредниками между Бибилури и «добровольным обвиняемым».

Инспектор выяснил, что Дарчо и Эдишер скончались в один день при весьма странных обстоятельствах. Вызывало подозрение и то, что скоропостижная смерть обоих наступила вскоре после допроса Эдишера.

— С Эдишером сперва беседовал журналист, потом допросил его я. Он заметно волновался, и было видно, что вот-вот расколется. Не могу понять, откуда узнали Бено и Дарчо, что Эдишер был у нас? — недоумевал Джуаншер.

— Наверняка сам он все и разболтал. Я уверен, от нас он пошел к Бибилури.

— Мы гадаем, а вопрос требует ясности.

— Для этого нам, вероятно, понадобится и сам Бибилури.

— Еще бы! — воскликнул Джуаншер. — На его счету много всего. Вот был у меня вчера один журналист, Отар Чхиквадзе. Представь, под сокращение штатов попал. А ведь талантлив, умен. Почему сократили? Вышел на след Бибилури и его компании. Те его и убрали: руки длинные, до всего дотянутся. Но сперва предложили другое место, с повышением, а он отказался. А ты думал, пришел, поставил перед сомнительным фактом — и надевай наручники? Таких голыми руками не возьмешь!

В конце дня в кабинете Баделидзе зазвонил телефон.

— Слушаю!

— Вас просит шеф.

Манучар узнал голос помощника начальника.