Юрий Аракчеев - Пирамида

Триста лет назад юрист Томас Фулер высказал соображение, ставшее крылатым: «Как бы ты ни был велик — закон выше тебя». Вот образец мышления и не только для судьи.

Конечно, имеет значение и то, каков закон. В средние века, к примеру, закон был суров и бесчеловечен, и именно те, кто неукоснительно выполнял так называемый «божий закон», особенно успешно губили человеческую личность и жизнь. И каким бы ни был закон, но всегда, во все времена находились к тому же судьи, которые, оперируя положениями закона, судили вовсе не по закону… Что двигало Милосердовой, какая идея? Идея защиты Чести мундира? Или простая идея подчинения вышестоящим? Последняя ведь тоже диктуется извечной идеей — идеей Власти, обязательного подчинения одних другими… Не знаю, что именно двигало Милосердовой, но только знакомство с делом и свидетельства очевидцев убеждают: судья не следовала закону. Она нарушила одно из важнейших положений его: «Судьи независимы и подчиняются только закону». По роду своей деятельности Милосердова должна была исполнять нелицеприятный, одинаковый для всех граждан закон. А она руководствовалась предвзятостью — личными симпатиями и антипатиями к участникам, завязанностью своей в группе «республиканского правосудия». То есть она, по сути, тоже руководствовалась не общим, а личным.

Не лучше ее, конечно, и первый судья — Джапаров. Не лучше, но не менее для меня интересен. Да, как личность он, конечно, не подарок. Ничтожен он скорее всего как личность, но как образ, как тип — это просто находка. Бездумный и безответственный судья. Облеченное полномочиями ничтожество. Ведь мало того, что он приговорил к смерти Клименкина за два часа, едва выслушав обвинительное заключение следователя и показания семи свидетелей обвинения. В тот же день, как уже было сказано, на другом процессе — тоже «показательном»! — он осудил на расстрел и еще двоих (по свидетельству Каспарова, оба были впоследствии оправданы). Как же важен и как серьезен на самом деле этот неумный и несерьезный «тип»! И не о таком ли типе как раз у Достоевского в том смысле, что человечество, мол, пускай провалится, но только бы мне вовремя чаю попить? Ему доверили возможность судить, он и судит. Тут даже не групповые интересы, тут просто глухота личная, равнодушие, лень. Лень вдаваться в подробности, лень разбираться в обстоятельствах. Тупой эгоцентризм, даже не подчиненный схеме, животный. Чужая жизнь — копейка. И трудно даже сказать, кто опаснее — Милосердова или он…

Да, меняются времена, меняются роли. Окраска и масштаб деяний меняются, но суть человека, типы остаются прежними!

Ведь корыстолюбие, эгоцентризм только и ищут, под какой личиной проявиться. Любой флаг тут годится, любая идея. Вот Милосердова и Джапаров… Если в условиях спокойного, мирного времени, когда личному благополучию судьи, в общем-то, ничего и не угрожает — думай себе, не спеша и не суетясь, разбирайся в хитросплетениях происшедшего, ищи мотивы, улики, копай истину — если и тут торжествует столь поверхностная поспешность, нежелание разбираться, лень, стремление поскорее закончить, непонимание и неуважение, то что же тогда в «лихую годину»? Если в обычное мирное время Джапаров — троих в один день, то сколько же тогда? Состоявшие не из таких ли, как Милосердова и Джапаров, «тройки» вершили во время оно суд скорый, неправый, словно торопясь сократить численность граждан, долженствующих жить «в светлом будущем»?

Вот так и набрало человечество миллионы и миллиарды своих убиенных. Так и топчется оно на месте, ходит кругами, самоистребляясь при помощи типов.

Но и другие, менее «масштабные», по не менее, а может быть, и более распространенные типы были интересны в «Деле Клименкина». Возьмите Ичилова. Чем не любопытнейший тип? Большой и сильный телом лжесвидетель. Слабая душа в мощном теле. Подковы небось руками гнул, а плакал в зале, когда адвокат своими вопросами припер его к стенке. Чем-то сумел же взять его Бойченко. Сломил волю, которой, видно, не слишком богато было в мясистом теле.

А какой прекрасный тип Светлана! Светлое что-то даже в имени… Жена дважды судимого и опять вот посаженного молодого человека, не блещущего внешними данными. Ах, милая Светлана, русская наша женщина, все терпящая, прощающая и тогда именно хранящая верность, когда, казалось бы, и смысла нет… Вновь и вновь возвращался я к этому образу. Конечно, она интересовала меня больше, чем сам Клименкин! Прекрасна русская душа, данная нам в награду за многочисленные мучения наши, а может быть, и ставшая причиной многочисленных этих мучений… Воистину: если суждено народу нашему сыграть роль в многострадальной истории человеческой, то на первом плане, может, и будет вот это, женское паше начало — самоотверженное и всепрощающее, любящее, несмотря ни на что и вопреки всему… Да так вот и стала жизнь Светланы после ареста любимого полной смысла, фантазировал я, думая об этой своей героине. Но как же тогда нелегка и непроста жизнь, если в горе только и проверяется истинная любовь! Вот она, российская наша судьба… Да, вот тут-то, вот тут водораздел и намечается, в вопросе любви. Только ли из-за верности ИДЕЕ, только ли из-за служебного рвения унижала в суде Светлану Наталья Гурьевна Милосердова? А не зависть ли тут была? Возможно, скрытая, не осознаваемая… Кто же знает! Все переплетено в человеке, будешь искать — чего только не найдешь… Сложно, сложно… И интересно!

Ну, в общем, чем больше я размышлял, чем дальше увлекался, тем труднее было взяться за конкретную повесть. Вот, к примеру, я Клименкина как-то все вниманием обхожу, хотя он и есть главный-то пострадавший (если не считать, правда, Семенова Анатолия). А ведь это же представить только, что пришлось ему, Клименкину, пережить! Два с лишним месяца в камере смертников, в ожидании расстрела за преступление, которого не совершал. Отказ от прошения о помиловании… Да, третья судимость, да, в каком-то смысле уже привык (если можно к тюрьме привыкнуть), сник — на воле пил в последнее время… — но ведь это легко так сказать, а вы представьте-ка себя на его месте. Двадцать лет от роду, только что жизнь начал. Ведь другой-то жизни не будет. Неудачно, ох, как неудачно начал, а тут еще и приговор к расстрелу. Ничего себе звоночек! Ничего себе предупреждение! Конечно, мы можем рассуждать на тему, что, мол, жизнь ученого или художника дороже не только обществу, но и ему самому, потому что он явственнее представляет себе ценность ее, яркость и насыщенность каждого дня — но ведь это будет только лишь рассуждение. Где критерий ценности жизни каждого? Где шкала отсчета?

Да, и фигура Клименкина вырастает в полный свой рост и тоже становится типом: невинная жертва! Таких в истории нашей было столько, что не сочтешь. Многие ли ограждены? Ау, бойченки, джапаровы, милосердовы! Ограждены ли вы-то сами? Можете ли вы сами-то быть уверены? А ведь сами, сами вы и поддерживаете атмосферу эту, когда ОТ ТЮРЬМЫ ДА ОТ СУМЫ…