Сахиб Джамал - Темнокожий мальчик в поисках счастья

— Обязательно! — ответил Акпер весело.

Наступило Первое мая. Баку — столица освобожденного Азербайджана — с особым торжеством и ликованием отмечал этот день. И все, что сейчас видел Мухтар, казалось сном.

На первомайскую демонстрацию Мухтар шел вместе с типографскими рабочими. Всё новые отряды вливались в праздничные колонны, как текущие с гор ручьи вливаются в многоводную реку. Люди направлялись к центру города отовсюду: с Баилова, из Сабунчей, из Балахан. На скрипучих казалахах — небольших тележках с огромными колесами — приехали крестьяне из окрестных сел — Бинагады, Маштаги, Мардакяны, Гуркяны. Не смолкали песни и крики «ура!», которыми встречали демонстранты призывы ораторов.

Неподалеку от вокзала к колонне, в которой шел Мухтар, присоединились молодые сабунчинцы.

— Сюда, сюда, — закричал Акпер, увидев среди них Наташу.

Раскрасневшаяся, веселая, в красной косынке, чудесно оттенявшей ее непослушные золотистые кудри, Наташа подлетела к ним, поздоровалась с ребятами, подхватила под руки Акпера и Мухтара и, стараясь приноровиться к их шагу, пошла рядом.

…Говорили ораторы, гремела музыка, звучали задорные песни, а Мухтар, глядя вокруг просветленными глазами, думал о своем. Ему вспомнились сейчас добрая Фахран, Нури-Аср, грузчик Мирза, — все, кто сердцем тянулся к Ленину. Он вспомнил о маленькой бедной Зейнаб, дважды проданной в рабство, о своих багдадских друзьях Мехти и Ахмеде, и сердце его залила острая щемящая боль. Он почувствовал, что стоит только в самом начале пути. Нужно еще долго и упорно идти, чтобы вернуться к своим далеким друзьям, вернуться борцом.

Заметив его состояние, Акпер толкнул Мухтара локтем и, наклонившись к нему, спросил:

— Ты о чем задумался? О чем загрустил?

— Поеду ли я в Москву? Хочу учиться, очень… Без знаний мне нельзя в Багдад возвращаться!

— Вернешься, — ласково сказал Акпер.

— Я знаю, что вернусь, — ответил Мухтар, но не успел закончить свою мысль — оратор кончил речь, грянул оркестр, многотысячная толпа подхватила «Интернационал».

Революция в Баку пришла вместе с весной. Мухтару казалось, что он живет как во сне. Уже десятый день, как свергнут режим мусаватистов. На помощь восставшему бакинскому пролетариату пришла Красная Армия, в Азербайджане была установлена советская власть. Он, Мухтар, на свободе. Его радости нет границ. События захлестывали его настолько сильно, что он потерял счет времени. Омрачало одно: младший сын Евдокии Степановны не вернулся в Баку с частями Красной Армии и не подавал о себе никаких вестей. Добрая женщина была безутешна. Да тут еще Сулейман третью ночь не ночевал дома. Хоть бы он сказал ей несколько ласковых слов. Слез у нее нет, но лицо окаменело и погасло от печали и тоски.

— Сынок, к тебе приходил Акпер, — сказала Евдокия Степановна Мухтару утром. — Иди, он ждет тебя в типографии.

В типографии все, кроме длинного Мирзы Гусейна и Яхьи, были на своих местах.

— Почему они не выходят на работу? Что, заболели?

Акпер, посмотрев на Мухтара, улыбнулся:

— А ты соскучился по ним? Бумагу можем резать сами, и без Яхьи… А Мирзу Гусейна заменишь ты, красный коммерсант.

Заметив, что слово «коммерсант» разозлило Мухтара, он поспешил его успокоить:

— Ты не обижайся. Скоро у нас будут свои, красные коммерсанты…

— Хорошенькое дело! Идет революция, мы бьем буржуев, а ты говоришь, и у нас будут красные коммерсанты, — еще больше возмутился Мухтар.

— Ладно, черт с ними, этими торгашами. Сулейман уже звонил сюда и спрашивал, не пришел ли ты… Беги скорей в редакцию, он хочет назначить тебя главным редактором…

Мухтар молчал. Акпер понял, что терпению его пришел конец. Он ласково улыбнулся:

— Честно говорю, иди в редакцию. Сулейман ждет тебя… Там сегодня совершаются великие дела… Может быть, и твоя помощь понадобится…

Уже несколько дней, как редакция бывшей газеты «Азербайджан» утратила свой строгий, официальный вид. Ни одного из тех, кто работал здесь раньше, Мухтар не встречал. В первой комнате, в углу, лежали большие пачки папок с деловыми бумагами. Рядом валялись безнадежно устаревшие статьи. Мухтар прошел в следующую комнату, прежде он туда и носа сунуть не смел. Это был кабинет бывшего шефа — господина редактора. Здесь оказалось много незнакомого народа, а за столом редактора сидел товарищ Сергей. В тот момент, когда Мухтар вошел в кабинет, Сергей объяснял что-то склонившимся над столом Сулейману и Сантосу. Не желая мешать, Мухтар остановился у дверей. Сергей поднял глаза и заметил Мухтара.

— А, политзаключенный?! — он бросился к парню. — Друг мой! — воскликнул он и заключил в свои объятия. Затем, обращаясь к товарищам, добавил: — Ведь это я виноват, что он угодил в тюрьму.

Присутствующие с интересом смотрели на «арабского Гавроша». Сергей вернулся к столу.

— Так вот, товарищи, — продолжал он, — задача вроде ясна. Наша газета «Азербайджанская беднота» с сегодняшнего дня будет выходить легально. Редактирование ее Бакинский комитет партии поручил товарищу Мамедову, вы все его знаете.

Сергей показал на моложавого человека, одетого в синюю спецовку. Он был в очках. В его густой черной шевелюре неожиданно блеснула седая прядь.

— Штат ваш, товарищ Мамедов, налицо, — Сергей широким жестом показал на присутствующих. — Все мы пока не очень-то опытные, но со временем научимся. Главные наши корреспонденты — рабочие и крестьяне. Держите связь с ними. И наш Бакинский комитет не забывайте… Заглядывайте и в ревком. Там вы получите сведения о том, как части Красной Армии вместе с крестьянами добивают мусаватистов и беков. Товарищ Сулейман принял на себя заведование типографией. Так что для работы все есть. А теперь, если нет вопросов, разрешите закончить. Должен уехать в Балаханы: там тоже собрание.

Сергей уехал. Новый редактор стал о чем-то совещаться с сотрудниками. Сулейман поманил Мухтара за собой в соседнюю комнату и сказал ему:

— Ты не обижайся, что на тебя не обращают внимания. Все по горло заняты, а работа у нас сегодня будет черная: мы должны очистить типографию от мусора — объявляем субботник! Надо здесь навести порядок, чтобы люди могли спокойно трудиться. Сейчас пошлю тебе в помощь.

— Не надо никого, — ответил Мухтар. — Я управлюсь сам.

— Нет, так не пойдет. В Москве в субботнике участвовали все, даже товарищ Ленин.

Мухтар слушал Сулеймана, но не верил тому, что он сказал: «Не может быть, чтоб Ленин кирпичи таскал вместе с рабочими. Наверное, он считает меня глупым, не буду спорить с ним».

Мухтар принялся за дело. Вскоре пришли наборщики, печатники и другие рабочие, кто-то принес гармонь, и с музыкой и песнями закипела работа. К полудню ящики и шкафы были очищены от остатков теперь уже никому не нужных рукописей, вынесены пустые бутылки из-под вина, ящик Мирзы Бахлула, где была коробка с пудрой и одеколоном. Вооружившись метлой, Мухтар собирал мусор и выносил его во двор. За этим занятием и застал его Сантос.