Барри Хайнс - Пустельга для отрока. Взгляды и улыбки

— Вот это и была бы сущая небылица, Каспер.

Билли поглядел на него, и на этот раз никто не улыбнулся.

— Хорошо. Оставим это. Если бы я спросил Каспера: «Отчего ты опоздал сегодня утром?», а он бы мне ответил: «Я проснулся утром и гляжу — наш дом смыло в море, но мне удалось сесть на кита, который отходит в восемь тридцать к берегу, а потом я поймал еще попутного орла, у него на спине я и добрался. Только у птиц на перекрестке образовалась пробка, мы простояли целых двадцать минут, я и опоздал…» Так вот, если бы Каспер мне рассказал эту историю, я бы, наверно, сказал: «Что-то похоже на небылицу, а, друг?»

— Небылица и была бы, сэр.

— Ты прав, Джордан, так оно и было бы. Итак, все поняли, что это такое? А теперь вы, — он указал на класс, — расскажите мне, — он ткнул в себя пальцем, — какую-нибудь небылицу, но, учтите, я не хочу, чтобы вы мне пересказывали ту историю, которую я вам только что изложил. Это был пример, так что забудьте ее. Посмотрим, что вы сами сможете сочинить. Джордан, раздайте тетради, Уитбред, раздайте перья, Тиббат — карандаши, а Манн — линейки.

Пока раздавали тетради, перья, карандаши и линейки, мистер Фартинг прибавил к заголовку на доске еще дату.

— Отчеркните в тетрадях вашу последнюю работу и оставьте место для заголовка. Не забудьте про поля.

Он уселся поудобнее, чтобы наблюдать за полем сражения; ученики еще долго вставляли перышки в ручки, точили карандаши, брали друг у друга ластики и возвращали их, отчеркивали поля, наливали чернила в чернильницы, промокали промокашками, задавали друг другу вопросы и отвечали на них, улаживали споры, старосты делали замечания остальным, а когда они сами усаживались по местам, ручки, карандаши, линейки, промокашки и тетради падали на пол и тут же были водворены на место — после всего этого класс мало-помалу принялся наконец за работу.

Билли воткнул перышко в металлическую ручку-вставочку, а потом, качаясь на передних ножках стула, склонив набок голову и положив тетрадь наискось, начал писать сочинение:

Небылица

Однажды я праснулся и мая мама сказала вот Билли твой зафтрак в пастели иишница с витчиной и хлеб с маслом и бальшая чашка чаю и когда я фстал сонце уже сияло надворе и я аделся и спустился по леснице мы жили в бальшом доме на краю леса и у нас визде были кавры на леснице и цынтральнае атапление. И када я спустился внис я сказал а где Джад и мать сказала он ушел в армию и ни придет больше, но вместо этого приходит твой атец. в камине гарел бальшой агонь и вашол атец са сваим чимаданом с каторым он ушел и я был рад что он пришел а Джад ушел и когда я пришол фшколу фсе учитилля были очинь добрыи и ани гаварили здраствуй Билли как пажываишь и все ани миня гладили пагалофки и улыбались и мы делыли фсякии интиресныи вещи целый день и когда я пришол домой мама сказала что я большы нипайду наработу и у нас будут жариныи бабы к чаю апатом мы собрались фсевместе и пашли в кино и там паднилисъ наверх и ели марожынае фпирирыф и мы все пашли дамой и у нас были наужин жариная картошка и рыба и патом мы пашли спать.

На перемене Билли вышел во двор. Резкий ветер, дувший через футбольное поле, заставил его ссутулиться и повернуться спиной ко двору, высматривая какой-нибудь уголок в затишье. Но все укромные уголки были уже заняты. Мальчики поодиночке, парами, а то и целыми компаниями жались возле стен и в нишах окон. Голоса были негромкими, а движения судорожными — кто-то чуть-чуть подвинулся, кто-то заерзал, согреваясь, а вот вся группа вдруг зашевелилась, задвигалась, когда кто-то попытался спрятаться от ветра за спину другого. Однако все это были только зрители. Движение и шум царили главным образом на большой площадке, где сновали сотни мальчиков. Одни, не спеша прогуливаясь, болтали, другие бегали и догоняли приятелей или втягивали остальных в футбольное сражение или какую-нибудь другую шумную игру. Мальчишки боролись, ездили верхом друг на друге или, выбрав свободный клочок пространства, играли в какие-нибудь более спокойные игры — на внимание и смекалку, игры в «кольцо». Все эти группы постоянно перемешивались, менялись, сталкивались между собой, а иногда собирались вокруг какого-нибудь мальчика, который стоял один в центре круга. А под ногами мелькали их отражения — темными пятнами на мокром бетоне, где отражалось и низкое небо — то серое, то черное.

И среди этого шума и гама вдруг становился центром притяжения какой-то предмет или какой-то звук, случайно привлекший внимание увлеченных игрой ребят. И соответственно этому гул голосов во дворе то нарастал, то спадал, но само происшествие, вызвавшее эти всплески, тонуло в общем круговращении и шуме.

Этот шум взлетал над школьным двором и распространялся над всей окраиной, хотя отчетливо слышался только здесь, возле школы, в другие же кварталы он доносился смутно, и прохожие на улицах порой прислушивались, подняв глаза к небу, точно ожидая, что вот-вот источник этого шума появится над крышами домов, точно облако или восходящее солнце.

Билли обогнул школу, пересек асфальтовую дорожку и направился к навесу для велосипедов на заднем дворе. По бокам навеса были выставлены наблюдатели, а в глубине, в укромном углу собралась теплая компания; одни мальчишки курили, другие слонялись поблизости, надеясь, что им оставят докурить сигаретку. Среди них были три давешних курильщика. И с ними — Макдауэл.

— А ну доставай-ка свои, Каспер.

Билли покачал головой.

— У тебя своих никогда не бывает. Вечно побираешься. Каспер-побирушка — вот как надо бы тебя звать.

— Уж тебе-то я все равно не дал бы, хоть бы сигареты у меня и были.

— Зато я тебе сейчас кое-что дам.

Билли миновал ряд велосипедов, передние колеса которых были утоплены в специальные щели в бетонной плите. На одном из велосипедов сидел мальчишка и вхолостую крутил педали, точно позировал уличному фотографу. Облокотившись о проржавевшую крышу навеса, Билли задумчиво уставился на асфальт. Прямо напротив навеса была дверь котельной. По одну сторону от нее стояли в ряд восемь мусорных баков, по другую — насыпана куча кокса. Дверь котельной была выкрашена в зеленый цвет.

— Чего ж ты ушел, а, Каспер? Сдрейфил?

Билли, не отвечая, продолжал созерцать асфальт. Небрежно зажав окурок кончиками среднего и большого пальцев, Макдауэл кивком показал на Билли.

— Пошли, пацаны, составим ему компанию. — И он, ухмыляясь, повел за собой ватагу курильщиков. Они устроились в углу, неподалеку от Билли, который стоял теперь привалившись спиной к крыше, так что мальчишки оказались слева от него.

— Тебе, Каспер, что, мужская компания не нравится?

И Макдауэл подмигнул парням, усевшимся вокруг него.