Барри Хайнс - Пустельга для отрока. Взгляды и улыбки

Лучше пойти куда-нибудь выпить. Поиграть в бильярд. Глядишь, так и день пролетит. А там и чай пора пить. Он покопался в кармане джинсов, пересчитал деньги. Черт! Хватит только на чашку чаю, а потом придется по магазинам шататься. Надо новой дорогой пойти. Найти какое-нибудь кафе, в котором раньше не был. А там он решит — купить булочку с изюмом или сразу идти домой. Мик бросил взгляд на часы. Но на руке их не оказалось. Совсем забыл, они же сломаны. Долго же они будут неисправными валяться, если только ему вдруг не повезет. Вообще-то, без часов даже лучше. Были бы они у него на руке, он каждую минуту смотрел бы на них, и время ползло бы еще медленнее.

В магазинах время быстрее пролетает. Тепло, уютно, и товаров полно, есть на что поглядеть. Иногда он просто катался вверх и вниз на эскалаторе — с нижнего этажа на верхний и обратно. Едешь себе спокойно, не спеша, время и летит незаметно.

На улицах оно тянется тоскливо, ведь он знает все витрины наизусть. Знает даже, когда какую витрину меняют, и, если он, случалось, несколько дней не наведывался в центр, его ждало пустячное развлечение — разглядывать новые товары.

Мик остановился перед магазином, где продавали мотоциклы, и стал рассматривать витрину: блестящие машины элегантных тонов, сверкающие хромом. Мик медленно пошел по тротуару, рассматривая мотоциклы, ужасаясь ценам. Два продавца расхохотались, наблюдая изнутри за его страдальческой физиономией. Через стекло им казалось, что парнишка корчится под градом ударов. А Мик был так увлечен, что даже продавцов не заметил; оглядев последнюю машину, он мрачно покачал головой и пошел прочь.

Проходя мимо обувного магазина «Бромптон энд Мур», он словно что-то вспомнил и посмотрел на витрину. Попытался заглянуть внутрь сквозь ряды женских туфель, но ему мешал стеллаж, пришлось подойти поближе к стеклянной двери.

На скамеечке сидела Карен — помогала маленькому мальчику надеть башмак. Она наклонилась вперед, блузка на спине натянулась, и под тканью обозначился лифчик. Мик вошел в магазин и прикинулся, что разглядывает туфли на стеллаже у двери, а сам посматривал на Карен, но она была занята покупателем и глаз не подымала; Мик переходил от стеллажа к стеллажу, перебирая обувь.

К нему подошла другая продавщица и предложила свою помощь. Она была одета так же, как Карен, — белая блузка и синяя юбка. Мик поблагодарил, сказал, что зашел просто так, посмотреть. Девушка бросила на него удивленный взгляд и отошла. Мик взял с полки розовую тапочку с помпоном, девушка опытным взглядом прикинула, что размер как раз подходящий для этого парня. Вот бы показать такого чудака девчонкам, пока не ушел.

Карен вынула из коробки другой ботинок и стала вдевать шнурок. Наконец она подняла глаза и увидела Мика. Поначалу она его не узнала, и, только когда он улыбнулся ей, она его вспомнила. Вспыхнула, наклонила голову и с преувеличенным усердием продолжала вдевать шнурок. Она надела ботинок мальчику, завязала шнурок. Ботинок был красный, синий, зеленый — яркие цветные полоски, точно мотоциклы в той витрине. Малыш просиял и повернулся к матери, сидевшей на соседнем стуле.

— Здорово! Мы их возьмем, мам!

Мать, сжимавшая сумку на коленях, отрезала:

— Нет, не возьмем. Если ты думаешь, что я буду на эту дрянь швырять деньги, которые потом зарабатывала, так ты ошибаешься.

— А почему? Почему нельзя? У нас в школе у всех такие.

— Да-да, уже слышали.

Она подняла с пола простой черный башмак.

— А вот эти? Они тебе как раз впору. Очень даже хороши.

Глаза мальчишки расширились от ужаса.

— Ты что?! Не буду я их носить! Меня засмеют в школе.

Карен наклонила голову, чтобы скрыть улыбку. Если бы она сейчас встретилась взглядом с Миком, непременно расхохоталась бы. Мамаша оценивающе помяла жесткую кожу ботинка, перевернула его. Даже подошва черная.

— Ладно тебе. Отличные ботинки. И такие поносишь. — Она протянула ботинок Карен. — Мы их берем.

Карен взяла башмак с дипломатически непроницаемым выражением лица и положила в коробку.

— Ну мама!

— Замолчи, Дэвид.

— Все равно я не буду их носить!

— Еще как будешь! Молчи.

Мальчик откинулся на спинку стула, с отчаяньем глядя на разноцветный башмак на своей ноге. Он поджал пальцы, чтобы ботинок было трудно снять, когда Карен склонилась над ним. Но отсрочки он не добился — мать уже достала кошелек.

Она заплатила в кассу, но, даже уходя из магазина, мальчик все еще продолжал канючить и спорить. Карен убрала отвергнутые башмаки, валявшиеся возле скамеечки, и подошла к Мику.

— Здравствуй, ты что тут делаешь?

— Мимо проходил. Решил заскочить, на тебя взглянуть.

Карен мизинцем убрала за ухо выбившуюся прядку волос.

— Премного благодарна. Если бы знала, что ты пожалуешь, я бы красный ковер расстелила.

— Мы ведь с тобой свидания не назначали, верно?

— Как-то случая не было.

— Я не знал, что делать. Думал, ты меня видеть не захочешь.

— Почему это?

Этот прямой вопрос смутил Мика, он в замешательстве вертел в руках сапог, не зная, что ответить.

— Ну, после того, как нас вышвырнули из дискотеки и все такое, ты небось подумала, что мы шпана.

Карен молчала. Видно, он попал в точку.

— Просто я в ту ночь был под газом…

— Спасибо за откровенность.

— Да нет, я не о том. — От волнения он мял в руках резиновый сапог, боясь, что Карен сейчас уйдет. — Я хочу сказать… я не помню, может, наговорил чего лишнего. Боялся — вдруг я дураком себя выставил.

Карен улыбнулась и дотронулась до его руки, желая приободрить.

— Слушай, тебе лучше сейчас уйти. Старшая на нас смотрит. Она не любит, когда мы с парнями болтаем. Мы должны разговаривать только с покупателями.

Мик посмотрел на женщину за прилавком. Она была постарше своих помощниц; жутко наштукатуренная, и волосы крашеные. В синем жакете, белой блузке — немолодая стюардесса, да и только.

— Ну и что? Ведь тебя покупатели не ждут?

— Все равно. Они считают, что, если мы болтаем с парнями, страдает репутация магазина. Одну девочку даже уволили за то, что к ней слишком часто приятель заходил.

— Тогда я пошел. Ни к чему тебе это.

Он поставил сапог на полку.

— Как-нибудь встретимся?

Карен вспыхнула и оглянулась, словно боялась, как бы не услышали остальные девчонки.

Мик смотрел на нее, пока она раздумывала.

— Когда?

— Давай сегодня.

— Нет, сегодня не могу. Занята.

— Тогда завтра?

Она колебалась недолго. Видимо, его настойчивость победила.

— Хорошо. Где?

— Может, у фонтана в сквере Святого Георгия?

— Когда?

— Когда хочешь. Может, в семь?

Она покачала головой.

— Слишком рано. Я кончаю работать в полшестого.

— Тогда в полвосьмого?