Барри Хайнс - Пустельга для отрока. Взгляды и улыбки

Студенты-художники разрисовали бетонные стены туннеля — украсив переход и одновременно сделав живопись достоянием масс. Они назвали свою экспозицию «Публичной галереей». В основном это были обычные пейзажи — копии с картин известных художников (они даже подписи подделали), а также грубо намалеванные, хотя и вполне узнаваемые портреты голливудских звезд. Были тут и зарубежные сюжеты, романтические картинки и тому подобное; гвоздем выставки был Джон Уэйн во весь рост в белой шляпе и с револьвером.

Открыть выставку просили члена муниципалитета, но он отказался под тем предлогом, что не разделяет политических взглядов Джона Уэйна. Так что открывать ее пришлось ведущему музыкальной радиопрограммы.

Мик пробежал мимо картин, не замечая их, и выскочил из подземного перехода как раз в тот момент, когда часы на ратуше пробили половину восьмого. Он помчался напрямик через парк, выпачкал землей ботинки, когда бежал по клумбе, хорошо еще, что не вляпался в собачью кучку на газоне. У выхода из парка он пошел шагом, заправил рубашку в брюки, рукавом вытер со лба пот. Он на ходу глядел на свое отражение в витринах, а перед витриной антикварного магазина остановился и причесался.

Снова прилизанный и подтянутый, он завернул за угол и оказался на площади Святого Георгия. Карен не было. Какая-то девчонка стояла возле «Закусочной дяди Сэма», несколько прохожих пересекали площадь, но у фонтана никого не было. Мик медленно подошел к фонтану и присел на бортик. Внизу бился о мраморную стенку подносик из-под жареного картофеля — словно золотая рыбка в аквариуме.

Мик поднял глаза на часы на ратуше. Без двадцати пяти восемь. А что, если она не придет? А ведь вроде бы клюнула вначале. Бывает, что девчонки не приходят — это понятно. Но она не такая. У него заболел живот. Потянуло в уборную, как в тот день на призывном пункте, когда Алан вербовался в армию.

Он прикидывал, сколько еще надо ждать, чтобы перед самим собой не выглядеть идиотом, и тут, огибая фонтан, появилась Карен.

— Здравствуй!

Мик подскочил как ужаленный и чуть не бултыхнулся в воду. Карен улыбнулась и поправила ремешок сумочки на плече.

— Я думала, ты не придешь.

Мик удивился, но ради вежливости улыбнулся.

— Почему это?

— Я здесь уже была. Потом решила пройтись. Не люблю стоять и ждать; полно любопытных глаз.

— Автобус опоздал. Я от автобусной станции всю дорогу бежал.

Они отошли от фонтана и молча двинулись через площадь.

— Куда пойдем? — спросил Мик.

— Не знаю. А ты куда хочешь?

Мик посмотрел через дорогу на бар и салон игровых аттракционов. Не слишком заманчивая перспектива, во всяком случае на первый вечер.

— Погуляем?

— Погуляем?! — Она сказала это так, будто ей предложили лазить по горам или полетать на планере. — А где?

— Можно в парк пойти.

В ее взгляде он прочел: «Неужели?»

— Сейчас ведь парк закрыт. Да и вообще там страшновато, особенно когда темно. И опасно.

Мик вынул руки из карманов и расправил плечи.

— Со мной тебе нечего бояться.

— На той неделе там девчонку изнасиловали. — Карен осторожно ступала по булыжникам на своих высоких каблучках. — В десять утра.

— Ну, так куда?

— Может, в кино?

Наступил черед Мика изобразить сомнение. Правда, причина была более прозаическая.

— Ну, если хочешь…

— В чем дело? Ты что, кино не любишь?

— Смотря какое. Что сегодня крутят?

— В «Одеоне» идет что-то стоящее. Про бурю.

— Ты Шекспира имеешь в виду?

— Да нет, не то. Это о ядерном взрыве, он нарушает что-то там в атмосфере, начинается дождь, и он идет и идет без конца. Всех затопило, люди столпились на берегу, рвутся на корабли, надеясь спастись. Девчонки у нас, на работе, видели. Очень страшно. Но девочки говорят — гениально.

Его явно не увлек этот фильм даже после столь красноречивого пересказа.

— Что-то вроде «Ноева ковчега»?

— Идем?

— Но ведь сеанс уже начался…

— Не знаю. Пойдем посмотрим.

Карен начинала нервничать, тянуть резину дальше не было смысла; Мик закивал с такой готовностью, будто всю жизнь мечтал об этом фильме.

Пока они ждали у края тротуара, когда можно будет перейти улицу, мимо, мигая синим огоньком, пронеслась «скорая помощь»; собака, сидевшая на противоположном тротуаре, по-волчьи завыла, подняв к небу морду, и смолкла, лишь когда сирена затихла вдали.

У входа в «Одеон» Мик с волнением приблизился к табло сеансов, отыскивая фильм про бурю. Ему явно сегодня не везло.

— Отлично, смотри, он только в двадцать минут девятого начинается, — сказала Карен. — У нас еще уйма времени.

Может, все билеты проданы? Мик с надеждой посмотрел на табло. Внизу было написано: «Свободные места в партере и на балконе». Карен поднялась по лестнице в фойе, и, пока она копалась в своей сумочке, Мик пробежал глазами таблицу расценок над кассой. Карен наконец-то нашла кошелек и достала пять фунтов.

— Где ты больше любишь сидеть — наверху или внизу?

Мик отвернулся, он совсем растерялся и не смел поднять на нее глаза.

После томительной паузы Мик, изображавший жадный интерес к рекламе аттракциона, наконец сказал:

— Какая разница. Я никуда не могу пойти.

Карен смотрела на его зардевшуюся щеку. У него даже шея побагровела.

— Да что с тобой?

Не отрывая глаз от рекламы, Мик сказал:

— Не могу пойти. У меня нет денег.

Банкнота в руках Карен делала и без того трудное положение Мика совсем нестерпимым, и она зажала ее в кулачке — так фокусник прячет шелковый шарф. Мик повернулся к ней. На лбу у него блестели капельки пота.

— Я все деньги на этой неделе растратил. Собирался у родителей занять, но они оба на работе были, когда я уходил.

Вид у него был до того несчастный, что Карен захотелось приласкать и утешить его.

— Да ладно тебе. Я за тебя заплачу.

Лицо у Мика вытянулось: принять предложение Карен было в высшей степени неблагородно.

— Не надо.

— Почему?

Мик подыскивал аргументы. «Мужская гордость» — звучит слишком глупо; он просто пожал плечами, надеясь, что она поймет его без слов.

— Знаешь, давай в следующий раз ты за меня заплатишь.

Он притворился, будто раздумывает: может, он и нищий, но гордость у него все-таки есть; он уже заранее знал, что ответит, как только она произнесла «в следующий раз». Видно, он ей всерьез нравится, раз она заговорила о следующей встрече, хоть он и выставил себя таким дураком.

— Договорились.

— Куда сядем? Ты, надеюсь, не близорукий — я не могу близко сидеть, у меня голова болит.

Мик уже успел изучить таблицу над окошечком кассира. Передние ряды отпадают из-за Карен. Предлагать ей сейчас самые дорогие места с пульмановскими креслами (или как их там) — нехорошо. Остается амфитеатр.