Мариана Фриджени - Лудовико по прозванию Мавр

В Милане Лудовико Мавра «все казалось предназначенным для мирной и достойной человека жизни», свидетельствовал, например, Бернардино Корио. «Всех занимало накопление богатств. Для этого были открыты все пути». И далее: «Двор наших государей поражал своим великолепием, в нем блистали новые моды, роскошь одежды, изысканные удовольствия…» Ведь именно сюда, в Милан, стремились наиболее талантливые живописцы из самых отдаленных стран. Именно здесь, в Милане, звучали сладостные, ласкавшие грубый слух музыкальные гармонии, поражавшие своей смелостью и новизной. В Милане были созданы необычные звукосочетания, которые, казалось, низошли на грешную землю с небес, чтобы украсить миланский двор.

В своем стремлении придать Милану облик постоянно развивающегося и живого организма Мавр приказал украшать фресками фасады зданий. Таким образом, облик города постоянно менялся. В 1488 году началось возведение лазарета по проекту архитектора из Лугано Ладзаро Палацци. Герцог поручил Леонардо подготовить новый план развития города. Это было крайне необходимо в связи с безудержным его ростом в последние годы. Замысел герцога — достойное архитектурное обрамление зрелому Возрождению.

Прогресс был ведущей чертой любой области жизнедеятельности человека. Бартоломео Калько, умный и достойный государственный канцлер, создал в Милане народные училища. Томмазо Бьятти учредил кафедры астрономии, геометрии, логики, арифметики и греческого языка. Лудовико реформировал университет. Он поставил перед миланской высшей школой далеко идущие планы. Миланским студентам преподавали наиболее известные ученые своего времени: Джассоне дель Маино, Бенедетто Испано, Деметрио Калькондила, Джорджо Мерула… В то же время миланский герцог потребовал от студентов максимальной серьезности при прохождении курса, сугубой скромности в поведении, которыми, увы, не могли похвастать даже самые знаменитые отпрыски аристократических фамилий.

Так, всем было известно, что павийские студенты в особенности отличались распутством, чинили бесчинства и непристойности. Вот почему Лудовико Мавр именно в их адрес направил 7 апреля 1488 года особое наставление, потребовав от молодых повес научиться вести себя сдержанно и главное внимание уделять наукам.

Великолепие Милана выразилось также и в том, что при дворе Лудовико сформировался стиль особой элегантности в одежде. Впервые Милан перестал оглядываться на Флоренцию в том, что касается моды. Миланский стиль считался гораздо более роскошным и элегантным. Вкусы миланцев почитали во всей Европе как проявление утонченности вкуса. Герцог Феррары донимал письмами своего посла Тротти, требуя от того приобретать большие партии бархата и парчи, украшенной золотыми цветами, на миланском оптовом рынке. «Одет как миланец», — говорили об элегантном мужчине по всей Европе: Миланская марка была признаком хорошего тона.

С легкой руки миланских модников широкое распространение получила одежда из особой ткани, сотканной по персональному заказу. На «авторской ткани», как правило, было принято изображать эпизоды из жизни аристократического рода, к которому принадлежал заказчик, или события из жизни заказчика, если таковой мог считать себя достаточно знаменитым человеком. В костюм из такой ткани одет, например, Лудовико Мавр на портрете из собрания Тривульцио. Другой пример — сказочно прекрасный омофор, подаренный Мавром храму Сакромонте в Варезе по случаю своего счастливого бракосочетания. Речь идет о шитом золотом брокате, украшенном гербами Беатриче и Лудовико, которые окружены ветвями шелковицы.

Милан в то время славился и своими женщинами. Все были в восторге от цветущих матрон с огромной пышной грудью, пышными округлыми бедрами. Прекраснейшие возлюбленные Мавра — Галлерани и Кривелли, — чей облик и жест были необычайно изящны, тем не менее вполне соответствовали этому стандарту цветущей красоты. Не случайно поэт Антонио Каммелли, прозванный Пистойя, писал о миланских красавицах: «Что может быть милей миланской женщины? Тем более что в одной пышнотелой миланской красавице столько округлостей, что их с избытком хватит на двоих, а то и на троих любовников…»

Быть может стараясь подчеркнуть пышность груди и обширность бедер, вошедших в моду, миланские женщины конца XV столетия стали затягивать себя в ужасно тесные корсеты и украшать юбки необычайно длинным шлейфом. Рукав при этом должен был быть широким, как крыло волшебной птицы. В моде тогда же был тюрбан, из-под которого выбивались темные локоны, иногда, как бы невзначай, выглядывала коса, тоже бывшая в большой моде. Миланские франты, прославившиеся на всю Европу своей элегантностью, носили очень короткий плащ, облегающую торс тунику, туго стянутую поясом, рубаху с широкими рукавами и приподнятыми плечами. Берет мужчины непременно украшало перо, ноги обтягивали цветные шелковые чулки. Для миланцев были открыты особые модные магазины не только в Милане, но и во Флоренции, Лукке и других городах. В магазинах для мужчин прилавки ломились под тяжестью шелков. Зимой миланец обычно щеголял в роскошной дорогой шубе. Духи стали неизменной принадлежностью туалета. Они приобретались у цирюльника. Искусство цирюльника особенно ценилось. Курьезная подробность: в Милане был заведен обычай иметь крепко надушенные перчатки. Изабелла д’Эсте однажды послала пару таких «миланских перчаток» королеве Франции. Та была очень рада подарку. Единственное, что крайне удивило королеву, — перчатки источали слишком сильный аромат.

Разумеется, подобная элегантная жизнь стоила немало. В какой-то момент даже сам Лудовико ужаснулся и призвал к ответу Маттео да Кастеллуччо, «герцогского расходчика», и двух камер-юнкеров, трудившихся в бухгалтерии двора, — Пичето да Кремона и Франческо Гамберано.

— Расходы непомерно велики. Особенно по части нашей кухни, — обрушился на них с упреком герцог. — Следовало бы сократить траты. Впредь на нашей кухне не дозволяю держать более четырех поваров, к ним — четырех поварят и двух посудомоек. Их рабочий день необходимо поставить под жесткий контроль. Замечено также, что масляные факелы используются без должной рачительности. Распорядитесь, чтобы всякий, кто впредь пожелает получить новый факел, прежде возвратил черенок сгоревшего светильника. В конце года составьте подробный инвентарный список продовольствия, хранящегося в наших кладовых. И еще одно распоряжение: никто из служащих замка, возвращаясь вечером домой, не имеет более права уносить с собой съестные припасы. Если желает обедать с семьей дома — пожалуйста. Но требую немедленно прекратить вынос продовольствия с нашей кухни. Пусть все, кто работают в замке, питаются с нашего стола, однако, на мой взгляд, двадцать восемь парней, которых там ежедневно прикармливают кухарки, — это чересчур.