Мариана Фриджени - Лудовико по прозванию Мавр

И в таком неожиданном приказе виден стиль Лудовико Мавра. Он вникал во все. Любое проявление городской жизни должно было подчиняться его контролю. Город ежедневно и ежечасно должен был ощущать, пусть и в самых незначительных мелочах, его присутствие, его деятельный организационный дар, на всем должен был лежать его глаз. Но, подобно всем великим людям, он постоянно противоречил самому себе. В тот самый момент, как были отданы распоряжения о наведении строжайшей экономии на кухне, он заявил своему ближайшему окружению, что Милан должен быть знаменит во всем мире также и своими гастрономическими изысками. Так и случилось. Вскоре Миланское герцогство стало меккой для гурманов со всей Европы. В Милане можно было отведать самый лучший в Европе сервелат, в Монце — ветчину, в Комо — форель, в Лугано — копченого угря. Герцогские повара не переставая изобретали новые блюда. Славились миланские закуски — тыква под маринадом, равиоли с разнообразной начинкой, знаменитый миланский «зеленый соус». Рассказывают, что одна домашняя хозяйка из Комо, по имени Мелоцца, изобрела знаменитые на весь мир «лазанье»! Изысканные вторые блюда, приправы, для приготовления которых использовались экзотические специи, целая вереница драгоценных миланских сыров — все это стало известно впервые в Милане, а затем перешагнуло и его границы.

Милан Лудовико — город, в котором ежедневно устраивают театральные, оперные спектакли, народные празднества, балы, танцы, турниры, состязания. Все это, как правило, завершается обильным застольем. До позднего вечера просиживают гости за богато сервированными пиршественными столами. Иногда пиры продолжаются далеко за полночь. Собравшиеся за одним столом миланцы праздновали радость жизни. Они пировали так, как никогда с античных времен не пировала Италия.

Гениальный государь преуспел в главном. Ему удалось добиться, чтобы вокруг его двора образовался остров процветания, способствовавший раскрытию дарований на всех поприщах жизнедеятельности. Так, не желая, чтобы земля, принадлежавшая Сфорца в Виджевано, пропадала даром, мечтая создать образцовое поместье, пример с которого могли бы брать крестьяне бедной Ломеллины, герцог распорядился, чтобы из Винченцы туда были завезены саженцы шелковицы с белыми и черными плодами. Герцог позаботился также о том, чтобы саженцы прижились. Затем по всей нищей Ломеллине его стараниями были расширены посевы риса, которые первоначально ввел его брат Галеаццо Мария. Благодаря этим и другим нововведениям плодородие почвы резко повысилось. Только с шелковицы в год стали получать дохода 7 тысяч лир. Поместье Сфорца в Виджевано, ставшее образцовым, взбудоражило воображение земледельцев по всей Европе. Ее правители были заняты тогда подъемом сельскохозяйственного производства. В 1494 году Лудовико подарил поместье своей жене, а после ее смерти поместье перешло к монастырю делле Грацие.

Еще одним проявлением многогранного таланта Лудовико стало окончание прокладки судоходного канала Мартесана. Этот классический водный путь был открыт еще во времена Франческо Сфорца, а его сын Галеаццо Мария продолжил работу, начатую отцом. В 1481 году Лудовико Мавр поручил своему инженеру Антонио Бривио усовершенствовать важную водную магистраль. Мавр считал необходимым установить прямое водное сообщение между Ларио и Миланом. Вот почему он хотел избавиться наконец от единственного несудоходного участка на Адде в районе Треццо и Бривио. С этой целью было задумано прорыть обводный канал.

К работе над этим проектом подключился также Леонардо, который предложил гениальное, как всегда, решение — канал должен был пройти через туннель, пробитый в скалах. Кроме того, Леонардо удалось соединить канал Мартесана с другим, который питали воды Тисина. По его проекту предусматривалось устройство шести шлюзов, чтобы преодолеть значительный перепад в уровне, на котором находились две водные артерии. Перепад по тем временам был непреодолимым препятствием — около тринадцати локтей! Итак, водное сообщение Тисин — Адда было налажено. Благодаря этим работам и другим инженерным сооружениям плодородие земель в регионе значительно возросло. Ломбардия превратилась в одну из самых плодородных долин Европы.

Система информации в ту эпоху способствовала быстрому распространению новостей. Успехи, одержанные Мавром в деле прогресса, головокружительный рост благосостояния в его «златом Милане» с молниеносной быстротой стали известны повсеместно в Европе. Внимательно вчитываясь в донесения своих послов, государи Европы испытывали не только восхищение, но и жгучее желание вступить с Миланом в соперничество. В скором времени в Европе пустил корни миф о Лудовико как о просвещенном государе, покровителе искусств (все художники, стоило только пожелать, могли рассчитывать на покровительство его двора, из уст в уста передавали, что художников герцог принимает в замке, предоставляя широкие, просторные покои, столовались они тоже в замке, свободно и вволю могли трудиться, в разговорах они могли даже выражать мнение, не совпадающее с тем, которое высказывал Лудовико!). Таким образом, в позлащенном мире итальянских государств эпохи Возрождения возникла легенда о Мавре, весьма напоминающая ту, которая изложена в историческом сочинении Корио. Главное действующее лицо эпохи — человек могучего и разностороннего дарования, осанка его величественна, обхождение благородно, ум острый, не признающий безвыходных положений — таков портрет Лудовико Мавра.

Многие тем не менее побаивались вспышек его безудержного гнева. Однако, по всеобщему убеждению, Лудовико был государем справедливым. В результате одного дворцового заговора в тюрьму был брошен престарелый слуга герцога Джоли. Рассказывали, что Лудовико Мавр лично позаботился о том, чтобы старика освободили. Более того, как передавали осведомленные люди, герцог попросил прощения у несправедливо обиженного старика за злоупотребление в отношении его личности, которое было допущено от имени Лудовико.

До тех пор пока не пришли дни трагической развязки вторжение в Италию французов во главе с Карлом VIII, — доходы Миланского герцогства неуклонно росли, достигнув 600 тысяч дукатов ежегодно. По распоряжению герцога эта огромная сумма была вложена в строительство общественных зданий, мелиоративные и оросительные работы, вспомоществование художникам и украшение двора, создание служб городского жизнеобеспечения, сделавших быт миланцев цивилизованным.

Многие усматривали в этом стремление Мавра угодить жене, которая в своей деятельности руководствовалась историческими прецедентами, примером великих меценатов. Естественно, влияние Беатриче на Лудовико Мавра было велико. Поэт Гаспаре Висконти в тот день, когда ему предстояло обратиться к герцогу с просьбой оказать ему «новые знаки внимания», поспешил прежде заручиться поддержкой Беатриче: «Любимица фортуны, застенчивый цветок! Снизойди благосклонно к моей просьбе, которую я к супругу твоему, Лудовико, обращаю. Нет, адресом я не ошибся! Добродетели твои столь велики, что все, чего бы ты ни пожелала, находит отклик в его неукротимом сердце!»