Такэси Кайко - Гиганты и игрушки

Закурив американскую сигарету с фильтром, Сюнскэ вернулся в отдел. Огонь в железной печке угасал. Сюнскэ пошуровал в топке кочергой, подбросил каменного угля. Потом подошел к столу, взял папку со своим проектом, целый год без толку провалявшимся у начальства. Перечитал страничку-другую, огляделся и, убедившись, что кругом — ни души, с размаху швырнул папку на стол.

Все началось прошлой осенью. Низкорослый бамбук зацвел и дал завязь. Последний раз такое случилось в 1836 году, сто двадцать лет тому назад. Больше века это жалкое растение терпеливо дожидалось своего часа. И как оно знает, когда он должен наступить?! Но факт остается фактом — все шестеренки и передачи сложного механизма сработали безотказно: низкорослый бамбук, с ослиным упрямством цеплявшийся за землю, не поддававшийся ни огню, ни ножу, безропотно покорился законам роста. Осень полностью выполнила все посулы весны. По берегам озер и в речных поймах все растения дали семена — все до последнего кустика на огромной площади в пятьдесят тысяч гектаров. Дали семена и засохли. Таков закон.

Семена низкорослого бамбука съедобны. Об этом можно прочесть в любом ботаническом справочнике. Листья и корни в пищу не идут, а семена, особенно в голодные годы, хорошее подспорье для крестьян — они насыщают не хуже пшеницы. Бамбук цветет каждые сто двадцать лет. Последний раз его цветение совпало со страшным недородом. Из документов известно, что в ту горькую годину лишь семена бамбука спасали крестьян от голодной смерти. Память об этом живет в народе и по сей день. Появилась даже примета: как бамбук зацветет, голод придет. Прошлым летом, когда Сюнскэ совершал инспекционную поездку по деревням, крестьяне, в особенности старики, с тревогой ему об этом рассказывали. Их опасения не сбылись — год выдался на редкость урожайным, и, когда семена бамбука толстым слоем покрыли осеннюю землю, их никто не стал собирать. Но и на этот раз расцветший бамбук стал предвестником страшного бедствия.

Обитавшие в этих краях крысы немедленно устремились в засохшие заросли — там ждало их неслыханное изобилие. Они покидали насиженные места — поля, леса, огороды, где жили в постоянном страхе перед человеком. Началось великое переселение крыс. К серой армии крыс с полей, выступавшей в поход с наступлением ночи, примыкали полчища их городских собратьев. Факт из ряда вон выходящий. Ведь, как правило, области обитания различных видов одного и того же животного строго-настрого разграничены незримыми рвами, бастионами, фортами. И это разграничение соблюдается неукоснительно. Нарушителям грозит смерть. Бывает, что даже крысы, обитающие на чердаке и в подвале одного и того же дома, принадлежат к враждующим кланам. А теперь домовые крысы попадались Сюнскэ на плоскогорье — на высоте тысячи двухсот метров. Это значит, что с появлением колоссальных запасов корма расселение крыс полностью изменилось. Они обрели обетованную землю. Прорыв бесчисленные ходы в лабиринтах корней низкорослого бамбука, они создали под землей целое царство. В родильных покоях беспрестанно пищали разрешавшиеся от бремени самки. Кладовые ломились от вкусной еды. Густые заросли скрывали мягкие спины крыс от остроглазых коршунов и ястребов, а сеть коридоров служила им укрытием от ласок и змей. Когда корма хватает, крысы способны размножаться чуть ли не круглый год. Очень скоро они расплодились в невероятном количестве.

В каждой норе хранились семена низкорослого бамбука — килограммов пять, а то и все восемь. Но и этих запасов могло не хватить. Ведь крысы дают потомство даже зимой, под снегом. Если считать, что за зиму каждая самка принесет в среднем по пять детенышей, население подземного царства увеличится за это время в пять раз. Восемьдесят крыс на гектар — это уже опасно. А Сюнскэ рассчитал — в нынешнем году их будет до ста пятидесяти. За зиму они сожрут свои запасы и, вконец обезумев от голода, набросятся на молодые деревца. Их острые зубы обдерут всю кору, стволы оголятся, и пятилетние сосенки в лесопитомниках будут загублены. А весной жди новой беды. Вместе с тающими снегами крысы серым потоком хлынут на землю и затопят леса, поля, рощи. И тогда уж ничто не остановит неудержимый натиск клыков и желудков, эту слепую жадную силу.

В одиночку крыса слаба, с ней легко справиться. Ориентируется она плохо — стоит ей отбежать от норы метров на тридцать, и она уже не найдет дороги обратно. Так что десять — пятнадцать метров — это ее предел. А к тому же крыса страдает боязнью пространства: почти никогда не перебегает комнаты по прямой, — она крадется по стенке, хоть это и дальше. Очень быстрые и увертливые в канавах и подземных переходах, на открытой местности крысы буквально цепенеют. В городе из-за этой боязни пространства они нередко попадают под колеса. Переход улицы требует от них непомерных усилий. Шум приближающегося трамвая, свет, человеческие голоса вызывают у них нервный шок. И они гибнут с раздробленным позвоночником.

Но как только эта нервозная, трусливая тварь попадает в скопище себе подобных, ее характер резко меняется. Темная сила тысяч живых существ огромна, слепа и неудержима. В Австралии был зарегистрирован случай, когда полчища крыс, уничтожая на своем пути все живое, десять миль пробежали по полупустыне — лишь для того, чтобы затем утонуть в океане. Крысы шли напрямик и, дойдя до воды, не сумели остановиться. Сам по себе океан ничем их не привлекал. Лишь случайно он оказался у них на пути. Однако стадное чувство притупило их острое обоняние, и запах соленой воды не послужил им сигналом бедствия. Во время этого перехода самки, не чуя близкой гибели, без устали метали потомство.

Причины такого психоза не выяснены. В обычных условиях крыса — чудовищно плодовитое, очень пугливое, легко возбудимое, сообразительное животное с довольно развитой нервной системой. Съев однажды ядовитую пищу, крыса больше к ней не притронется; она прекрасно различает породы деревьев — как истый гурман, обгрызает кору синсюских сосен, а к хоккайдоским и близко не подойдет, даже если деревья эти растут вперемежку в одном и том же лесу. Но стоит только сотне крыс собраться вместе, как эти их смышленость и обостренная чувствительность разом исчезают. Почему же в скопище себе подобных отдельная особь так резко меняется? Должно быть, немалую роль тут играет голод. А может, в такие моменты из сотни маленьких грызунов возникает совсем неизвестное зоологам многоголовое и многоногое чудище со своими особыми привычками и повадками. Явление это еще ждет своего исследователя.

Как бы то ни было, а нынешней весною не избежать беды. Она надвигается с тех самых пор, как зацвел низкорослый бамбук. Все леса в трех префектурах, частные и казенные, на площади в десять тысяч гектаров, погибнут. Циркуляция соков прекратится, почки не распустятся, и деревья засохнут. Их посадка обошлась в шестьдесят тысяч иен на гектар. Значит, убыток составит шестьсот миллионов иен.