Цви Прейгерзон - Когда погаснет лампада

Дурные увлечения требуют немалых денег. Это привело Арика в компанию одесских проходимцев, которые занимались подозрительными сделками по скупке и перепродаже краденого. Но он оставался там мелкой рыбешкой и никогда не пачкал рук грязными делами типа карточного шулерства и прочего откровенного мошенничества.

Взгляните, дорогие читатели, на этого красивого брюнета, молодого одесского хулигана. В будние дни он носит ярко начищенные скрипящие сапоги — была тогда такая странная мода. В сапоги заправлены широкие галифе, над ними — рубаха-толстовка. Щегольская фуражка с лаковым козырьком довершает наряд.

В праздники и выходные вместо сапог надеваются желто-черные туфли, блестящие и обязательно «со скрипом» — беззвучную обувь Арик не признавал в принципе. Над туфлями развеваются широченные брюки клеш морского покроя, а к ним — стильный серый пиджак, венец моды, предмет особой гордости владельца. Вот он идет, этот черноглазый молодец, прогуливается по Дерибасовской улице под ручку с красивой девушкой.

Ближайшим другом Арика, которому он поверял все свои тайны, был Шимон Вайнер. Господь наградил Шимона высоким ростом, приятной внешностью и тем мягким, беззлобным и веселым характером, который так часто встречается среди одесситов.

Шимону Вайнеру не приходилось заботиться о пропитании: его отец был богатым торговцем-импортером. Но к учению его не тянуло так же, как и Арика. Впору кричать караул: вместо того, чтобы учиться, парень завел дружбу с бездельниками и пустозвонами! Отец Шимона Авром-Аба Вайнер и в самом деле кричал — но многого ли добьешься криком? Помогали его крики как мертвому припарки.

В 1910 году встретил Арик умную девушку по имени Сарка Плоткина, восемнадцатилетнюю красавицу небольшого роста с добрым сердцем и сияющим лицом. Как раз в том году настала пора сиять Саркиному лицу.

Каждому овощу свое время, коротка и девичья весна. Много девушек ходит по этому миру, а потому те из них, что поумнее, должны тщательно рассчитывать каждый свой шаг — если, конечно, они намереваются вовремя выудить из пруда хорошего карася. Без правильной стратегии можно с легкостью просвистать драгоценное время, упустить свой короткий час, и тогда горе опоздавшей! Ведь нет народа изменчивей, чем эти парни-вертопрахи. В какой-нибудь прекрасный день вселяется в них попутный ветер, и они набрасываются на тебя, как стая голодных волков, причем каждый так и жаждет предложить тебе руку и сердце. И вдруг — будто что-то сломалось: воцаряется вокруг тебя безлюдная тишь. Смотришь направо — никого, смотришь налево — никого. Остались лишь скука и одиночество.

Нет, Сарка Плоткина была не из тех, кого не заботит их собственная судьба. Хотя, если спросить других девушек со Старопортофранковской улицы, ей просто очень везло. В самом деле, ну что такого есть в этой нищенке, что за нею увивается столько парней? Низенькая, худенькая малышка с крошечными ступнями, девчонка, которой велики даже туфли-лодочки тридцать третьего размера! Все это так, но отчего бы не упомянуть еще и красивое лицо с тонкими и чистыми очертаниями? А темные лучистые глаза? А смех, звенящий серебряным колокольчиком?

Так или иначе, но запала она в душу бедного Арика. Спустились весенние вечера на морской берег. Мир наполнился шелестом волн, накатывающихся на скалы и на береговую гальку, сумерками гаснущего вечера, дразнящим запахом лаванды, пылающими в вышине звездами, полетом легкого ветра. Но все эти чудеса были лишь фоном для сияющих глаз, для серебряного смеха Сарки Плоткиной — самой неотразимой из всех девушек мира.

Это не было его первым увлечением: не раз и не два уже лежал Арик в каком-нибудь укромном месте в жарких объятиях той или иной молодой грешницы. Но в те времена еще оставались в Одессе девушки, умеющие держать парня на расстоянии. Кто бы мог подумать, что и маленькая Сарка окажется в этом ремесле большой мастерицей?

Гром и молния и скрежет зубовный! Саркины уловки и отговорки, все эти «не сейчас», «не сегодня» и «может быть, потом» привели несчастного парня в состояние лунатика, начисто лишили сна и покоя. Искорка чувства разгорелась огромным костром. Да и сама Сарка едва держалась: сладкие объятия Арика ослабляли ее волю к сопротивлению. Даже у самой умной девушки сердце сделано не из камня. Близился час падения и этой неприступной крепости, тем более что напор Арика нарастал от вечера к вечеру, а в девичьей душе накапливалось все больше и больше радости, счастья и обманчивого покоя. Но Сарка твердо намеревалась дождаться тех особенных, самых важных слов, которых ждет от своего парня каждая девушка, а именно их-то и не произносил влюбленный Арик.

Вечер проходил за вечером, и наконец Сарка, собрав все силы и смирив сердце, решила-таки прогнать своего нерешительного возлюбленного. Тут-то и возник на горизонте Шимон Вайнер.

О путаница чувств! О коварство влюбленных! Однажды вечером Шимон познакомился с Саркой и потерял голову. Вообще говоря, у него уже была невеста — Нехама Хейфец, дочь богатого оптовика, всегда разодетая, как на Песах. Нехама была старше его на четыре года. Но над головой Сарки витал ореол девушки, в которую влюблен сам Арик, — уже одно это делало ее королевой, девушкой высшего класса, на которую смотрели снизу вверх все парни в округе.

В душе у Сарки сменяли друг друга буря, смущение и снова буря, но внешне она выказала Шимону Вайнеру вполне искреннее и спокойное благоволение. Через несколько дней Арик почувствовал разительную перемену в поведении друга: тот следовал за коварной Саркой повсюду, превратившись в ее вещь, в ее тень. Вынести это было уже выше сил человеческих, и однажды вечером на морском берегу уста Арика вымолвили-таки нужные слова в склоненное ухо торжествующей победительницы. Со стоном облегчения она спрятала счастливое лицо на груди любимого и предалась ему со всей силой своей женской души.

Однако нет покоя в этой жизни. Шимон вернулся к своей невесте, чей смех даже отдаленно не напоминал Саркины серебряные колокольчики, но его друг не забыл предательства.

О черные силы, о злые духи ситра ахра, потустороннего мира!

В 1912-м, когда минул год со дня Ариковой свадьбы, его забрали в армию, в конницу. Отныне Арику пришлось вести дела не с бандитами, а с лошадьми, но и тут парень не подкачал. В 1914-м началась война, и Арикову часть направили на фронт. Он сражался в Карпатах, видел новые страны, горы и реки.

Как и все солдаты, Арик переписывался с женой. Нежные слова отказывались выходить из-под его непривычной к карандашу руки; буквы получались большими и грубыми, как солдаты в строю. Зато ответные письма были написаны мелким округлым почерком, как пишут только дети и женщины.