Сахиб Джамал - Черные розы

Паренек-разносчик подошел к нему.

— Принеси, братик мой, кувшин шурпы с лепешками и чайник чаю.

Вскоре перед ним задымился гороховый суп с бараниной, появились лепешки и чай. Утолив голод, он повеселевшим взглядом окинул присутствующих и взялся за флейту.

Нежные мелодии сразу же усмирили шум в чайхане. И люди потянулись в уголок Надира, чтобы поближе послушать дивную музыку.

— Живи тысячи лет, парень! Афарин! [29] Афарин! — Браво! — раздались голоса, когда он оторвал флейту от губ. А в душе у него уже слагались слова новой песни:

— Может быть, ты, друг, задержишься здесь на несколько дней? — сказал ему рано утром хозяин чайханы. — Попоешь, поиграешь на флейте, а я тебя за это буду кормить и еще заплачу по два афгани в день.

Но разве можно задержать Надира! Поблагодарив хозяина, он снова зашагал по пыльной дороге. Вторую ночь провел под открытым небом, а наутро, когда еще солнце не вставало, крылья любви подхватили его и снова понесли к Амаль.

Был полдень, когда Надир подошел к садам Лагмана.

У дороги отдыхали знакомые батраки. Надир поздоровался с ними и зашагал дальше.

— Эй, Надир, куда спешишь? Уже опоздал! Хан женился на твоей Амаль! — закричали ему вдогонку. — Постой, расскажи, где ты пропадал?

— Некогда, братцы! — подстегнутый этим известием, кинулся дальше Надир.

«Неужели это правда? — забурлило у него в душе. — Нет, не может быть этого! Хан не посмеет тронуть Амаль! Если же он увел ее в свой гарем насильно, то пусть не ждет от меня пощады. Я все сожгу у него. Все, все!..»

За глинобитным забором чьего-то сада Надир заметил цветущее дерево сирени. Вот бы обрадовать Амаль букетом!

Лагманцы, как и все мусульмане, не знавшие вкуса вина, были всегда хмельны от запаха роз, шиповника, сирени. Не было в Лагмане дома без сада и сада без роз, но не в каждом саду можно увидеть сирень. Она занимала особо почетное место среди цветов. И человек, сломавший в чужом саду ветку сирени, объявлялся вором и получал это клеймо на всю жизнь. Надир забыл об этой опасности, он думал только о подарке для Амаль. Осмотревшись, он легким прыжком перемахнул через забор и уже нацелился было на большую махровую веточку, как заметил невдалеке молодую пару. Крепко обнявшись и забыв все на свете, молодые люди целовались. Надир как ужаленный перескочил обратно. Ему стало и завидно и грустно. Как несправедливо устроен мир: одни могут целовать свою милую, а другим приходится умирать от тоски. Погруженный в горестные думы, Надир обогнал какого-то прохожего и очнулся, только услышав свое имя.

Он обернулся и увидел муллу Башира. Юноша остановился, прижал правую руку к сердцу, поздоровался.

— Где ты был все эти дни? — спросил мулла Башир.

— В Кабуле, саиб, — ответил Надир, следуя за муллой на полшага.

— Что ты там искал?

— Работу, саиб!

— А почему ты бросил делать кирпичи у Вали-хана?

— Он не платил, саиб.

Мулла смерил его злым взглядом.

— Сын мой, ты идешь в мечеть?

— Нет, саиб!

— А намаз? — нахмурил тот брови.

— Свой долг аллаху я отдал в пути, — ответил он.

— Мать знала, что ты ушел в Кабул? — неодобрительно покосясь на «одержимого», продолжал мулла.

— Нет, саиб!

— О, ты нехорошо поступил, сын мой!..

— Аллах простит меня, я не хотел ее огорчать… но так получилось…

Их догнала группа мюридов. Мулла поздоровался со своими учениками, огладил крашенную хной бороду и для их ушей начал читать назидание Надиру:

— Сын мой, вот уже несколько ночей, как ты не мутишь больше наши души.

— Это верно, в Лагмане стало спокойно! — хором подтвердили мюриды.

Польщенный их поддержкой, мулла Башир продолжал проникновенным голосом:

— Истинный мусульманин не должен ни петь, ни танцевать, ни заниматься рисованием. Кто поет, тот пугает ангелов, которые сидят на плечах и записывают все наши хорошие и дурные поступки. Все, все записывают! Певец смущает души людей, рисовальщик совершает величайший грех, на том свете душа его переселится в рисунок, а сам он будет вечно гореть в адском огне.

Надир не слушал Башира и думал только о том, как бы поскорее расстаться с ним.

— Понял, что я говорю?

— Да, саиб.

У мечети мулла Башир на секунду задержался.

— О рабы аллаха, спешите в его дом, я тоже сейчас приду, — сказал он своим ученикам. «Рабы» стаей двинулись в мечеть. Надир и мулла остались наедине.

— Так, значит, в Кабуле ты искал работу? — сверлил юношу глазами мулла. — Кого ты обманываешь?..

Надир встревожился и заколебался. Признаться?.. Сказать правду? Нет, мулла враг… Нельзя раскрывать перед ним свою душу!

— Я никого не обманываю, саиб!

— Никого? И ты это говоришь своему духовному отцу?

— Да, саиб.

— Хорошо, сын мой, я верю тебе, иди! — А сам думал: «Голову твою принесу в жертву аллаху, как это сделал Исмаил со своим сыном Ибрахимом. Только за тебя, дьявола, небо не заступится и не заменит твою голову овечьей!»

Облегченно вздохнув, Надир бросился было бежать. Мулла Башир снова остановил его:

— Ты мне не сказал, нашел ли ты то, что искал?

— Нет, саиб, не нашел.

Наджиб-саиб копошился в саду, а мать его хлопотала возле самовара, когда Надир постучал в ворота.

— Кто там?

— Это я, Надир. Откройте, саиб!

— А, беглец! — донесся со двора обрадованный голос учителя.

В руке Надир держал белый конверт. И как только Наджиб показался у двери, он низко поклонился ему:

— Мир и поклон вам, саиб! — и протянул конверт. — Вот письмо!

Учитель вынул письмо из конверта и пробежал глазами:

«Дорогой и уважаемый Наджиб-саиб! Вы совсем забыли меня, и я пользуюсь случаем напомнить вам о своем существовании. Одновременно беспокою вас просьбой: помогите подателю сего, вашему приятелю Надиру. Не пожалейте вашего красноречия (я знаю вас как пламенного оратора и собеседника) и уговорите садовника дать согласие на отправку его больной дочери к нам в Алиабадскую больницу для оказания ей медицинской помощи. В случае согласия вышлем машину. Крепко жму руку. Мир вашему дому!

Давуд ».

Прочитав письмо, Наджиб поднял глаза на Надира:

— Скажи мне, Надир, честно, почему ты скрыл от меня свои намерения?

По смуглому лицу Надира разлился румянец смущения. Он виновато опустил голову.

— Саиб, я боялся, что вы будете отговаривать меня, и думал, что мама скажет вам…

— Биби не разгласила твоей тайны. Ну, пойдем, расскажи обо всем, что там видел.

Они прошли в глубь двора и сели на ступеньки веранды.

— Ну, как вы считаете, саиб, правильно я поступил? — спросил Надир после того, как рассказал о своих похождениях в Кабуле.