Сахиб Джамал - Черные розы

— Ой, сынок, кто это так уверил тебя? — покачала головой Биби.

— Мой друг, Наджиб-саиб!

— Твой сын прав, учитель и мне указал правильный путь. Кстати, он пригласил Амаль в гости, и ты, Биби, проводишь ее.

— Сейчас? — переспросила удивленная Биби.

— Да, Наджиб-саиб ждет ее.

Словно о чем-то догадываясь, Биби посмотрела на Надира и, ничего не сказав, протянула ему узелок.

— На поешь, ведь ты голодный.

— Я поем вместе с Амаль, — возразил он, порываясь в путь.

«О дети, дети!..» — посмотрела на него сквозь счастливые слезы мать.

— Да-да, скорей к Амаль! — заторопился и Саид. — Она волнуется там, бедняжка…

И все трое направились домой, к особняку Азиз-хана.

— Второй раз мы идем по этой дороге, — вспомнил Саид первый день их прихода в Лагман.

— Да, я об этом тоже подумала.

— Это самая счастливая дорога! — рассмеялся Надир.

— Пусть будет так!

Саид первым вошел в особняк Азиз-хана. Надир заколебался.

— Идем, идем, сынок. Ты теперь мой зять, и хан не посмеет прогнать тебя.

Надир вместе с матерью вошел в сад. Саид остановился, что-то обдумывая.

— Пойдемте, — решился он наконец. — Я хочу нарвать букет для Амаль, — и, повернувшись, направился туда, где росли его любимые розы.

— Ой, что вы вздумали! — заволновалась Биби.

— Ничего, Биби, это мои розы. Я их вырастил… И никого не боюсь!

— Хан ценит их дороже жемчуга…

— Ну и пусть ценит!.. — ответил Саид и принялся жадно, не обращая внимания на острые шипы, ломать ветки с белыми и алыми розами.

Садовник был так возбужден, что казалось, растопчет и уничтожит весь цветник. Со страхом наблюдая за ним, Биби невольно залюбовалась его высокой, крепкой фигурой.

Нарвав букет, Саид протянул их Надиру.

— На, сынок, отдай своей невесте!

— Что вы наделали? — в ужасе посмотрела на него Биби. — Ведь за каждую веточку хан возьмет чашу вашей крови…

— Ради такого счастливого случая хозяин не посмеет обидеть меня! — ответил Саид. — Эти розы пропитаны моей кровью. Пошли, сынок.

Прижав цветы к груди, Надир как на крыльях несся к Амаль. Весь мир в эти минуты был у его ног. Он самый счастливый человек на свете! Он вбежал в комнату и бросился к ногам Амаль.

— Надир, это ты, моя жизнь и моя смерть?..

Отец, плача, обнимал их обоих.

— Пусть ваша дружба будет навеки! Пойдемте в сад, пусть луна искупает вас в своем чистом божественном свете!

— Ах, луна… — с грустью произнесла Амаль. — Я еще помню ее свет, такой серебристый…

— Скоро ты увидишь ее. Она такая же, как всегда, — подбодрил отец.

— Ой, дождусь ли я этого дня?..

— Дождешься, доченька! Скоро, очень скоро ты увидишь ее опять!

Надежда — вот он бог обездоленных!

Саид сидел за скромным чаем, смотрел на дочь, Надира и думал: «Как они счастливы! Как довольны!»

— Отец Амаль, не пора ли нам идти?.. — прервала его думы Биби.

— Да, Биби, уже поздно, надо подниматься, — спохватился Саид, торопливо отодвинул от себя чашку с недопитым чаем и поднял руки над головой: — Аллах, ты видишь все своим оком!.. Я не в силах идти против потока! Прости и помилуй, если мы творим великий грех, — и, повернувшись к Амаль, приглушенным голосом добавил: — Дочь моя, сейчас мы с Биби проводим тебя в дом Наджиб-саиба, а завтра за тобой приедут из Кабула.

— Я знала, что Надир добьется своего! — воскликнула Амаль. — О, как я люблю вас, отец!.. Просто даже не верится, что я буду видеть!.. Аллах, ты милостив ко мне, я буду вечно молиться тебе за Надира…

Все поднялись. Биби набросила на Амаль черную чадру, шепнула Саиду:

— Посмотрите, спит ли Дивана!

Саид вышел во двор, потом вернулся и жестом руки позвал женщин.

— Нет, сынок, — остановил он Надира, который двинулся было к выходу. — Погаси свет и сиди дома. Тебе нельзя показываться. Сиди здесь и жди, пока мы вернемся.

Амаль, торопливо обхватив Надира за шею, шепнула:

— Ты моя надежда, ты моя жизнь!.. — поспешно поцеловала его и бросилась следом за Биби.

Надир погасил коптилку и остался один в тревожной, волнующей тишине. Усевшись в глубине лачуги, он скрестил руки на коленях и стал глядеть в сад, залитый лунным светом. На молодых тополях, густо посаженных перед домом, дрожала серебристая листва. За ними висели густые тени больших деревьев, а из глубины сада поднималось вверх бархатное небо южной ночи.

Надир не верил своему счастью. Ему не верилось, что завтра приедет машина, такая же черная и блестящая, как та, на которой он ездил в Кабул, и повезет Амаль в большой дом, где много врачей в белых халатах. Он готов был вскочить и пуститься в путь, чтобы там, в Кабуле, у ворот Алиабадской больницы, встретить Амаль. Он сдержал себя и в состоянии полного оцепенения просидел, пока Саид и Биби не вернулись.

— О, как вы долго!.. — воскликнул он, вскакивая навстречу.

— Беседа с хорошим человеком, как песня соловья, разве уйдешь от нее, — ответил Саид и добавил: — Аллах, сделай ее утро светлым!

— Не волнуйтесь, отец Амаль, все будет так, как начертано судьбой, — успокаивала Биби.

— Так-то так, но сердце чувствует недоброе… Я слышал разговор: мулла Башир что-то замышляет против меня… А когда он узнает, что Амаль в Кабуле, так живьем съест. Да и хан грозит выбросить на улицу и оставить без крова.

— Он не посмеет этого сделать! — возмутился Надир.

— О, этот жестокий человек на все способен! Ты еще ребенок, сын мой, и не знаешь его…

— Что будет, то будет, — прервала их Биби, — а пока нужно спать. Я разбужу тебя, сынок, когда нужно, и ты уйдешь незамеченным. Да и вам, отец Амаль, надо отдохнуть.

Саид отправился спать во двор. Надир растянулся на кошме в лачуге. Долго поворачивался он с боку на бок, а сон так и не приходил.

«А что, если этому злому человеку в очках поручат ковырять в глазах Амаль? — вдруг пронзила его тревожная мысль. — «Этот немец — известный ученый, глазной врач», — вспомнил он слова молодого медика. «Какой он ученый! Он — Гитлер. Он может творить только зло. Такого человека даже близко нельзя подпускать к Амаль!»

Последние слова Надир произнес громко, и Биби в испуге начала трясти его за плечо:

— Что с тобой, сынок? В чем дело?

Надир рассказал матери о Шнейдере. Биби призадумалась. «Может, и не стоило отпускать Амаль в Кабул? Сказать об этом Саиду? Нет, тогда он с ума сойдет. Ну, чему быть, того не миновать!» — решила она.

Короткая летняя ночь пролетела и уступила место рассвету. С крыши мечети донесся голос муэдзина, и Саид торопливо поднялся с постели. Войдя в лачугу, он застал мать и сына уже бодрствующими.

— Я пойду в Кабул! — сообщил Надир. — Здесь мне нечего больше делать.

— В Кабул?

— Да, поближе к Амаль.

Саид восхищенно взглянул на Надира. С первых дней и уже делит с нею и горе и радость.