Сахиб Джамал - Черные розы

— Чем же ты, сынок, жить-то там будешь? — встревожилась мать.

— Тем же, чем и здесь, — работой, — ответил Надир. — Лишь бы тебя здесь не обидели…

— Ну, я себя не дам в обиду! — поспешила успокоить его мать.

После недолгого раздумья Саид вытащил из кушака синюю бумажку в двадцать пять афгани и протянул Надиру.

— Вот тебе на харчи…

Надир спрятал руки назад.

— Не возьму! Заработаю сам…

— Отца надо слушаться! — сказал Саид и, обняв Надира, крепко прижал его голову к себе. — Иди! — сказал он твердым голосом. — Я поручаю вас обоих аллаху. Пусть он оберегает тебя и Амаль от злых людей.

— Спасибо!.. — ответил Надир и пошел.

— Стой, через сад опасно…

— А я через гранатовую рощу, — лукаво улыбнулся Надир. — Мне эта дорога знакома. Мир с вами, родные мои!.. — и выбежал во двор.

Вслед за сыном ушла и Биби. Оставшись один, Саид смотрел в опустевший угол, где еще недавно лежала его больная дочь. У него будто что-то оборвалось. «Амаль увезли. Надир ушел. Один!..» Правда, оставалась еще Биби, но разве может она заменить ему дочь?! Он вышел во двор, разбудил конюха, совершил вместе с ним намаз и сел пить чай.

Думы о дочери сдавили горло, он отодвинул недопитый чай, встал и направился в сад. Дивана сочувственно посмотрел ему вслед: «Бедный Саид!.. И чего он так убивается об Амаль? Аллаху захотелось сделать ее богатой, пусть и выходит за хана. Шутка ли — стать женой такого богача и жить припеваючи? Дура Амаль, что закапризничала. Что из того, что он на много лет старше ее? Не все ли равно?»

Осушив большой фарфоровый чайник и съев все, что передали им для двоих на завтрак из господской кухни, Дивана занялся своим делом.

Время летело для него, как гонимый ветром сухой лист. Перетащив последнюю корзину навоза в сад, он сбросил со своих плеч тяжелый груз и перевел дыхание. Заслонив рукой глаза, поднял голову. Солнце стояло в зените. «Пора бы обедать!» — подумал он и направился к лачуге Саида. Обед из кухни всегда приносил садовник.

Не увидя возле лачуги Саида, конюх крикнул:

— Амаль, отец еще не приходил?

Ответа не последовало. Дивана крикнул снова. И снова тишина.

«Неужели еще спит? — удивился Дивана. — Как можно столько спать!»

— Амаль! — громко позвал он, подойдя вплотную к дверям.

Тишина!..

«Уж не случилось ли чего недоброго с нею?» — заволновался Дивана. Он тихонько пробрался к дверям и затаив дыхание заглянул в лачугу. Никого! Только у стены лежали аккуратно сложенные одеяла. «Где же Амаль? Ведь она же никуда не выходила! Ушла к хану?»

Дивана уселся возле лачуги и с нетерпением ждал появления Саида.

— Где же Амаль? — встретил он его, обжигая горящим взглядом.

— Солнце сияет над тобой, зачем же нам искать Амаль? Пообедаем и без нее. — Садовник протянул Дивана поднос с едой.

Внешне спокойный, Саид, не переставая, думал об Амаль. Увезли ее или нет? От волнения он не мог ничего есть, не мог сидеть спокойно и решил сходить в дом учителя, навестить дочь.

— Дивана, обедай, а я отлучусь ненадолго…

«Чай не допил, от обеда отказывается… Совсем с ума сходит», — подумал конюх.

— Где же Амаль? Неужели уже там? — спросил Дивана, кивком головы показывая на женскую половину особняка. — Скоро, значит, свадьба, и от хана-саиба будем получать подарки!

Саид искоса взглянул на него и, ничего не сказав, ушел. Проводив его удивленным взглядом, Дивана принялся усердно доедать обед.

А Саид, не теряя времени, спешил в дом учителя. Мимо прошла группа женщин. Сквозь мелкую сетку покрывал они с любопытством посмотрели на его встревоженное лицо. Саид, как это подобает мусульманину, опустил голову. Вот его обогнала целая семья: мужчина ехал на осле, женщина с ребенком за спиной шагала рядом.

Впереди, переваливаясь с бока на бок и поднимая клубы желтой пыли, показался легковой автомобиль. Ветер трепал прикрепленный к машине белый флажок с красным серпом луны. «Неужели увозят?» — подумал Саид и бросился к машине. Сидевший рядом с шофером афганец в серой каракулевой шапке велел остановиться.

— Амаль! — воскликнул Саид и бросился к открытому окну.

— Отец! — ответила та, подняв покрывало.

— Дочь моя! — с дрожью в голосе говорил Саид. — Бедная моя малютка… Неужели это конец твоим мукам, твоей черной судьбе? Неужели врачи спасут тебя?..

— Вполне возможно, отец… — ответил человек в каракулевой шапке. — Доктора умеют спасать и от смерти…

— Небо милостиво к вам, сын мой!

— Может быть, — с улыбкой ответил кабулец. — Ну, давай двигайся! — кивнул он головой шоферу. — Мы торопимся, падар. Пожелайте дочери счастливого пути и благополучного исхода…

Машина зашумела и рванулась вперед.

Саид смотрел ей вслед, пока она не растаяла в желтой пыли. Он смотрел с такой щемящей грустью, будто в последний раз видел свою Амаль. Вернувшись в сад, он принялся за работу. Срезал лишние ветки, рыхлил землю под кустами, чеканил молодые побеги. Время от времени поднимал глаза к небу, проверяя время по солнцу. Никогда еще минуты не казались ему такими длинными и тягостными, как теперь. Он испытывал острое желание увидеть Биби, узнать о разговорах, ползущих из женской половины особняка, об Амаль. Сам он из страха перед Азиз-ханом идти в дом не хотел.

Наконец наступил вечер, и Биби явилась сама. Увидев ее, Саид ужаснулся: в глазах женщины стояли слезы, она не могла произнести ни слова. А под конец с трудом вымолвила:

— Хан прогнал меня… Велел сейчас же уходить из его дома. У него мулла Башир в гостях. Они отомстили мне за Амаль.

«Аллах мой, помоги мне! Научи меня, что делать?» — молился про себя Саид.

— Никуда ты ночью не пойдешь! — уже твердым голосом сказал он. — Пусть хан-саиб приходит ко мне. Я сам поговорю с ним! Подымайся на крышу и ложись спать.

Поколебавшись, Биби поступила так, как советовал Саид. Сам он улегся около порога своей лачуги.

Биби лежала на крыше и ждала. Вот-вот явится прислуга и скажет: хан приказал Саиду выгнать ее из лачуги. Произойдет ссора. И, кто знает, чем она кончится! Саид хоть и кажется покорным, а на самом деле он горячий, словно огонь. Разгорится — и тогда не погасишь.

К счастью, ночь прошла спокойно, хотя и без сна. Утром Саид снарядил Биби в дорогу.

— Иди в дом Наджиб-саиба и расскажи ему. А немного погодя приду туда и я.

И Биби навсегда покинула дом Азиз-хана.

После завтрака Саид попросил конюха отнести на женскую половину цветы. Ему не хотелось идти туда самому. Дивана был польщен, что ему оказали такую честь, а в душе царил страх перед ханом, ведь он никогда еще не перешагивал порога женской половины. Дивана не был трусом, но в душе у него скребли кошки.

— Ну, ну, — с упреком сказал ему Саид, заметив его колебания. — За труса даже и старуха не пойдет замуж.