Сахиб Джамал - Черные розы

— И вы останетесь не у дел… — шутя, вставил Фахрулла.

— Совершенно верно, — согласился мулла Башир, не уловив насмешки.

Казыми расхохотался. Мулла Башир бросил на него осуждающий взгляд и продолжал:

— Прозрение дочери садовника и потрясет этот фундамент.

— А что вы теряете?

— Все! Уважение мюридов, потерю доходов дома божьего… Нет-нет, это невозможное дело! И вы не должны допустить врачей до этой операции!

— И это все?

— Аллах свидетель, это все! Я думаю, — повернулся он к Азиз-хану, — хан-саиб отблагодарит хирурга, который откажется вмешиваться в дела всевышнего.

— Даже так?

— Да-да, доктор-саиб, я дам пять тысяч афгани, — поспешно заявил Азиз-хан.

— Хорошо. Я передам вашу просьбу господину Давуду, — ответил ледяным тоном Фахрулла и попросил воды для мытья рук.

Провожать отъезжающих вышли мулла Башир, доктор Гулам и Гюльшан. Придерживаясь афганского обычая, дочь хана следовала в двух-трех шагах позади мужчин.

Казыми открыл дверцу машины и увидел огромный букет благоухающих роз.

— Это от меня для Амаль, — поспешно проговорила Гюльшан.

— Для Амаль? От вас? — удивился Казыми.

— Да, для дочери нашего садовника от меня…

Фахрулла бросил на дочь хана пытливый взгляд. «Хоть и молода, а хитра, как опытная лиса», — подумал он.

Шофер включил мотор.

— Пусть благополучие сопутствует вам в пути, доктор-саиб! — благословил отъезжающих мулла Башир.

— Мир всем вам! — ответил Фахрулла, усаживаясь рядом с шофером.

Казыми сел в машину и взял в руки букет.

— Так, значит, для Амаль?..

— Нет, что вы, это вам, — прошептала, нагнувшись, Гюльшан. — А ей я привезу сама…

— Вы думаете, ханум, посетить ее в Кабуле?

— Надеюсь, что с вашей помощью…

Казыми удивленно поднял брови.

Запыхавшись, прибежала мать Гюльшан и протянула Гуламу конверт.

— Это за визит, саиб!

Гулам принял конверт и передал профессору.

— Надеемся, господа, вы не оставите хана без внимания… — не поднимая головы, робко произнесла жена хана.

— Не волнуйтесь, судьба хана в надежных руках! — ответил Фахрулла, указывая на Гулама. — Доктор окажет ему необходимую помощь.

Машина тронулась. Казыми, повернувшись назад, помахал букетом роз.

«А ты уже вертишься возле моей ловушки! — обрадованно подумала Гюльшан. — И ты попадешься в нее и поможешь отомстить моим врагам».

— Тебя накормили, Ахмед? — спросил Фахрулла, обращаясь к шоферу.

— Да, саиб, сама дочь хана мне приносила еду.

— Скажите, какой почет!

— Да, саиб… Она очень интересовалась нашей больницей, спрашивала, кто у нас главный врач, кем работаете вы, доктор Казыми. И может ли она найти меня в больнице.

Фахрулла повернулся назад, посмотрел на Казыми.

— Вы понимаете, друг мой, что делается на белом свете?

— Немножко.

— Жаль, следовало бы побольше…

— А в чем дело?

— Доктор Шнейдер на вашем месте поживился бы здесь…

— Не думаю…

— Плохо вы знаете Шнейдера! Меркантилен до мозга костей…

— Каждый хочет жить, саиб.

— Да, но не строить свое благополучие на несчастье другого…

Доктор Казыми ничего не ответил. «А как же иначе? — размышлял он. — За десять лет жизни в Нью-Йорке я убедился, что человек без бизнеса — дохлый осел. И прав мулла Башир: к чему этой девушке зрение, если Азиз-хан может на всю жизнь ее обеспечить. И зачем этому кочевнику, за душой которого нет ни копейки, жениться? Чем он обеспечит жену, да еще слепую? А не передать ли предложение Азиз-хана профессору Шнейдеру? Ведь это, пожалуй, будет добрым делом: девушка станет ханшей, взбунтовавшиеся умы лагманцев успокоятся. Да и больница освободится от ненужных затрат и хлопот».

— Ну-с, дорогой мой, что вы скажете о бреде муллы Башира? В Америке вы таких типов, конечно, не встречали?

Казыми ответил не сразу.

— Там свои нравы и свои пороки… — произнес он уклончиво и спрятал свое лицо в букет.

Было уже поздно, когда Фахрулла и Казыми возвратились в клинику. Мирза Давуд обходил палату. Вместе с ним были его коллеги из иностранных посольств: миссис Мелби — из американского, доктор Вильямс — из британского, доктор Скрипкин из Советского Союза и Фархад Сами — из турецкого.

Доктор мирза Давуд считал общение врачей полезным делом и частенько приглашал к себе иностранных коллег.

— Врачи должны делиться опытом, — говорил он своим воспитанникам. — Замкнутость, отчуждение от собратьев приносит только вред медицине!

Фахрулла и Казыми застали главного врача в палате, возле Амаль. Профессор Шнейдер давал объяснения.

Доктор Мелби любовалась дочерью садовника.

— И какая это добрая душа позаботилась о ней? — прервала она Шнейдера.

— А это наш уважаемый профессор! — ответил с улыбкой Шнейдер, глядя на мирзу Давуда.

— Браво, мистер Давуд-хан! — воскликнула Мелби и протянула ему руку. — Я восхищена вашей гуманностью!

— Как же иначе, миссис Мелби, — смутился мирза Давуд.

— Владельцы клиники в США на такой операции заработали бы колоссальную сумму. Я видела прейскурант треста, доставляющего роговицу… тысячи долларов!..

— В распоряжении этих трестов, очевидно, много баз?

— Что вы, доктор Скрипкин! Какие там базы? — удивилась Мелби. — Разве в Америке мало нуждающихся, готовых продать свой собственный здоровый глаз?!

— Есть деньги — любуйся миром. Голоден — продавай здоровый глаз богатому слепцу!

Миссис Мелби пожала плечами и обратилась к Шнейдеру:

— Завидую вам, мистер Шнейдер! Я бы с удовольствием взялась за скальпель!

— А я ненавижу филантропию, — шепнул Шнейдер, глядя на обожаемую женщину.

— Вы уже осмотрели больную, мистер Шнейдер? — полюбопытствовал доктор Вильямс. — Мне кажется, это трудный случай.

— Вы, пожалуй, правы. Исследование окончательно покажет… — ответил Шнейдер, выходя вместе с гостями из палаты.

— А теперь, профессор Фахрулла, мы пойдем к вам, — сказал мирза Давуд.

— Я к вашим услугам, саиб!

— Я вам еще нужен? — спросил Шнейдер.

— Спасибо, вы свободны, — ответил мирза Давуд.

— Профессор, — подхватил его под локоть доктор Казыми, — я только что из Лагмана. Завтра утром ждите меня у себя для важного разговора.

Шнейдер кивнул головой.

В кабинете висела напряженная тишина. Трое собеседников молча глядели друг на друга.

— Очевидно, вас беспокоит гонорар? — нарушил, наконец, молчание мирза Давуд.

Шнейдер смутился, помедлил с ответом. Потом, отрицательно покачав головой, перевел взгляд на сидевшего против него Фахруллу.

— Ну, а что же в таком случае вас удерживает?

— Трудности операции. Шансов на благоприятный исход очень мало…

— Вас трудно узнать, профессор Шнейдер!