Прамудиа Тур - Это было в Южном Бантене

Когда все смолкает, комендант продолжает допрос:

— Хорошо. Значит, господин Муса, вы не хотите признаваться. Что ж, хотите дать бой? Принимаю, но пощады от меня не ждите!

Господин Муса беспокойно двигает ногами, шарит по полу, хочет что-то сказать, но молчит. Неожиданно комендант оборачивается к хозяйке.

— А вы действительно ничего не знаете о своем муже?

Та закрывает лицо руками.

— Что я могу знать, пак?

Комендант снова поворачивается к Мусе:

— Да, господин Муса, наш район самый беспокойный. Помните, я даже советовался с видными людьми, в том числе и со старостой, как поддерживать порядок, а что получается? Вы и староста сами являетесь предателями своего народа. Вы обещали помогать нам. Разве правоверному мусульманину пристало нарушать обещания, предавать народ? Разве этому учит ислам? Вы и староста несете ответственность за убийства, поджоги, грабежи и зверства, чинимые здесь бандой. Слушайте…

Снова слышится сигнал дружинников, дающий знать, что к дому подходит толпа людей.

Комендант смотрит по сторонам.

— Это подходит ваша банда. Господин Муса и вы, госпожа, ведите себя так же, как и со старостой. Мы будем за вами следить.

Он подает солдатам знак спрятаться и быть наготове.

В это время снаружи доносится:

— Салам алейкум!

Озираясь по сторонам, Муса поднимается со стула. Вслед за ним быстро встает и жена.

В гостиную один за другим входят люди. Воспользовавшись этим, Муса бросается к выходу, однако внимательно следившая за ним жена, хватает его за руку и тянет назад в комнату. Господин Муса отчаянно сопротивляется. Между тем вся банда уже в комнате. Бандиты с удивлением наблюдают эту сцену. Наконец господин Муса истерически кричит:

— Да отпусти ты меня, ведьма!

Жена тоже кричит в ответ:

— Я не хочу оставаться одна.

Муса дико орет:

— Отпусти!

Пак Касан, ничего не понимая, подходит к Мусе и в замешательстве спрашивает:

— Пак резидент, может быть, вам помочь?

Задыхаясь от злобы, Муса приказывает свистящим шепотом:

— Раскрои голову этой ведьме!

Пак Касан в изумлении застывает на месте и, вытаращив глаза, вопросительно смотрит на Мусу. Однако тот только дико вращает глазами, не в состоянии что-либо сказать. Пак Касан молча смотрит по очереди на каждого из своих людей, но в их глазах он не прочел ничего, кроме удивления и недоумения. Жена продолжает тянуть мужа за рукав, а он бьет ее по лицу. Она молча переносит эти удары. Овладев собой, пак Касан переходит на официальный тон.

— Пак резидент, ваше приказание выполнено. Ранты нет дома. Портфеля и палки там тоже не оказалось. Дом его мы…

Тут господин Муса дико орет:

— Черт с ним, с этим домом!

Однако пак Касан продолжает докладывать:

— Мы взломали дверь и проникли внутрь дома. Но ничего там не нашли. Дом мы сожгли.

На минуту Муса забывает о жене. Он приближается к Касану и кричит ему в лицо:

— Идиот! Разве я приказывал сжечь дом?

— Пак резидент, вы сами сказали: сожгите дом. Мы только выполнили ваш приказ.

Господин Муса, вытаращив глаза, наступает на Касана.

— Кого ты называешь «пак резидент»?

Видя, что дело принимает плохой оборот, пак Касан и его люди отступают к стене. Муса делает шаг вперед, вплотную прижимает пака Касана к стене и не сводит с него глаз.

Пак Касан отводит глаза в сторону и отвечает:

— Вас, господин Муса.

— Меня? Это когда же правительство назначило меня резидентом?

Пак Касан, совсем сбитый с толку, умоляюще смотрит на своих людей, словно ища у них поддержки, но те в растерянности молчат.

Вся эта сцена заставляет жену ослабить руки, держащие Мусу, а затем и вовсе опустить их. Почувствовав свободу, Муса поворачивается и бросается к выходу. Но, выскочив за дверь, он падает и снова возвращается в гостиную. В глазах его застыли испуг и отчаяние. Как смертельно раненный зверь, он бессильно опускается на кушетку и замирает. У него вырывается глубокий вздох.

— О аллах, спаси меня, грешного.

Пак Касан понимает это по-своему. Он подходит к Мусе и заискивающе спрашивает:

— Вспомнили теперь, пак резидент?

Касан протягивает руку, пытаясь помочь Мусе подняться. Тот грубо хватает его за руку и дергает к себе с такой силой, что Касан чуть не падает. Муса вскакивает с кушетки и бросает гневный взгляд на пака Касана.

— Ты что, с ума сошел? Что ты, как попугай, повторяешь «пак резидент», «пак резидент»! Идиот!

Пак Касан в растерянности смотрит на своих людей. Убедившись, что никто из них не может помочь ему, он решительно произносит:

— Видно, нам лучше уйти.

Словно обезумев, Муса расставляет руки, пытаясь задержать Касана.

— Уйти? Куда уйти? Сейчас же скажи, что я не резидент. Слышишь? Сейчас же признайся, что я не приказывал тебе и твоим людям сжигать хижину Ранты.

Пак Касан снова растерянно смотрит на своих людей. Те по-прежнему недоуменно молчат. Тогда он командует:

— Пошли отсюда! — И, отведя руку Мусы, направляется к выходу.

В это время появляются солдаты во главе с комендантом.

— Руки вверх! Сдавайтесь!

Пак Касан одним прыжком оказывается за дверью, по, так же как и Муса, пятясь, возвращается в гостиную. Всех быстро обезоруживают. Затем комендант подает знак одному из солдат, тот достает ремни, скручивает бандитам руки и связывает их. На минуту воцаряется тишина. Солдаты торжествуют. Один из них говорит:

— Теперь в этом районе будет спокойно.

Внезапно в дверях появляется Ранта. Он подходит к арестованным и заглядывает каждому из них в глаза. Комендант в свою очередь внимательно следит за Рантой. Наконец Ранта поворачивается к солдатам и смотрит на них благодарным взглядом.

Неожиданно на лицо его набегает тень, и он сокрушенно качает головой.

К нему подходит комендант.

— Благодарим тебя, Ранта. От имени армии и правительства благодарим тебя за услугу…

Ранта отрицательно качает головой. Комендант участливо спрашивает:

— В чем дело, Ранта? Ты, кажется, недоволен?

Ранта отводит глаза, некоторое время смотрит на картину, висящую на стене, затем вздыхает и медленно говорит:

— Конечно, теперь в нашем районе будет спокойнее. Но надолго ли? Этих людей не запугаешь, они постараются отомстить — в первую очередь мне.

Внезапно все оборачиваются к двери. Где-то поблизости раздаются выстрелы, завязывается перестрелка. Когда выстрелы смолкают, все, за исключением арестованных, поворачиваются к коменданту и вопросительно смотрят на него. Тот, улыбнувшись, поясняет:

— Банда старосты уничтожена. Больше здесь беспорядков не будет. Ты, Ранта, конечно, прав, они не успокоятся, попытаются отомстить. Но у меня есть одна мысль. Что, если я назначу тебя старостой еще до выборов?