Прамудиа Тур - Это было в Южном Бантене

— Заходите, товарищи! — зовет Ранта, не подымаясь со стула.

Несколько человек, в саронгах, соломенных шляпах, босиком, входят в гостиную. На всех черные штаны, подвязанные ниже колен, на одних майки, на других короткие пиджаки, один вообще голый по пояс. Все останавливаются перед старостой, ожидая приказаний.

Ранта, улыбнувшись, произносит:

— Значит, все пришли. Хорошо. Товарищи, все вы председатели соседских общин. Соседские общины созданы здесь для того, чтобы помогать администрации деревни, а администрация деревни избрана для того, чтобы помогать вам всем. Выходит, нам надо помогать друг другу, выручать друг друга, стоять один за всех и все за одного. Все это вы знаете наизусть. У меня к вам одно важное дело. Слушайте внимательно. Банда дарульисламовцев собирается напасть на нас снова. Солдат в нашей глухой деревне немного. Мы должны помочь им.

Один из собравшихся перебивает его:

— Мы бы не против, но у нас нет оружия.

— «Мы бы не против!» Что это за разговоры? — строго, но сдержанно произносит Ранта и продолжает, обращаясь ко всем: — Бороться нужно, это ясно всем. Будем сидеть сложа руки — нас передушат, как котят, а деревню сожгут. Если бандиты одержат верх, пощады не будет никому. Поэтому нам надо защищаться. И если мы организуем хорошую оборону, мы победим. Кто против моего предложения?

Один из присутствующих, уже пожилой человек с седой бородой и седыми усами, говорит:

— Все это правильно, нельзя нам надеяться только на армию и деревенских дружинников. Нужно учиться самим защищать себя. И не только от жестокости банд, но и от бедности и стихийных бедствий.

— Верно! Слушайте его, товарищи, слушайте внимательно, — вставляет Ранта, а старик продолжает:

— Коли мы в одиночку не можем постоять за себя, нужно действовать сообща. Посмотрите, из поколения в поколение мы жили плохо. Почему? Потому что не понимали, что если будем делать все сообща, вместе работать, вместе бороться, силы наши намного возрастут. Тогда нам все по плечу. Можем, к примеру, выкопать пруд для всей деревни. Да что там пруд выкопать — всех колонизаторов прогнать сумеем!

— Об этом мы поговорим в другой раз, — сейчас есть более важное дело, более неотложное. Банда может появиться здесь завтра-послезавтра, а то и сегодня.

Услышав это, все сразу притихли. У некоторых на лицах испуг. Ранта спешит успокоить людей:

— Бояться нам нечего. Каждый из вас возглавляет отряд. Единственное, что нас может спасти, это взаимопомощь и братская выручка. Итак, возвращайтесь на свои места, устраивайте заграждения там, где может пройти банда. Раздайте всем луки и копья, всем — мужчинам, женщинам, молодым и старым, — всем, кто в силах держать оружие. А я приду вечером. И запомните: сейчас для нас главное — покончить с бандой, без этого спокойной жизни нам не будет.

Все собираются уходить. В это время с чемоданом в руке из соседней комнаты входит жена Мусы. Все оборачиваются к ней.

— Госпожа, — говорит Ранта, — сейчас нет попутной военной машины, чтобы отвезти вас. Попросите Джали сходить в штаб и узнать, когда она будет.

— Извините, я не хотела мешать вашим разговорам.

Присутствующие о чем-то шепчутся. Это задевает ее.

— Не думайте, что я хочу предать вас.

Крестьяне смущаются, им становится неловко. Один из них, пожилой человек, уже почти старик, отвечает:

— Мы говорили не о вас, госпожа. Мы просто обсуждали, как нам обеспечить порядок в этом районе. Только и всего.

Женщина еще больше обиделась. Видно, как у нее дрожит рука, в которой она держит чемодан. Однако, ничего не ответив, она молча поворачивается и, не простившись, скрывается за дверью. Ранта выходит следом, чтобы помочь ей донести чемодан. Вскоре он возвращается. Заметив вопросительные взгляды крестьян, он произносит:

— Не сердитесь на нее. Сейчас она расстроена — ведь арестован ее муж. Я думаю, ваши жены вели бы себя так же, если бы вас арестовали. А теперь возвращайтесь и принимайтесь за дело.

Все толпой выходят из гостиной. Ранта провожает их за дверь, затем возвращается в гостиную. Вместе с ним входит солдат.

Переступив порог, солдат по-военному докладывает:

— Пак староста…

— Садись, пожалуйста, друг, — перебивает его Ранта.

— Спасибо, пак староста, я на одну минуту. Я пришел передать, чтобы вы не разрешали никому покидать деревню. Банда перерезала все три дороги. Однако говорить об этом пока никому не следует.

Он отдает честь и быстро направляется к выходу. Ранта громко зовет:

— Джали! Джали!

Солдат оборачивается:

— Вы меня?

Слышится голос Роджали.

— В чем дело, пак староста? — снова спрашивает солдат.

— Я не вас, пак. Ничего, ничего, идите.

Солдат уходит. Из соседней комнаты появляется Роджали. Он направляется прямо к Ранте.

— Слушаю, пак.

— Догони жену Мусы и скажи ей, чтобы возвращалась. Никому не разрешается покидать деревню. Беги быстрее!

Джали выбегает из гостиной.

Проводив его взглядом, Ранта хотел было присесть на стул, но в это время в комнату входит уже знакомый нам носильщик. Он приподнимает шляпу и приветствует хозяина:

— А, пак староста, здравствуйте. Как дела?

Ранта не отвечает. Он только радушно улыбается и в свою очередь спрашивает:

— У тебя ко мне дело?

Носильщик садится на стул и, осмотрев комнату, говорит:

— Да я, пак… м-м… Как с моим делом?

Этот вопрос застает Ранту врасплох. Он устремляет взор на стену, как бы припоминая что-то, и, наконец вспомнив, утвердительно кивает головой.

— Эх, я и забыл. Уж очень занят. Это то, о чем вчера говорили, да?

— Да пак… Мне нужно в Джакарту.

— Очень нужно?

— Да.

— А как думаешь ехать?

— Как обычно, на попутной военной машине.

— А если ее не будет?

— Тогда пешком до Пелабуан Рату.

— Дело в том, что я получил приказ: никто не должен отлучаться из деревни.

— Эх, пак староста! Только недавно я молился, чтобы вы стали старостой. А что для меня изменилось?

Ранта улыбается, стараясь скрыть раздражение. Он хочет объяснить носильщику положение дел, но тот продолжает:

— Раньше вы были таким же бедняком, как и я, а теперь все забыли. Ведь мы вместе ходили к коменданту сообщать о Мусе. Эх!

Он горько улыбается.

— Я не забыл твоих заслуг, — говорит Ранта, тщательно подбирая слова, — но дело вот в чем: старостой назначили меня временно, чтобы навести здесь порядок и охранять ваше же благополучие. Я выполняю распоряжения начальства. Если не будет порядка, слушай внимательно, если не будет порядка, все пойдет кувырком. Я думаю, ты это понимаешь.

— Я понимаю, староста, но если я не поеду в Джакарту, мне будет совсем плохо.

— Слушай же! Если ты туда поедешь, тебе будет еще хуже.