Сергей Шикера - Выбор натуры

Настя между тем продолжала:

– Всё это я к тому, что… – она сделала паузу, вздохнула. – Андрей Андреевич! пожалуйста! не могли бы вы сказать маме и Павлу, что у вас не было и нет никаких видов на меня. Максим сказал, что вас насмешила эта история, а мне вот не до смеха.

Сараев сидел, опустив голову.

– Максим так сказал? – спросил он.

– А вы не помните?

Сараев не ответил. Больше всего ему сейчас хотелось избавиться от всех своих вчерашних, да и еще сегодняшних фантазий по поводу Насти, спрятать их куда-нибудь подальше, забыть. Вот и эту, одну из самых ярких – об её уместности в его квартире, о соразмерности ей – быстрей, куда-нибудь, только бы с глаз долой.

– Это он вас попросил прийти? – рассеянно, весь пребывая в этих хлопотах, спросил Сараев.

– Кто?! Максим?

Сараев поднял голову.

– Нет, это я так, извините! Так вы хотите, чтобы он вернулся в ваш дом?

– Да, и это тоже. А почему близкий мне человек должен где-то искать угол, когда у нас пустует несколько комнат? Сделаете, Андрей Андреевич? Мы будем вам очень благодарны…

– Конечно… если надо… не знаю, правда, как это будет выглядеть… Не получится ли так, что я вмешиваюсь…

– А они разве не вмешиваются? С какой стати они решают, кому с кем быть?

– Тут вы правы, но… но все-таки… может быть, не всё так просто?.. – после некоторой паузы вымолвил Сараев. Речь его была замедленной. В мозгу крутилось: да, произошла ошибка. Поторопился. С кем не бывает. Вот и Настя, тоже ведь наверняка ошибается в своих чувствах к этому Максиму. Не может быть, чтобы не ошибалась.

Настя вопросительно и строго смотрела на него.

– Может быть, вы ошибаетесь? – неуверенно произнес Сараев, и уже по инерции, без всякой надежды на успех продолжил: – Может быть, такое их отношение к Максиму вызвано какими-то другими причинами. Заботой о вас, например. Возможно, вы не всё о нем знаете, а они знают больше. Я, кстати, был свидетелем, когда на него напали, и мой продюсер Вадим потом рассказал, что там была одна довольно неприятная история…

Не удержался. Выглядело это жалко.

– Вы про эти деньги? Это враньё! – так и подскочила Настя. – Максим не брал ничьих денег! Это был долг. Долг, который ему вернули. Да, действительно, его знакомый пострадал и получил компенсацию. И из нее вернул деньги Максиму. У человека это была единственная возможность рассчитаться, понимаете? Максим, кстати, на этом не настаивал. Как люди умеют всё перевернуть! И я теперь знаю, кто это сделал. И кто его побил. Этот человек за это еще ответит. А Максим, если хотите, единственный тут из всех бескорыстный человек. Он и к вашему Вадиму пошел работать на добровольных началах, только потому что очень любит кино, чтобы быть к этому поближе. Знали бы вы, какие у него идеи!..

Сараеву хотелось встать, одеться и уйти куда-нибудь. Он встал, открыл холодильник, достал оттуда бутылку водки, сунул ее под свитер и, придерживая рукой, продолжая стоять перед раскрытым холодильником, спросил:

– Настя, вы не голодны?

– Нет, спасибо.

Он закрыл дверцу и пробираясь бочком из кухни сказал:

– Я сейчас, извините…

В спальне Сараев быстро открыл бутылку, опрокинул в себя, водка хлынула не в то горло, и он громким надсадным кашлем забрызгал всё окно. Продолжая кашлять, упал на кровать и ткнулся лицом в подушку. Отдышавшись, вытер одеялом руки и промокнул продолжавшие выступать слезы. Потом, давя всё еще подступающий спазмами кашель, влил-таки в себя водку и уставился на окно в горящих уличным светом брызгах.

В комнате он натянул поверх свитера еще один и вернулся в кухню.

– Вам нездоровится? – спросила Настя.

– Да, немного, – сказал он. – Что-то замерз. И кто же его побил? Максима.

Настя, насупившись, долго молчала.

– Это сделал Павел. Его дружки с поселка. До меня только недавно дошли сплетни, что они из-за меня кого-то побили. Нетрудно было догадаться. Максим, кстати, до сих пор ничего не знает и думает на Вадима. И эту клевету про деньги тоже пустил Павел.

Задумавшийся о чем-то, глядевший себе под ноги Сараев рассеяно покивал и спросил, впрочем, без всякого интереса:

– А зачем он это сделал? Павел.

– Наверное боялся, что если они с мамой будут сводить вас со мной и отталкивать Максима, тогда и Максим на своей должности у Вадима станет в отместку мешать Павлу. Так я думаю…

– Мне кажется, вы заблуждаетесь, – сказал Сараев и крепко себя обнял – ему и вправду становилось холодно.

– В чем я заблуждаюсь?

Сараев не знал, что сказать.

– А вам вообще не кажется, мягко говоря, странным, что они нас с вами хотят свести только для того, чтобы Павел снялся в вашем кино? – спросила Настя. – Когда я им помогала ближе с вами познакомиться, я и думать не могла, что у них на уме! Я уже не говорю, как всё это к тому же мерзко – вдруг в один день повернуться к человеку спиной и выгнать его на улицу!..

– Только что вы просили не судить их строго, и тут же говорите такое…

Настя, кажется, сама была удивлена тому, как повернулся разговор.

– Я не собиралась вас против них настраивать… – Она повысила голос, – просто я хочу чтобы всё это прекратилось! – на глазах у нее выступили слезы, и она отвернулась. – Извините…

Надо было опять что-то говорить – и не было сил. Хотелось, чтобы Настя поскорей ушла, хотелось остаться одному.

– Я всё скажу, как вы просите, – сказал он. – И Павлу, и Тамаре Матвеевне…

Он чувствовал, как совсем скоро на него навалится всё то темное, холодное, с чем он поторопился попрощаться, когда появилась надежда на Настю. Боже, и чего только он, дурак, себе не намечтал… В мозгу еще трепетало что-то невозможное: какой-то глумливый бес упорно предлагал ему примерить на себя роль счастливчика Максима.

Настя поднялась, сняла с вешалки пальто, а он даже не пошевелился. Стоя у порога, застегиваясь, теперь уже совсем другая, чужая и далекая Настя Убийволк спросила:

– А что вы хотели рассказать про этот спуск к Пересыпи? Извините, что я вас перебила…

– Да так, ерунда…

– Расскажите, пожалуйста, а то вот сейчас буду проезжать и гадать…

Сараев смотрел на нее и пытался так поменять фокус, чтобы увидеть в ней, как в первый раз, незнакомую девушку. Он помнил то впечатление, но совместить не получалось.

– А я, собственно, всё и рассказал. Ничего особенного. И время теперь не то…

– Вы сказали, что там что-то открывается…

– Да ничего там не открывается. Просто бывает ощущение, что жизнь вдруг изменится, пойдет как-то иначе… по-другому… Иллюзия, и ничего больше.

– Я, кажется, тоже что-то такое видела… и чувствовала, – сказала Настя.

– Правда? – устало спросил Сараев.

– Ну если честно, не уверена. Не знаю. Но вот когда вы сейчас сказали, я сразу что-то такое вспомнила. Как будто оно во мне было, а вы просто… как сказать…