Ханну Юлитало - Окаянный финн

— Куда же этот Maca водку спрятал? — бормотал себе под нос Вилле, шаря в кладовке.

Раймо взял со стола финский иллюстрированный журнал и стал рассматривать картинки.

— Ты уже поступил на курсы шведского языка?

— Нет еще.

Вилле нашел наконец бутылку «Коскенкорвы» и налил две стопки.

— Выпей на затравку.

Раймо выпил, наморщив лоб, и, вытирая губы, сказал:

— Что-то и водка не идет, горчит как-то.

— А ты не смакуй, глуши разом.

— Как ваш «вольво» после той аварии?

— Мы его уже сменили. Тогда его здорово покарежило.

— Maca, наверно, засел где-нибудь' в пивной, — сказал Раймо, отбросив журнал.

— Если он зашел в кабак, то это надолго. Он обычно ходит с Юулиской в Лиссеберг пиво пить. Там они и на карусели покатаются и вообще погуляют. Когда неделями вкалываешь как проклятый, так в воскресенье хочется повалять дурака. На, возьми, пей до дна. Ты, наверно, по дому скучаешь?

— Да что мне там делать? Без работы пришлось бы околачиваться…

— Да уж конечно. Всякими грошовыми заработками перебиваться. По мне, так совершенно все равно, где жить, лишь бы работа была и платили как следует.

Ну, ты смотри, если водка не идет, так оставим ее. Давай поедем в город! Ты, черт возьми, не сникай. Поехали в Бурое к девочкам?

— А ты не боишься ехать после того, как выпил?

— Пустяки, город же совсем пустой в это время. Попадаются только пьяные да туристы. Господа шведы все укатили на дачи, к морю.

— Но полицейские-то остались.

— А! Пожевать кофейных зерен, и все.

Раймо поглядел из окна на улицу.

— А где ваша машина?

— Там, за углом, — мотнул головой Вилле, надевая куртку.

На лестнице Вилле заговорил по-шведски с каким-то стариком, видимо соседом. Потом он поспешил к машине и, обойдя ее с другой стороны, отпер дверцу. Раймо сел рядом с ним.

— Вот такая старая телега у нас теперь.

— Вид у нее совсем новый.

— Поедем по этой Портовой улице, а дальше через центр.

— Езжай как хочешь. Я ведь этих улиц не знаю.

— Теперь легко стало. ездить, как ввели правостороннее движение.

Раймо поглядел на торчащие из-за складских зданий мачты кораблей.

— Это и есть порт?

— Да, на этом берегу реки сплошные причалы. Вон оттуда отправляются паромы в Данию. Ох, мы и чадили во время этих рейсов! Какая досада, что потом на паромах перестали продавать вино.

— Мне кажется, тут и пиво очень дорогое. В Финляндии чуть ли не вдвое дешевле.

— Зато ведь и заработки здесь другие. Ах, зараза швед, как же он едет! Не смотрит, хоть у меня на заднем стекле специально плакатик наклеен: «Не толкни!» Ну погоди, я тебя проучу. Будешь знать, как с нашим братом дело иметь. Будешь нас объезжать как миленький. Как-то раз один швед пожаловался полицейскому, что финны сделали царапину на крыле его машины. А полицейский ему говорит: «Благодари бога, что так обошлось. Саданут финкой под ребра, так уж краска царапину не прикроет».

— Дались им эти финны!

— Теперь уже они о финнах не поминают, теперь говорят про югославов.

— У наших я редко видел финский нож. В армии один лейтенант полдня читал мне нотацию за то, что у меня не было финки. Проводили учения на местности, и я попал в дозор вместе с ним. Ну вот, мы сидели, затаившись, а он вдруг и спрашивает, есть ли у меня финский нож. Потом начал строгать палочку и долго мне выговаривал и все толковал о том, что есть финка для бойца: дескать, какой же вы финский солдат, если у вас даже финского ножа нет?

— Эти шведы здесь часто ругают финнов почем зря, но иной раз и хвалят. Прошлой зимой был случай. Финский лесоруб напоролся грудью на пилу и страшно поранился. Так в газетах писали, что, дескать, мужественный финский рабочий, истекая кровью, вышел из лесу на дорогу к телефонной будке и сам вызвал «скорую помощь».

— Не гони так машину, ну тебя к черту.

— Эта улица одностороннего движения, пусть «амазонка» покажет свою прыть.

Раймо посмотрел на спидометр и вдруг, заметив вынырнувший из-за поворота трамвай, обеими руками вцепился в сиденье.

— Что, испугался?

— Да, конечно, страшно.

— А вообще-то шведы наших не уважают. Они сразу говорят: вон, мол, опять какой-то финн прется на своей старой развалине. Когда у нас был тот «вольво», мы наклеили на заднее стекло финский флажок и мчались по авеню чертом, всех обгоняли. Вон там Вокзальная площадь, — сказал Вилле, показав влево. — Там всегда околачиваются финские «стрелки».

— Я одному как-то дал десятку.

— Только начни им деньги раздавать, так от них и не отвяжешься. Другое дело, если парень действительно попал в трудное положение и его выручить надо.

Раймо курил одну сигарету за другой, то слушая разговоры Вилле, то погружаясь в какое-то полузабытье. Когда показался мост, он ткнул в пепельницу окурок и заглянул Вилле в лицо:

— Ты можешь подбросить меня к бараку?

— Куда тебе спешить? Покатаемся немного по городу, а потом махнем к нам водку пить.

— Мне не хочется пить.

— Да ты не гляди так мрачно, может, и Маса уже вернулся домой.

— Устал я что-то.

— А ты бывал у девочек?

— Да-а, — соврал Раймо и тоскливо взглянул на город, раскинувшийся за мостом.

Выйдя у барака, Раймо захлопнул дверцу машины так поспешно, точно боялся застыть на месте и превратиться в соляной столб. Он все же улыбнулся Вилле на прощанье и, повернувшись, пошел прямо в свою комнату. Он опустился на стул с видом пресыщенности и отвращения, и только пальцы его нервно шевелились, как будто он хотел заткнуть ими уши, чтобы не слышать ничего, не думать ни о чем и, погрузившись в молчание, забыть о времени, текущем впустую.

Уже стемнело, когда Саарела в один субботний вечер поставил машину на стоянке у танцплощадки на окраине Буроса. Раймо поглядел на Хейккинена и Ниеминена.

— Я, хоть убей, ничего не помню о прошлой поездке в Бурое.

— Не удивительно. Ведь ты лежал в машине пьяный, как поросенок, — засмеялся Саарела.

Хейккинен посмотрелся в зеркало над ветровым стеклом, поправляя прическу.

— Нет, ребята, разве можно к девочкам в таком виде? Надо быть хоть немножечко в ударе. Интересно, что за танцы тут будут. А то как начнут крутить заезженные пластинки.

— Здесь финский дансинг. Прошлый раз собралось больше тысячи человек. И сегодня наверняка будет народ. Тапани Канса будет петь, — сказал Саарела и вдруг бросился обнимать Вяйсянена.

— Ой, не души так, ну тебя, выдавишь все выпитое! — смеясь, вырывался Вяйсянен.

Выбравшись из машины, они стали оправлять на себе пиджаки.

— Куда спрятать ключи, чтобы спьяну можно было найти?

— Лучше всего не запирать машину совсем. Если мы ночью, пьяные, начнем ее отпирать, ключ не повернется, и тогда кто-нибудь сообразит, что раз не отпирается, значит, она и не заперта — предложил Вяйсянен, посмеиваясь.