Ханну Юлитало - Окаянный финн

— И верно. Один шведский дворник рассказывал, что финны тут как-то справляли рождество, провертели буравом в паркете дырку и в нее воткнули елку. Говорят, на подставку для елки денег не хватило.

— Ну, знаешь, твой дворник просто врет.

— Нет, в самом деле. А югославы устроили в кухне курятник, — продолжал Саарела. — Соорудили из реек насест. А в холодильнике оборудовали гнездо, чтобы куры в нем неслись. Когда же их попросили с квартиры, они прихватили с собой и холодильник.

Хейккинен усмехался, попыхивая сигаретой.

— Представляю себе, как администраторы домовладельческой компании чесали потом в затылках.

— Так им и надо, этим свенссонам. Они все жмоты и бесчувственные, гады, как чурки.

— Смотри, вон идут две миленькие девушки, — сказал Ниеминен, чуть не вывернув себе шею.

— Девчонки, ничего еще не смыслят, — сказал Вилле и свернул в проезд между домами.

— Ну, мальчики, хлебните по глоточку для бодрости, и пошли, — сказал Саарела. — А ты что же, Раймо? Пойдем, пойдем с нами!

Раймо достал из кармана расческу, поправил волосы и пошел следом за Саарела. В подъезде он взглянул на список жильцов и сказал:

— Действительно тут половина финских фамилий.

— Тююне живет на четвертом этаже, поедем на лифте.

В лифте было зеркало, и Раймо оглядел себя. Когда они поднялись, Саарела вышел вперед и позвонил.

— Тююне нет дома, — сказал Раймо, зевая.

— Черт возьми, кажется, и впрямь нет, — пробормотал Саарела и позвонил снова. Но так как никто не отворял, им ничего не оставалось, как спуститься на том же лифте вниз. Хейккинен выглянул из машины:

— От ворот поворот?

— Нет никого дома.

— Куда поедем? — спросил Вилле.

— Поехали в баню общества «Суоми», — предложил Саарела, усаживаясь в машину. Хейккинен достал из-под сиденья бутылку, и она пошла по кругу. Вилле выехал на главное шоссе и нажал газ до отказа.

— Не гони так, черт, покрышки визжат, точно зарезанные, аж с души воротит, — взмолился Саарела.

— Елки-палки, во рту пересохло катать вас туда-сюда, — проворчал Вилле.

— Ой, мама!.. Скоро завоют полицейские сирены, — сказал Ниеминен, икая.

— Куда-то мы заехали к черту на кулички… глушь лесная, — проговорил в недоумении Хейккинен, когда дорога стала огибать озеро, на другом берегу которого чернел густой лес.

— Вон там, что ли, эта баня? — спросил Раймо, разглядев на том берегу небольшое строение.

— Ба, сколько там машин на опушке леса!

— Эти финны вечно забираются подальше в лес, чтобы чинить и мыть свои машины. Они же лесной народ, — иронизировал Саарела.

— На стене бани какие-то объявления. Пойдем посмотрим.

— И выпьем по глоточку! — воскликнул Хейккинен. — Здесь, среди елей, и водка кажется приятнее на вкус, братцы!

Подъехав по узкой дороге к бане, они выбрались из машины, и Хейккинен пустил бутылку по рукам. Вилле тем временем пошел взглянуть на объявления. Вскоре раздался его крик:

— Ну, орлы, скорее в машину!

— Куда теперь? — спросил Саарела.

— Поедем смотреть футбол!

— Кто играет?

— Финская команда Буроса против команды Шёвде.

Хейккинен последним забрался в машину со словами!

— Поедем смотреть, как другие забивают.

— У них тут, в Буросе, говорят, неплохая команда, — сказал Саарела.

Вилле Кеттунен привез их на северную окраину города, где было футбольное поле, и поставил машину на ближней улочке.

Ниеминен побежал вперед и крикнул:

— Айда, живее, ребята, игра уже началась!

По краям поля стояло десятка два зрителей. Раймо и его товарищи заняли удобную позицию на бугорке и уселись с полным комфортом. Саарела объяснял, показывая руками:

— Вот эти, в красных майках, — буросские парни.

— Какой счет? — спросил Раймо, оглядываясь по сторонам.

— Бурое ведет, один — ноль, — буркнул кто-то сзади.

Маленький чернобородый мужчина сидел на корточках у края поля и нервно говорил соседу в коричневом костюме:

— Ну вот, они опять сгрудились в центре, а фланги открыты! Мы им десять раз говорили: старайтесь попользовать фланги.

— Это председатель общества «Суоми», — сказал Саарела, указывая на чернобородого.

— Ах, черт, он же его лягнул в колено! — воскликнул кто-то сзади. Зрители зашумели.

— Тише! — крикнул судья на поле.

— Молодец, Эйкка! Так его…

— Судья — швед, — заметил Саарела.

— За это полагается штрафной.

— Надо больше каши есть!

— А в Гётеборге есть команда? — спросил Раймо у Саарела.

— А!.. Ни черта у них нет. В волейбол, кажется, играют.

— Смотри ты, тренер команды Шёвде расхаживает там в разминочном костюме общества «Сайпа», — заметил Хейккинен. — Я когда-то ездил смотреть футбол в Лаппеенранта…

— Да, у них в Буросе собралась неплохая команда.

— Ветер холодный, черт возьми. Пойдемте лучше в машину, оттуда тоже видно, — сказал Ниеминен, поеживаясь в пиджаке с поднятым воротником.

— Ну их к лешему, поехали в Гетеборг, — проворчал Вилле.

Парни встали, отряхивая штаны от налипших соринок. Оглядываясь на поле, они побрели к машине. Ниеминен побежал вприпрыжку, пиная, как футбольный мяч, разбросанные кругом пивные жестянки и бумажные стаканы.

— Надо было мне показать им, как мяч гонять!

Кеттунен распахнул дверцы машины, завел мотор и посигналил, чтобы ребята поторопились. И когда Ниеминен, фыркая и отдуваясь, плюхнулся наконец на свое место, рядом с водителем, Вилле включил скорость и погнал машину к центру, а затем на гётеборгское шоссе.

— Пожалуй, сейчас и ты мог бы выпить. Отсюда я как-нибудь доведу машину, — предложил Саарела.

— Нет уж. С тобой мы все еще замерзнем, чего доброго, — возразил Кеттунен.

— Ты пойдешь во вторник на курсы шведского языка? — спросил Раймо у Хейккинена.

— О-ох-ох!.. — тяжело вздохнул тот, позевывая. — Когда целыми днями вкалываешь на конвейере, а потом еще надо идти туда и долбить: «Det här är еп bil» [5] Вот это — автомобиль (шведск.) — так просто в глазах темнеет.

— Да, уж очень тупое занятие. Наденешь наушники, слушаешь пленку и бубнишь себе под нос, — вспомнил Раймо и тоже стал зевать.

— А ты пойдешь? — спросил Хейккинен.

— Я все-таки хоть несколько раз еще схожу.

— Может, хватит? Достаточно знать несколько слов: «спасибо», «пожалуйста», а когда-нужно, ввернешь словечко покрепче — и все ясно, — засмеялся Хейккинен и заглянул в горлышко бутылки.

— Учиться через силу вредно для здоровья. Может выйти, как с Топи Риконеном, — вспомнил Саарела.

— А что с ним случилось?

— Он тоже решил во что бы то ни стало выучить шведский язык. Достал книги, пластинки и стал зубрить. Дни и ночи твердил да перетверживал. А однажды в субботний вечер отправился в какой-то парк на окраине города и там в пустынной аллее принялся строгать и кромсать финским ножом толстенную елку. Обкромсал ее всю кругом до того, что еще немного, и ель рухнула бы, но тут явились полицейские и отвезли Топи в лечебницу. Там он даже своего имени не мог вспомнить. Они начали его исследовать, таскали по разным больницам, пока он как-то ночью не удрал от них домой в Финляндию.