Алели Нотомб - Метафизика труб

Я все так же мало говорила по-французски, чтобы поберечь эффект. Это становилось невыносимо. Я чувствовала необходимость выкрикнуть такие решительные вещи, как "Хьюго и Андре - зеленые какашки". Увы, меня не считали способной на такие высококачественные высказывания. И я страдала от нетерпения, размышляя о том, что мальчишки ничего не теряли от этого ожидания.

Иногда я спрашивала себя, почему я не показываю родителям всю ширину моего словарного запаса: зачем лишать себя такой власти? Верная, сама того не зная, этимологии слова "дитя", я в смущении чувствовала, что, заговорив, лишилась бы некоторых знаков внимания, которые обычно оказываются магам и умственно отсталым.

На юге Японии апрель необыкновенно теплый месяц. Родители отвели нас на море. Я уже очень хорошо знала океан, благодаря заливу Осаки, который когда-то был так переполнен нечистотами, что можно было в них плавать. Мы же приехали с другой стороны страны, в Тоттори, где я открыла Японское море, красота которого меня покорила. У японцев это море мужского рода, в противоположность океану, который они считают женщиной: это различие меня озадачило. И сегодня я разобралась в этом не больше.

Пляж в Тоттори4 был большим как пустыня. Я пересекла эту Сахару и достигла кромки воды. Она боялась так же, как и я: как робкий ребенок, она то подавалась вперед, то отступала без конца. Я повторяла за ней.

Все мои нырнули в нее. Моя мать позвала меня. Я не решилась следовать за ними, не смотря на спасательный круг, надетый на меня. Я смотрела на море с ужасом и вожделением. Мать взяла меня за руку и повлекла. Внезапно, я лишилась земного притяжения: вода подхватила меня и вытолкнула на поверхность. Я издала вопль удовольствия и экстаза. Величественная как Сатурн, с кругом вместо кольца, я оставалась в воде часами напролет. Пришлось вытаскивать меня силой.

- Море!

Это было мое седьмое слово.

Очень быстро я научилась плавать с кругом. Достаточно было колотить ногами и руками и получалось нечто похожее на плавание щенка. Поскольку это было утомительно, я держалась там, где мои ноги доставали до дна.

Однажды случилось чудо. Я вошла в море и зашагала прямо в сторону Кореи, я обнаружила, что дно больше не опускается. Оно приподнялось для меня. Христос шагал по воде, я заставляла подниматься морское дно. Каждому свое чудо. Восхищенная, я решила шагать, не замочив головы, до самого континента.

Я углублялась в неизведанное, топча мягкое и такое податливое дно. Я шагала, шагала, удаляясь от Японии, гигантскими шагами, думая о том, как здорово было обладать такими способностями.

Я шла и шла и вдруг упала. Доска из песка, которая несла меня до сих пор, провалилась. Я потеряла опору. Вода поглотила меня. Я попыталась барахтать руками и ногами, чтобы вернуться на поверхность, но каждый раз, когда моя голова оказывалась наверху, новая волна накрывала меня, словно палач, стремящийся вытянуть из меня признание.

Я поняла, что тону. Когда мои глаза показывались из моря, я видела пляж, который казался мне таким далеким, моих родителей, которые отдыхали и людей, которые неподвижно наблюдали за мной, верные старинному японскому принципу никогда никому не спасать жизнь, потому что это принудило бы человека к слишком большой благодарности.

Зрелище этой публики, присутствующей при свершении моей смерти, было еще ужаснее, чем самая кончина.

Я крикнула:

- Тасукете!

Тщетно.

Тогда я решила, что не время было стесняться французского языка, и перевела свой предыдущий крик, вопя:

- На помощь!

Должно быть, так и было, вода хотела добиться от меня, чтобы я заговорила на языке своих родителей. Увы, эти последние не услышали меня. Зрители японцы соблюли свой принцип невмешательства до того, что даже не предупредили моих родителей. И я смотрела, как они внимательно следят за тем, как я умираю.

Вскоре у меня не осталось больше сил двигаться, и я отдалась течению. Мое тело скользнуло под воду. Я знала, что эти моменты были последними в моей жизни, и не хотела их пропустить. Я открыла глаза и то, что я увидела, очаровало меня. Солнечный свет никогда не был так красив, как сквозь толщу воды. Движения волн порождало сверкающие разводы.

Я позабыла о страхе смерти. Мне казалось, что я оставалась там часами.

Чьи-то руки вырвали меня и подняли к воздуху. Я сделала глубокий вздох и взглянула на того, кто меня спас: это была моя мать, она плакала. Она отнесла меня на пляж, сильно прижимая к своему животу.

Она завернула меня в полотенце и сильно растерла мне живот и спину: меня стошнило, и вылилось много воды. Потом она укачивала меня, рассказывая сквозь слезы:

- Это Хьюго спас тебе жизнь. Он играл с Андре и Жюльетт, когда, случайно, увидел твою голову в тот момент, когда она исчезла в море. Он предупредил меня и показал, где ты была. Без него ты бы умерла!

Я взглянула на маленького евразийца и сказала торжественно:

- Спасибо, Хьюго, ты милый.

Последовало ошеломленное молчание.

- Она разговаривает! Она разговаривает как императрица! - ликующе произнес отец, который в одно мгновение перешел от запоздалой дрожи к смеху.

- Я давно разговариваю, - заявила я, пожав плечами.

Воде удался ее замысел: я созналась.

Лежа на песке рядом с сестрой я задала себе вопрос, была ли я счастлива, что не умерла. Я рассматривала Хьюго как математическое уравнение: без него нет меня. Нет меня: понравилось ли бы мне это? Меня бы здесь не было, чтобы узнать это, логично возразила я сама себе. Да, я была счастлива не умереть, чтобы знать, что мне это нравится.

Рядом со мной красавица Жюльетта. Надо мной чудные облака. Передо мной восхитительное море. За мной бесконечный пляж. Мир был прекрасен: жить стоило.

Вернувшись в Шукугава, я решила научиться плавать. Недалеко от дома в горах было маленькое зеленое озеро, которое я нарекла Маленьким Зеленым Озером. Это был рай в жидком виде. Он был теплым и восхитительным, затерянным в изобилии азалий.

Нишио-сан взяла в привычку каждое утро водить меня к Маленькому Зеленому Озеру. Я в одиночку открыла искусство плавания как рыба, всегда головой в воде, с открытыми глазами глядя на затонувшие таинства, существование которых я открыла, когда тонула.

Когда моя голова показывалась на поверхности, я видела лесистые горы, возвышающиеся вокруг меня. Я была геометрическим центром круга в роскоши, которая не переставала приумножаться.

Соприкосновение со смертью не поколебало мое не сформулированное убеждение в том, что я являлась божеством. Иначе, почему боги были бессмертны? Почему бессмертие делает вас божеством? Пион менее величествен от того, что увянет?

Я спросила Нишио-сан, кто такой Иисус. Она сказала, что не знает этого хорошенько.