Карл Вурцбергер - Прежде чем увянут листья

Все смеются. Улыбается и Цвайкант, а Рошаль говорит:

— Возможно, мне с вами повезло, парни… Десять минут отдыха!

— Не сходить ли нам в «кино»? — предлагает Мосс. — Погреемся на солнышке, пообсохнем, а потом выбьем друг из друга пыль.

«Кино» солдаты называют круглую лощину на краю учебного поля, заросшую кустарником и жестким очеретом. Почти двадцать лет бытует это слово в солдатском жаргоне…

В те далекие дни здесь служил замполитом легендарный человек, которого в войсках называли Батей. Его фотография висит в комнате боевой славы — сухощавый, узкоплечий, с поредевшими волосами. Батя был майором, два года провоевал в составе партизанского отряда на Украине, бил фашистов.

По-разному родятся боевые традиции. Однажды при «штурме» крутого склона солдаты заартачились. Им показалось, что от них требуют слишком многого.

— Тупая муштра, — начали бурчать некоторые. — Этого не должно быть в нашей армии!

Пришел Батя:

— Что случилось? А если там, наверху, засели фашисты? За мной, товарищи! Бей фашистов! Не давай им пощады!

И солдаты пошли за ним.

— Нужно закалять себя, — внушал он. — Пока вы такие, какие есть, с вами играючи справится любой. А ведь вы хорошо знаете, кого представляете и за что пойдете сражаться, если потребуется…

Именно Батя открыл приглянувшуюся ему круглую лощину. Здесь он проводил занятия вплоть до ноября. Батя стоял внизу, а солдаты карабкались по склону вверх.

— Что такое? Вы мерзнете? Это при трех-то градусах мороза вы мечтаете о теплом бараке? А что же вы запоете при двадцати градусах? А ну, ребята, вперед! Нытиков нам не надо!

Так Батя разговаривал с солдатами. Они смеялись и, стиснув зубы, выполняли любой его приказ.

Однажды поздней осенью он приготовил им сюрприз. Пришел вечером в казарму и объявил построение.

— Сейчас начнутся ночные учения, — сказал он. — Можете представить, что думает солдат, когда идет в атаку ночью? Когда нет уверенности, кто рядом с тобой — свой или враг.

Строем они промаршировали к лощине. Там стояла кинопередвижка и был натянут экран. Никто не мог догадаться, как это Бате удалось подключиться к электросети. Вероятно, через лесничество, расположенное неподалеку.

Батя показал советские учебные фильмы и хронику периода войны. От этой хроники сжимались кулаки, солдаты хватались за землю, ища дополнительную опору.

Когда фильм окончился, Батя встал перед экраном, вгляделся в их лица. Солдаты молча ждали.

— Да-да, именно так — кто кого! Вы еще не знаете, что такое ночная атака, но, надеюсь, теперь понимаете, почему мы здесь трудимся до седьмого пота. Трудимся даже по ночам. На всю жизнь запомните это «почему». В приказном порядке этого не понять, это нужно прочувствовать. Это «почему» должно поднимать человека на подвиг, должно жить в каждом боевом расчете, в каждом приказе…

С тех пор лощину и стали называть «кино».

Солдаты спускаются по склону и прячутся под кустами, в их хилой тени. Мосс же ложится на солнцепеке, широко разбросав ноги и руки.

— Готовится к воскресенью, — шутит кто-то из солдат. — Боится, что из него полетит пыль, когда Веснушка начнет ласкать свое сокровище.

— Вы настолько глупы, что мне даже обидно за вас. — Мосс меняет позу. — Но одно вы улавливаете точно: в воскресенье я действительно обниму свою Веснушку.

— Возьмешь за ручку, потом за шейку… — злословит другой солдат.

Остальные смотрят на Рошаля. Тот раскуривает сигарету, аккуратно втаптывает спичку каблуком в землю, подходит к ним и командует:

— Все в полукруг!

Солдаты образуют полукруг, у некоторых на лицах смущение.

— Мне кажется, вы смеетесь над собственной глупостью, а именно над неспособностью так осудить дисциплинарное нарушение, чтобы с корнем вырвать породившие его причины… — говорит Рошаль. — Ничего себе, товарищество… Что же касается дел во взводе, надеюсь, впредь вы будете вести себя в соответствии с уставными требованиями. Разойдись!

Солдаты расходятся, но незадачливый остряк остается:

— Простите, я не вкладывал в свою шутку подобного смысла.

— В шутке всегда должен быть смысл, — возражает Рошаль и усаживается рядом с Моссом.

Солнце приятно припекает. От одежды солдат валит пар.

Воскресенье выдалось на славу. Лазурное небо лишь кое-где прочертили облака. Воздух напоен ароматом цветов.

Мосс стоит у зеркала и тщательно бреется. Потом гладит брюки, китель. Чистит пуговицы, пряжку.

За всеми этими приготовлениями наблюдает Цвайкант:

— Давай, давай! Женщины — наша слабость. Этот афоризм относится к тебе более, чем к кому бы то ни было. Боюсь только, что для этой официанточки нужен крючок покрепче.

Мосс отвечает голосом, преисполненным уважения:

— Можешь чесать своим академическим языком сколько угодно и где угодно, даже мою поясницу. Это, пожалуй, будет для тебя удобнее… Но если увидишь Веснушку, придется тебе долго чесать в затылке, оттого что я, а не ты попался ей на крючок. Однако не все же так глупы, чтобы обнимать деревья вместо девушек.

В комнате раздается громкий смех.

— Слушай, Уве! Есть прекрасная идея — поехать и всем вместе посмотреть на твою Веснушку.

— Только посмейте!

Но ребята неумолимы.

Пегги приходит минута в минуту. На ней плотно облегающий пуловер и короткая юбка. Лицо и ноги покрывает красивый загар. Рядом с ней мальчик лет шести.

Друзья разглядывают Пегги издали.

— Уве, она явилась с охраной, с твоим будущим шурином. С чем только не приходится сталкиваться влюбленным!

Мосс мгновенно краснеет и ворчит:

— Болтуны! Сейчас же убирайтесь!

Цвайкант подает ему руку:

— Итак, блюди себя и не забывай об афоризме…

— Исчезни или я удвою количество твоих синяков.

Весело переговариваясь, солдаты направляются в ближайшее кафе. Мосс свирепо смотрит им вслед, подходит к Пегги и приветствует ее и мальчика.

— Прихватила кой-кого? — спрашивает он вполголоса.

— Это мой младший брат… А потом, ты тоже пришел не один, генерал.

— Не называй меня генералом.

— Но ты по-другому не представлялся, генерал.

— Еще будет время. А теперь пойдем отсюда.

— Куда?

— Все равно.

— В горы, в лес?

— Все равно.

— Что-нибудь случилось?

— Ровным счетом ничего. Да и что может случиться?

Она смотрит на него со стороны и улыбается. На опушке леса, прижавшись к склону, стоят несколько домиков.

— Беги, — говорит Пегги мальчику, — но не задерживайся допоздна, а то получишь.

— Куда это он? — спрашивает Мосс.

— К бабушке. Вечером никак не хочет возвращаться домой.

— Послушай, Веснушка! — неожиданно восклицает Мосс. — Я не говорил тебе сегодня, что ты красавица? Что ты даже красивее, чем тогда, в ресторанчике?