Теодор Драйзер - Финансист. Титан. Стоик. «Трилогия желания» в одном томе [сборник litres]

Эйлин обуревали противоречивые чувства; в своем нынешнем состоянии она определенно не могла мыслить здраво. Она была настолько взвинчена перспективой утраты мужа, что ей приходили в голову только поспешные, безрассудные и гибельные решения. Она лихорадочно оделась, вызвала закрытый экипаж с каретного двора и велела кучеру отвезти ее в «Нью Артс Билдинг». Она собиралась продемонстрировать этой розовой киске, этой улыбчивой бесстыднице, этой дьяволице, что значит попытка отбить Каупервуда. По дороге Эйлин продолжала размышлять. Она не собиралась праздно сидеть и смотреть, как у нее отнимают мужа, словно она сама не отняла его у первой жены. Никогда! Он не сможет обойтись с ней подобным образом, она скорее умрет. Только она сначала убьет Риту Сольберг, Антуанетту Новак, потом Каупервуда и себя. Она предпочитала умереть с позором, нежели потерять его любовь. О, да, тысячу раз да!

К счастью, ни Риты Сольберг, ни ее мужа в то время не было. в «Нью Артс Билдинг». Они уехали на прием. Риты не было и в квартире на Северной стороне, где, по словам детектива, она проживала под фамилией Джейкобс и тайно встречалась с Каупервудом. Эйлин немного помедлила, ощущая бесполезность ожидания, а затем велела кучеру ехать к конторе мужа. Было около пяти вечера. Антуанетта и Каупервуд уже ушли, но Эйлин этого не знала. Впрочем, она изменила свое решение, еще не доехав до конторы, ибо хотела в первую очередь разобраться с Ритой Сольберг, и распорядилась отвезти ее обратно, в студию Сольбергов. Но они еще не вернулись. Тогда в бессильной ярости она отправилась домой, продолжая гадать, как и когда она сможет первой встретиться с Ритой лицом к лицу. Но тут, к ее неописуемому удовольствию, дичь сама угодила к ней в силки. Сольберги, возвращались в шесть вечера с какого-то приема на Мичиган-авеню мимо дома Каупервудов, и Гароль захотел афиксировать миссис Каупервуд свое почтение. Рита выглядела изысканно в светло-голубом с лиловатым оттенком шифоновом платье с серебристыми вставками. Ее башмаки и перчатки словно сошли с полотна художника-романтика, а шляпка была воплощенной мечтой. Эйлин, отворившая дверь в прихожую, буквально сгорала от желания ударить ее и вцепиться ей в глотку, но сдержалась и довольно сухо сказала:

– Входите в дом.

Ей еще хватало здравого смысла и самообладания, чтобы не показывать свой гнев и притворить дверь. Гарольд стоял рядом со своей женой, вызывающе самодовольный и ничтожный в модном сюртуке и модном шелковом цилиндре, безвольный, но сдерживающий ее. Он улыбался и раскланивался.

– О! – этот звук был своеобразным проявлением смиренного благоговения на датский манер, вполне приятным на слух. – Рады снова видеть вас, как поживаете, миссис Каупервуд? Это так приятно…

– Пожалуйста, подождите немного, – хрипловатым голосом сказала Эйлин. – Я сейчас вернусь. – Потом, словно о чем-то вспомнив, она обернулась и любезно добавила: – Миссис Сольберг, можно попросить вас на минутку подняться ко мне? Я хочу вам кое-что показать.

Рита с готовностью согласилась. В последнее время она испытывала неловкость в обществе Эйлин и чувствовала себя обязанной быть крайне вежливой в общении с ней.

– Мы заглянули совсем ненадолго, – с наигранной легкостью произнесла она.

Эйлин остановилась, чтобы пропустить ее вперед, а затем уверенным, быстрым шагом поднялась по лестнице, вошла в комнату за Ритой и закрыла дверь. Ярость и ненависть снова овладели ею с отчаянием зверя, загнанного в ловушку. Она заперла дверь и резко повернулась. Ее глаза пылали, щеки побледнели, но потом вспыхнули, она сжимала и разжимала пальцы.

– Итак, – произнесла она, глядя на Риту и напористо приближаясь к ней. – Вы собираетесь отбить моего мужа, не так ли? У вас есть тайная квартира для встреч, не так ли? И после этого ты приходишь сюда с улыбкой и лжешь мне в лицо, да? Сука! Шлюха! Сейчас я покажу тебе! Ты, двуличная тварь! Теперь я знаю, кто ты такая! Вот тебе, вот так тебе!

Не немедленно перейдя от слов к делу, Эйлин вихрем обрушилась на соперницу, словно разъяренное животное, колотя, царапая и стараясь задушить ее. Она сбила шляпку с ее головы, разорвала кружева на ее шее, отвесила ей несколько пощечин, безжалостно дергала волосы, а потом вцепилась ей в горло, чтобы придушить и изуродовать. В тот момент она действительно потеряла голову от ярости.

Ее внезапное нападение застало Риту Сольберг врасплох. Все произошло так быстро и ужасно, что она не осознавала происходящего, пока этот ураган не обрушился на нее. Потрясенная, пристыженная и ошеломленная, она не сопротивлялась этому молниеносному нападению. Когда Эйлин принялась колотить ее, она сделала тщетную попытку защититься, и тогда ее пронзительный крик можно было слышать по всему дому. Она кричала громко и жалобно, словно умирающее животное. Вся ее воспитанность и самообладание в одно мгновение покинули ее. Ее доброжелательность и деликатность, ее вежливые фразы, изящные позы и очаровательные гримаски, столь привлекательные, мгновенно были забыты, когда она вдруг подверглась варварскому нападению. В ее глазах застыл ужас загнанного животного, она побледнела. Она неуклюже попятилась, спотыкаясь на ходу; она, извивалась и вопила в мощных тисках разъяренной и энергичной Эйлин.

Каупервуд вошел в дом незадолго до того, как начались крики. На входе в дом он увидел самодовольного Сольберга, сияющего, угодливо улыбающегося светского хлыща, в длинном застегнутом на все пуговицы черном сюртуке, с шелковой шляпой в руках.

– О, как поживаете, мистер Каупервуд? – начал он, дружелюбно покачивая кудрявой головой. – Я так рад видеть вас…

Но что это за крики? У нас нет слов для обозначения этих первобытных звуков, выражающих страх и страдания. Они наполняли весь дом ужасом.

Каупервуд, который всегда был человеком действия, исключающего нервические размышления, мгновенно насторожился. Ради всего святого, что это могло быть? Что за жуткие крики? Сольберг, артист с реакцией хамелеона на любые эмоциональные всплески, принялся тяжело дышать, побледнел и растерялся.

– Боже мой! – воскликнул он, испуганный и дрожащий, и всплеснул руками. – Это же Рита! Она наверху, в комнате вашей жены! Должно быть, что-то случилось.

Каупервуд без малейших колебаний бросил свое пальто на пол и рванулся вверх, сопровождаемый Сольбергом. Что это могло быть? Где Эйлин? Он бежал наверх, испытывая острое предчувствие беды, тошнотворное и непреодолимое. Крики продолжались:

– О, боже! Не убивай меня! Помогите! Спаси-ите! – последний крик был особенно пронзительным и ужасающим.

Сольберг был готов упасть в обморок от испуга. Его лицо было пепельно-серым. Каупервуд резко дернул дверную ручку. Дверь была заперта изнутри, и он стал колотить в нее со всей силы…