Теодор Драйзер - Финансист. Титан. Стоик. «Трилогия желания» в одном томе [сборник litres]

Дня через два, когда Бернис измучилась до крайности своими безрадостными думами, она решила, что больше не может терпеть, и обратилась к миссис Картер:

– Мама, почему бы тебе не рассказать мне все о твоих делах в Луисвилле, чтобы я наконец узнала правду? Я вижу, как что-то гнетет тебя. Разве ты не можешь довериться мне? Я уже давно не ребенок, и я твоя дочь. Это поможет мне разобраться и понять, что нужно делать.

Миссис Картер, которая всегда играла роль горделивой, любящей матери, была ошеломлена ее мужеством. Она раскраснелась, поежилась и заерзала, а потом решила солгать.

– Говорю тебе, там ничего не было, – нервозно и раздраженно пробормотала она. – Все это ужасная ошибка. Лучше бы того гнусного типа наказали за его болтовню. Такое возмутительное оскорбление перед моим собственным ребенком!

– Мама, – сказала Бернис, пригвоздив ее к месту холодным взглядом своих синих со стальным отливом глаз, – расскажите мне все о ваших делах в Луисвилле? Между нами не должно быть секретов. Вероятно, я смогу помочь вам.

Миссис Картер внезапно поняла, что ее дочь больше не ребенок, не светский мотылек, а властная, спокойная, умеющая сострадать женщина, куда более проницательная, чем она сама. Она бессильно опустилась в массивное угловое кресло и, нащупывая маленький носовой платок одной рукой, приложила другую руку к глазам и расплакалась.

– Я попала в очень сложное положение, Беви, и не знала, куда обратиться. Полковник Джиллис сделал деловое предложение. Я хотела держать вас с Рольфом в хороших учебных заведениях и дать тебе шанс. То, на что намекал этот ужасный человек – совершенная неправда. Полковник Джиллис и несколько других мужчин хотели, чтобы я сдавала им холостяцкие апартаменты, а остальное они делали сами. Я не виновата, Беви; у меня не было иного выбора.

– А как насчет мистера Каупервуда? – с любопытством осведомилась Бернис. С недавних пор она начала много думать о Каупервуде. Он был невозмутимым, глубокомысленным, но в то же время энергичным человеком, во многом таким же, как она сама.

– Никак, – решительно ответила миссис Картер и вскинула голову. Из всех своих друзей мужского пола она больше всего уважала Каупервуда. Он никогда не давал ей дурных советов и не пользовался ее домом ради своего удобства. – Он ничего такого не делал, но помог мне выйти из этого положения. Он посоветовал оставить мой дом в Луисвилле, переехать на восток и позаботиться о тебе и Рольфе. Он предложил материально помогать мне до тех пор, пока вы оба не встанете на ноги, и я согласилась. О, если бы я только не была такой дурой и так не боялась жизни! Но твой отец и мистер Картер просто разрушили все, что у нас было.

Она испустила глубокий, прочувствованный вздох.

– Значит, у нас на самом деле ничего нет, мама, ни собственности, ни чего-либо еще?

Миссис Картер горестно покачала головой.

– И деньги, которые мы тратим, – это деньги мистера Каупервуда?

– Да.

Бернис замолчала и посмотрела в окно на широкий простор Центрального парка. Оконная рама картинно обрамляла маленькое озеро, холм с купами деревьев и японскую пагоду на переднем плане. За холмом виднелись высокие желтоватые стены большого отеля в западной части парка. С улицы внизу доносился лязг проезжавших трамваев. На дороге в парке можно было видеть ряд движущихся экипажей: высшее общество совершало моцион в морозном воздухе короткого ноябрьского дня.

«Нищенка, изгнанница общества!» – подумала она. Следует ли ей выйти за богача? Разумеется, если удастся. И за кого она выйдет? За лейтенанта? Никогда. Он оказался не особенно умен и был свидетелем ее позора. Тогда за кого же? Конечно, общество состоит из вереницы глупцов, пустозвонов, распутников, гуляк, бездельников и никчемных людей в сочетании с трезвыми, преуспевающими, приличными, бестолковыми. Кое-где, если повезет, можно встретить настоящего мужчину, но заинтересуется ли он ею, если узнает всю правду о ней?

– Ты порвала с мистером Брэксмором? – нервно, озабоченно поинтересовалась ее мать, разрываясь между надеждой и безнадежностью.

– Я не встречалась с ним, – ответила Бернис, ограничившись умеренной ложью. – Не знаю, буду ли я это делать или нет. Мне нужно подумать, – она встала. – Но не волнуйтесь, мама. Я лишь хочу, чтобы мы имели какие-то другие средства к существованию, кроме денег мистера Каупервуда.

Она прошла в свою спальню, где встала перед зеркалом и начала одеваться для ужина, на который ее пригласили. Итак, это деньги Каупервуда поддерживали их в течение последних нескольких лет, и она была такой расточительной за его счет, такой гордой, тщеславной, хвастливой и надменной. А между тем он лишь следил за ней своим пытливым, изучающим взглядом. Почему? Но ей больше не было нужды задаваться этим вопросом. Теперь она понимала, какую игру он ведет и какой дурочкой она была, если не замечала этого. Могла ли ее мать каким-то образом догадаться? Бернис сомневалась в этом. Что за странный, парадоксальный, невероятный мир!

И пока эти мысли проносились в ее голове, перед ее внутренним взором стояли горящие глаза Каупервуда.

Впервые в жизни Бернис всерьез задумалась о том, что она может сделать. Она подумала о браке, но решила, что не станет соглашаться на предложение Брэксмора или искать еще менее привлекательного кандидата в мужья. Разумнее будет просто и по-дружески объявить знакомым, что ее мать потеряла их состояние и что теперь она сама вынуждена заняться какой-то работой, к примеру, преподавать танцы или даже стать танцовщицей. Однажды она спокойно сказала об этом матери. Миссис Картер, которая уже давно привыкла к паразитическому образу жизни и не имела реальных представлений о заработке, имевших хотя бы какое-то практическое значение, пришла в ужас. Только подумать, что она и ее удивительная дочь, а следом и ее сын опустятся до чего-то столь пошлого и прозаического как обычная борьба за существование, – и это после всех ее мечтаний и возвышенных планов! Она тайком горевала и плакала, а потом написала Каупервуду деликатное письмецо и попросила его о личной встрече в Нью-Йорке после его возвращения.

– Тебе не кажется, что нам было бы лучше еще какое-то время жить по-прежнему? – предложила она Бернис. – У меня сердце разрывается при мысли, что ты с твоими разнообразными знаниями опустишься до танцевальных уроков. Что угодно, но только не это. Ты можешь устроить себе приличный брак, а потом у тебя все будет хорошо. Дело не во мне; я смогу обойтись и так. Но ты…

Заплаканные глаза миссис Картер свидетельствовали о глубине ее несчастья. Бернис была тронута сочувствием и знала, что оно было искренним, но какой недалекой женщиной в конце концов оказалась ее мать, на какую ломкую тростинку ей приходилось опираться! Когда миссис Картер посоветовалась с Каупервудом, он заявил, что Бернис – просто идеалистка с расстроенными нервами, которой хочется избежать общества и погубить свое чудесное обаяние какой-либо профессией. По договоренности с миссис Картер он поспешил в Поконо, когда был уверен, что Бернис находится там в одиночестве. После инцидента с Билсом Чэдси она избегала его общества.