Миклош Залка - Осада

Вильмош пошел дальше, и чем ближе он подходил к улице Пожони, тем беспокойнее становилось у него на душе. Он даже пошел медленнее. Дойдя до Западного вокзала, он уже с трудом переставлял ноги. Мысленно он снова видел улицу Пожони и колонну задержанных, в которой находилась и его мать. Горло Вильмоша перехватили спазмы, хотелось заплакать. «Мне тогда нужно было пойти вслед за колонной…» — подумал он, понимая, что это было бы довольно неумно и опасно, однако он никак не мог освободиться от чувства собственной вины.

Добравшись до пересечения Бульварного кольца с улицей Пожони, он присел на ступеньку какого-то дома, чтобы немного передохнуть.

На набережной Дуная было на удивление тихо, и лишь со стороны Буды временами доносились автоматные очереди и одиночные орудийные выстрелы. «А что, если гитлеровцы отобьются и вернутся сюда…» От одной этой мысли Вильмошу стало страшно. Вскочив на ноги, он чуть ли не бегом бросился на улицу Пожони. «Мама, я иду к тебе… мама…» — хотелось крикнуть ему.

Войдя в дом, он взбежал по лестнице. Дверь ему открыла незнакомая женщина, которая на его вопрос лишь пожала плечами.

— Я ничего не знаю. Нас переселили сюда несколько позже. Квартира была уже пустая… — сказала она.

— Скажите, а кто-нибудь из угнанных уже вернулся в этот дом? Неужели вы не слышали?..

— Может, кто и вернулся, но я не знаю… Спросите лучше у привратницы… — С этими словами женщина захлопнула дверь перед носом Вильмоша.

Парень заскрипел зубами от злости и громко заколотил в дверь. Женщина подошла к двери, но открыла не ее, а лишь маленькое смотровое окошечко.

— Что вам еще угодно?

— Наши вещички…

— Мы переехали в совершенно пустую квартиру, — перебила его женщина. — Никаких чужих вещей у нас нет. Все еврейские вещи собрали и, кажется, сложили в подвал. Обратитесь к привратнице…

«Судя по всему, мама сюда не возвращалась, — медленно спускаясь по лестнице, думал Вильмош. — И эта мерзавка тоже хороша… Нужно было оттолкнуть ее в сторону и пройти в квартиру…»

Вильмош разыскал привратницу.

— Никто из угнанных в дом пока не возвращался, — сообщила она парню. — Нилашисты говорили, что всех арестованных угнали в специально отведенное для них место, а вот что они под этим имели в виду, я не знаю: может, гетто, а может, что другое…

Про вещи Вильмош даже не спросил, но привратница заговорила об этом сама:

— Оставшиеся в доме вещички все в подвал снесли… в основном старую мебель. Много чего унесли сами нилашисты… все носильные вещи и мебель хорошую тоже…

Выйдя на улицу, Вильмош остановился перед домом. Кружилась голова, и, чтобы не упасть, он прислонился к стене.

— Мама… — тихо произнес он дрожащими губами.

Мимо проходили советские солдаты. Один из них остановился и что-то спросил у Вильмоша, который, разумеется, ничего не понял. Парень сквозь слезы и лица солдата как следует не видел. Тогда солдат подошел к нему вплотную, вытянув указательный палец, поднял за подбородок голову Вильмоша и, видимо, повторил свой вопрос. Однако он и на этот раз не понял солдата, а слезы по щекам потекли еще сильнее.

— Солдат? — спросил русский и начал жестами показывать, не обидел ли его кто-нибудь из солдат.

Вильмош закрутил головой.

— Фашист… мама… гетто… — сквозь слезы проронил Вильмош и, согнув указательный палец правой руки, показал, будто нажимает на спусковой крючок.

Русский солдат понял парня и что-то начал говорить о фашистах, но из его речи Вильмош понял лишь одно слово «фашист». Затем солдат достал из кармана шинели семейную фотографию, на которой была жена солдата, он сам, справа — два мальчугана, а слева — две девчушки.

— Фашист… пуф, пуф… — процедил солдат и, показав сначала на женщину, а потом на обоих мальчиков, тоже согнул указательный палец и пошевелил им, будто стрелял. Спрятав фотографию в карман, солдат пожал Вильмошу руку и, тяжело вздохнув, пошел догонять своих.

Вильмош закурил; сделав несколько затяжек, взял себя в руки и пошел по улице, думая то о матери, то о Катице. «Выходит, мамы у меня больше нет… Скорее всего, так оно и есть…»

Забор, которым гетто было отгорожено от других домов, уже разобрали, и доски валялись в беспорядке прямо на тротуаре.

Вильмош вошел в первый дом, во дворе которого, словно поленья, были сложены кучи из трупов.

— Гроса среди этих нет, — ответил на вопрос Вильмоша привратник и в свою очередь спросил: — Вы во всех домах спрашивали?

— Я ищу свою мать.

— Сходите на улицу Дохань, — посоветовал ему привратник, — там находится контора, в которой хранятся списки тех, кого угнали в гетто. Сначала всех задержанных, освобожденных из гетто, повели туда, там рассортировали на группы, а потом расселили по свободным домам и квартирам. Там, видимо, знают и тех, кто не вернулся в свои квартиры…

Вильмош поблагодарил за совет и вышел на улицу. Возле домов, которые входили в гетто, повсюду лежали высохшие до неузнаваемости трупы (одна кожа да кости). Их еще не успели убрать и похоронить. Вильмош уже не мог смотреть на них и не шел, а бежал.

В конторе на улице Дохань Вильмошу сказали, что его мать в их списках не значится.

Вильмош стоял, не в силах сдвинуться с места.

— Быть может, вашу мать депортировали, — сказал ему кто-то из служащих конторы.

Вильмош вышел на улицу, когда уже начало темнеть.

Он решил сходить на всякий случай на их старую квартиру, хотя и знал, что там он матери не найдет, но все-таки решил: а вдруг да…

Окна дома, которые выходили на улицу, были темны. Он вошел во двор. В кухне горел свет. «Живет там кто-то…» Вильмош взбежал по лестнице, сердце бешено стучало в груди. «Неужели вернулась мама?.. Мама…»

Сначала он постучался к привратнице, которая, открыв дверь, сразу же узнала парня.

— Вильмош! Вернулся-таки?! — Она театрально всплеснула руками. — Мой сосед, Ференц, тоже недавно вернулся… он такое рассказывал… Ты даже не знаешь, как часто мы вас всех вспоминали…

— А моя мать? — еле слышно спросил парень.

Привратница покачала головой.

— Она к нам не заходила, Вильмош… В вашу квартиру, вернее говоря, в одну комнату и кухню поселили одну семью… они сейчас дома… Но твоя мамаша у нас в доме не появлялась. А Гизи?.. Она тоже жива? Да проходи же ты в комнату…

Вильмош переступил порог, но сразу же остановился.

— Гизи тоже жива, не так ли? — снова повторила свой вопрос любопытная женщина.

— Я не знаю, — ответил Вильмош глухим голосом.

— В ноябре месяце виделась с твоей матерью, тогда она мне говорила, что Гизи находится…

Вильмоша раздражала, даже злила пустая болтовня привратницы.

— Да, я слышал… мама мне рассказывала… — перебил он женщину и спросил: — А в нашей комнате, которую мы заперли с вещами, тоже кто-нибудь живет?