Миклош Залка - Осада

Однажды утром хозяйке совершенно случайно пришла в голову мысль о том, что ее квартирантка находится в любовной связи с новым квартирантом. Мысленно она ругала девушку за то, что та связалась с парнем, у которого, судя по его виду, и гроша ломаного нет за душой, а если и есть, то все равно, зачем ей понадобился этот молодой паренек. «Да я и не позволю превращать свою квартиру в бордель…»

Так ничего и не сказав девушке, Вонецне решила понаблюдать за обоими. Однажды Вильмош ушел из дома по своим делам, а Катица что-то стирала на кухне за занавеской. Вонецне сидела с вязанием в руках за кухонным столом и думала: «Ну, я ей сейчас покажу!»

А когда Катица вышла из-за занавески с выражением радостного сияния на лице, хозяйка так растерялась, что заморгала от удивления глазами, несколько раз сглатывая скопившуюся во рту слюну.

— Что с вами, мама? — с невинным видом спросила ее Катица.

Вонецне лишь молча таращила глаза на девушку и качала головой. Взяв себя в руки, она наконец спросила:

— Скажи, Катица, а не еврей ли наш новый жилец?

Катица с удивлением уставилась на хозяйку, которая с небольшим замешательством продолжала:

— А я думала, что ты знаешь…

Катица покраснела.

— Знаете, мама!.. — выпалила она и, не договорив, выбежала из кухни.

— Жаль, что ты раньше не убедилась в этом… — бросила ей вслед Вонецне.

Катица разрыдалась, а хозяйка, усомнившись в своем подозрении и не желая понапрасну обижать девушку, подождала несколько минут, а потом крикнула ей, не входя в комнату:

— Перестань выть и беги поскорее на свое свиданье, а то опоздаешь!

Катица еще немного поплакала, а затем действительно ушла из дома.

Вечером Вонецне рассказала о случившемся Андрашу и была несколько возмущена тем, как тот отреагировал на ее слова.

— Уж не завидуешь ли ты, дорогая, Катице? — сказал он. — А почему бы ей и не влюбиться? Если бы я был на ее месте, то тоже бы не на старика глаза пялил…

— Не превращать же нам теперь квартиру в бордель, — перебила она Андраша.

— Тогда пригласи священника, и пусть он благословит их, но только, когда он придет, я уйду отсюда!

Вонецне уже убедилась в том, что с Андрашем кое о чем прямо-таки невозможно серьезно разговаривать. Как он только может сравнивать их личные отношения с отношениями этих двух несмышленышей, можно сказать, сопляков еще…

Катица еще ниже нагнулась над своей чашкой, рука ее заметно дрожала. Из глаз покатились слезы, одна из них упала ей на руку.

«Выходит, что у нее это очень серьезно…» — Вонецне глазам своим не верила. Ее даже в жар бросило. Поставив свою кружку осторожно на стол, она сняла с шеи шарф и бросила его на спинку стула. Подойдя к девушке, ласково коснулась ее руки.

— Катица… Неужели у тебя это серьезно?

Девушка не взглянула на хозяйку, из груди у нее вырвался громкий вздох.

— И зачем только вам обо всем знать нужно?.. Скажите, мама, зачем?

Вонецне взяла из рук девушки кружку и поставила ее на край плиты.

— Вот ты меня даже мамой называешь, — проговорила она. — Вообще-то прости меня… Я думала, ты из-за денег… — Голос ее прервался. — Потому и сердилась на тебя…

— Я за деньги… — Катица чуть не задохнулась от возмущения.

Вонецне молча ждала, что девушка скажет ей дальше.

— … тоже один-единственный раз отдавалась, но только выглядела я тогда не как сейчас, а как выжатый лимон… — договорила наконец Катица и подняла голову. На какое-то мгновение у нее перехватило дыхание, а затем она, запинаясь, произнесла: — Вы… вы догадывались?..

— Да, догадывалась. — Вонецне усмехнулась.

Катица опустила глаза вниз, однако в голосе ее не чувствовалось ни тени стыда:

— Пришлось, по необходимости… из-за братишки…

— Я даже не догадывалась, а знала это. — Вонецне пожала плечами. — Поэтому я тебя и на улицу не выбросила, словом даже не попрекнула.

Катица, не переставая смотреть в пол, чуть-чуть пошевелила головой.

— Что было, то было… — еле слышно проговорила она и замолчала, подумав о том, что хозяйка, собственно, порядочная женщина: другая на ее месте заявила бы о ней в полицию, подняла бы шум. Катице приходилось слышать о таких скандалах, и она с ужасом подумала: неужели и ее когда-нибудь ждет такой же конец?

«Не такая уж ты пропащая, — думала в этот момент хозяйка о Катице. — Согрешила раз-другой, а теперь, подобно мне, будешь мучиться угрызениями совести до самой смерти…» Она наклонилась к Катице, ласково обняла ее за плечи и тихо спросила:

— Ну, теперь что будет?

Катица молчала.

— Ведь он же еще совсем зеленый, — сказала Вонецне почти шепотом. — Ему только шестнадцать, Катица, а тебе скоро двадцать будет. Тебе бы знать надо…

«Никакой он не ребенок… — думала в свою очередь Катица. — Вон Андрашу тридцать пять, а вам почти сорок…» Было странно, что Вонецне не понимала, что человеку крайне необходимо, чтобы у него кто-то был, на кого можно было бы опереться, независимо от того, сколько ему лет. В этом случае не играет никакой роли и то, сильнее тебя этот человек или, быть может, слабее, как не столь уж важно и то, кому из них двоих требуется большая поддержка… Важен сам факт, что такой человек есть.

— А что, собственно, может быть? — Катица подняла взгляд на хозяйку и не без труда сдержалась, чтобы не сказать: «А что стало, когда ваш Андраш…»

Вонецне в этот миг тоже подумала об Андраше, а когда их взгляды встретились, в ней вдруг шевельнулось подозрение, что Катица, видимо, догадывается об ее отношениях с Андрашем. А ведь она так старалась, чтобы никто ничего не заметил и не догадывался бы даже. Она всегда так осторожничала…

— А если ты забеременеешь? — шепотом спросила хозяйка.

— Об этом я как-то и не думала… — Катица снова опустила глаза и покачала головой. — Мне это и в голову не приходило… А почему вы обо всем так хотите знать, мама?

Расчувствовавшись, хозяйка погладила Катицу по голове и сказала:

— Хорошо же мы с тобой обе выглядим… Выходит, что это у тебя серьезно… — Вонецне мысленно представила себе лицо Вильмоша и даже пожалела, что не узнала парня получше. — Иногда совсем не лишнее, если кто-то другой думает о тебе, заботится, — проговорила она, отнюдь не обидевшись. — Ты бы хоть полюбопытствовала, кто он по национальности.

— Меня это нисколько не интересует. — Девушка быстро повернулась лицом к хозяйке. Голос ее окреп. — Вы полагаете, что если бы я узнала, что он еврей, то сказала бы об этом вам? Неужели вы на самом деле так думали? Вот вы сами, например, разве могли бы выдать Андраша?.. Я скорее бы язык проглотила, чем кому-нибудь сказала бы…

— Андраш снимает у меня угол, как и ты, — покраснев как рак, быстро проговорила хозяйка.

— Конечно, — кивнула Катица. — Я просто так, для примера, сказала…