Миклош Залка - Осада

— Разрешите, уж лучше я…

— Да иди ты!.. — прикрикнула на нее Вонецне.

Когда же дверь за Катицей закрылась, хозяйка, вцепившись руками в край стола, встала.

«Ну, хватит, Вонецне!.. Мужайся!.. — мысленно приказала она себе, но ноги не повиновались ей. — Вечером и Андраш домой вернется… Раз сказал, значит, придет… И будет есть, проголодается как волк…» Отняв руки от стола, она старческими, шаркающими шагами вышла из кухни. В коридоре она остановилась и, прислонившись к стене, несколько секунд жадно вдыхала холодный воздух. «Возьми же себя в руки, Вонецне!..»

В подвале царил полумрак, и потому никто из находившихся там не заметил растерянного вида Вонецне. Договорившись с Секулой относительно места для Гаала, Вонецне только тогда обратила внимание на то, что семья Секулы собирается ужинать картофельным паприкашем с колбасой.

«Чтоб ты подавился, мелкий воришка!..» — мысленно пожелала она Секуле, однако и словом не обмолвилась о картофеле, хотя язык у нее так и чесался, чтобы разоблачить и пристыдить бессовестного жулика.

Подойдя к больной Тотне, Вонецне перекинулась со старушкой всего несколькими словами, но и этого оказалось вполне достаточно для того, чтобы она вышла из себя.

— И как только вам не совестно?! Лежите здесь, как благородная, да еще стонете… Лучше бы помолчали!.. — упрекнула она больную и тут же мысленно решила, что если сейчас ввяжется в скандал, то невольно сошлется на Андраша. И в тот же миг воздух в убежище показался ей чересчур спертым. — Пойду-ка я лучше ужин сготовлю, — уже умиротворенным тоном сказала она Тотне, махнув рукой в конец подвала, где стояла плита. — Там хоть не так тесно…

Выйдя на лестницу, Вонецне немного постояла, наслаждаясь свежим воздухом. Тут было на удивление тихо, а тишина быстро успокаивала после шума и гвалта, царившего в подвале. Лишь временами откуда-то издалека доносились звуки автоматных очередей. Сверху, видимо с большой высоты, слышалось негромкое жужжание самолета. По небу быстро скользили лучи мощных прожекторов, временами они гасли, но вскоре снова загорались и щупали вечернее небо над городом.

Очень скоро Вонецне почувствовала, что начинает мерзнуть. «Надо было взять с собой шарф…» Неторопливым шагом она пошла по лестнице, а пока поднялась на свой этаж, так продрогла, что чуть было не пустилась бегом по коридору, но одумалась: «Голубки, наверное, в кухне сидят…» Она замедлила шаг, затем даже остановилась, потом пошла дальше, нарочито громко стуча каблуками, чтобы молодые люди услышали ее приближение.

Катица и Вильмош действительно сидели в кухне и как ни в чем не бывало перебирали фасоль.

«Вот два сопливых дурака… Я же не для этого торчала на холоде…» Подойдя ближе, она заглянула в кастрюлю с фасолью, и на ее лице появилась еле заметная улыбка.

— Ну, как я посмотрю, вы не очень-то старались, я одна навыбирала бы больше…

— Проговорили мы, а время так незаметно бежит…

Заглянув в глаза Катице, которые так и сияли от радости, Вонецне сокрушенно вздохнула:

— Ужин пора готовить… Про воду хоть не забыли?

— Сейчас посмотрю. — Катица встала.

«Я так и думала… Про воду они не могли забыть…» Войдя в комнату, хозяйка бросила взгляд на кровати. Койка, на которой спала Катица, была заправлена безукоризненно, а на кровати Андраша покрывало оказалось немного помятым. Не говоря ни слова, хозяйка расправила покрывало.

Андраш заявился домой в восемь вечера.

— Приветствую собравшихся вместе сестер и братьев! — шутливо поздоровался он, подняв вверх обе руки, а затем принял положение «смирно» и, явно паясничая, воскликнул:

— Да здравствует Салаши, Гитлер, армия-спасительница, все мелкие и крупные святые и так ожидаемое нами чудо-оружие! — Широко раздув ноздри, он понюхал воздух. — Чего бы можно было поесть? Я чувствую пьянящие запахи великолепного ужина…

Вонецне сидела на табуретке. Она улыбнулась и вдруг почувствовала такую слабость во всем теле, что даже не смогла сразу встать.

Андраш заявился домой в одном костюме, зимнего пальто на нем почему-то не было. Нос его покраснел от холода.

— В конце концов найдется в этом обществе хоть один человек, который попросит меня подойти к нему поближе? — При этих словах он лукаво подмигнул Вонецне. — Или, быть может, мне вернуться обратно туда, где я только что был? Пальто-то свое я так и оставил там в залог…

— Только этого и не хватало, — вздохнула хозяйка и, вытянув руки, произнесла: — Помогите мне…

— Я болен, а вам должен помогать? — Андраш наигранно покачал головой.

— Болен? — Брови хозяйки соединились в одну прямую линию. Она бросила на мужчину подозрительный взгляд и испуганно спросила: — Уж не занес ли ты к нам какой болезни?..

— А как же! Я обошел всю линию фронта в столице, побывал не в одном госпитале, так как неожиданно меня осенила мысль, что мне нужно в срочном порядке обзавестись спасительным триппером, но вдруг выяснилось, что с триппером ныне не освобождают от несения военной службы. Короче говоря, мир явно портится у нас на глазах…

Вонецне наконец встала и достала из шкафа тарелку.

— Нам пришлось переселиться в подвал, — сказала она.

— Знаю, мне, собственно, за сиденье в подвале и влетело. Задержали нас несколько человек да еще лекцию начали читать, что, мол, вы за венгры, раз в вас сердце не трепещет, когда враг стоит у порога столицы. Более того, еще господа бога благодарить велели за то, что вместо смертной казни нам предоставили возможность добровольно, так сказать, пойти в штурмовую роту… Я, как только это услышал, первым взвился, будто меня за веревочку кто дернул. Правда, ради безопасности спросил-таки, а не будет ли какой беды, если у меня от волнения вдруг начнется на передовой припадок эпилепсии. Спросил я это у офицерика, который оказался старшим по званию, а он мне ответил, что его лично такая мелочь нисколько не смущает…

«Приступ эпилепсии!..» — мысленно ужаснулась Вонецне и, наложив Андрашу полную тарелку картофеля, поставила ее на стол.

— Картофельный паприкаш? — Андраш уселся за стол.

— Угадал, но только без колбасы, а вот семья Секулы с колбасой трескает, — заметила хозяйка.

— Ну и что?

— Ничего. С тех пор как Секула начал проверять квартиры, когда мы сидим в убежище, картошка у нас стала заметно убывать… А что было с твоей эпилепсией?

— Ага… — промычал Андраш набитым едой ртом. — Секулу придется малость приструнить… Словом, как только один из нилашистов начал нам объяснять, как нужно подбивать русские танки — тридцатьчетверки, у меня, словно по заказу, начался припадок. Ох и быстро же я вжился в свою роль! Чего только я там не продемонстрировал: и катание по земле с пеной у рта, и дикое закатывание глаз, и черт знает что еще. Под конец я так разошелся, что и сам чуть было не поверил в то, что я эпилептик… Завернули меня в мокрую простыню, а чтобы не поднимать паники на улице, сразу же доставили в больницу «Рокуш», оказавшись в которой я пришел к выводу, что к военной службе я никак не пригоден. Короче говоря, вот я и дома… — С этими словами Андраш поскреб ложкой по почти пустому дну тарелки и, посмотрев на хозяйку, спросил: — А старику Тоту вы оставили поесть, мамаша?