Лариса Федорова - Не лги себе

Он проводил ее до калитки и вежливо попрощался, тронув козырек фуражки. Есть люди, которые интуитивно понимают друг друга.

Вернулась домой озябшая и взъерошенная, как воробей. Муж сидел на кухне и пил чай с очень сиротливыми бутербродами. И где он откопал этот высохший покоробленный сыр? Наверное, в кульке, где она собирала отходы.

— Ну как улов? — спросил он со своей обычной иронией. — Или сети опять пустые? Подозреваю, что и в кошельке у тебя негусто.

— Видишь ли, — сказала она, отодвигая в сторону сомнительные бутерброды, — видишь ли, всякое общение с людьми полезно, если даже нет денег на покупку. Иногда от чужого человека узнаешь, чего стоит твоя собственная жизнь и как относятся к тебе самые близкие…

Горячась все более и более, радуясь чувству внезапной озлобленности, она высказала мужу все, что думала о нем, не забывая сопоставлять его поступки с поступками генерала. Больше всего ее оскорбило, что он никогда, даже в командировки не брал с собой ее фотографии. Да если бы и взял, то разве была бы эта фотография теплой?!

— Да я бы тут же ее потерял. Ты же знаешь мою рассеянность.

Но ведь не теряет же он паспорт и бумажник!

И тут, помимо ее воли, всплыл в памяти еще один случай, довольно стыдный, давно преданный забвению, потому что он не поддавался объяснению. Бывают в жизни такие некрасивые случаи. Так вот Алла вывихнула ногу, и врачи уложили ее в постель. Сынишка, обычно помогавший ей по хозяйству, находился в пионерлагере.

— Ничего, обойдемся, — заверил ее муж. — Ты знай лежи!

А сам ни в магазин, ни на кухню. Дом скудел с каждым часом. И как на грех, особенно хотелось есть. Встала и пошла сама, поминутно вскрикивая от боли…

Вот об этом она и сказала ему сейчас.

Бог ты мой, как он рассердился! И стал кричать, чтобы она прекратила эти дурацкие поездки по генералам. Что жить на даче он никогда не станет. Не создан! Что денег на особняки у них нет и не будет. И не мешало бы ей, кроме океанов, интересоваться еще газетами, где совершенно ясно пишут…

Алла расплакалась и убежала в свою комнату. Такой ссоры не было уже давно.

В ту ночь одолела ее бессонница. И вдруг из золотого генеральского сада с рассыпанными по земле красными яблоками пришел к ней далекий майский день, когда они с мужем были еще студентами. Жениться им мешали бесконечные ссоры, чаще всего нелепые, когда знаешь только конец, но не помнишь начала.

Горько ссориться весною. Вся природа полна ожидания прекрасного, распускается первый цвет, а душа твоя гола, как осеннее дерево, потому что любимый сказал тебе грубое, очень грубое слово.

Где он взял денег на целую охапку сирени? Первая сирень не по студенческому карману. Хватило бы одной ветки. А он — охапку! Тайком проник в женское общежитие и рассыпал ее на кровати Аллы. Девчата исходили завистью:

— Вот это любовь, Алка! Цени!

А она — забыла.

И был еще один случай. Все из тех же студенческих времен. Как будущий географ, Алла проходила практику на Алтае. Добился туда поездки и будущий архитектор, правда, в другой город. Перезванивались по телефону, писали сумасшедшие письма. И умудрились поссориться. Кажется, из-за стихов Маяковского, которые нравились ей меньше лирики Есенина. «Ты отсталый элемент», — написал ей возлюбленный.

Самолюбивая, как все хорошенькие девчонки, она написала ему, что отныне у них дороги разные, что любви, в общем-то, и не было и что завтра, да, именно завтра, она уезжает обратно в Москву, а не на Телецкое озеро, как было решено прежде.

Поверил. Примчался к ней без копейки денег, да еще сгоряча взял билет на двести километров дальше того городка, где жила Алла. Перепугал квартирную хозяйку, ворвавшись к ней на рассвете, за что Алле тут же было предложено «съехать». Пожалуйста! Зачем им квартира, если они едут на Телецкое озеро! Смеялись даже над своим безденежьем, уповая на доброту дальних родственников.

Так почему же все это забылось? И как знать — было ли когда-нибудь у генерала такое бесшабашное счастье?

«Не было!» — уверенно сказала Алла, сказала довольно громко, потому что дремота ее оборвалась, и в темноте она привычно нашла настольную лампу, вспыхнувшую мягким зеленым светом. — «Да, не было», — опять повторила она, но уже тихо, про себя, и в сердце тоже что-то вспыхнуло, утвердилось и теплотой спокойно разлилось по каждой жилке.

Прислушалась. За стеной шагали. Значит, он думал о том же самом. Расхождений не могло быть. Мысли их сталкивались, как бы выравнивая общий ход в том самом надежном механизме, каким была семья Ларионовых. Ни он, ни она не думали больше о даче. Они думали друг о друге, о взаимных обидах, радостях, о том покое, который неизбежно придет к ним вместе с годами.

1964

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.