Коллектив авторов - Бретонские легенды [litres]

Сидр до сих пор остается излюбленным напитком бретонцев; вино в Средние века было недоступно по цене для подавляющего большинства жителей полуострова, так как климатические условия не позволяют выращивать виноград в Бретани. Пиво появилось на бретонском побережье в XVI веке и столетие спустя распространилось по всему полуострову.

Уже в XVII веке вино, несмотря на дороговизну, часто упоминалось как основная причина алкоголизма. В это же время бретонские моряки познакомились с более крепкими колониальными напитками, например ромом. В XVIII веке сидр начали перерабатывать и получать из него яблочную водку, называемую lambic. Ее использовали не только как питье, но и как универсальное средство ото всех болезней. Неумеренное потребление этого напитка привело к таким серьезным проблемам, как значительное повышение смертности в сельской местности, вспышки насилия и т.п.

Антиалкогольную пропаганду долгое время вели священники. Они периодически добивались запрета на торговлю алкоголем во время мессы, так как мужская часть паствы, имея выбор между церковью и кабаком, неизменно предпочитала посетить последний. Впрочем, есть сведения и о значительном распространении женского алкоголизма. Так, Ж. Минуа приводит следующие факты: 31% женщин, нашедших приют в монастыре города Гвенгамп (Gwenganp, Guingamp), в 1770 году были алкоголичками [Minois, G., с. 472] .

При этом алкоголизм поражал не только крестьян и моряков. Минуа приводит курьезный факт: некоторые знатные барышни не считали зазорным потреблять литр яблочной водки ежедневно [ibid., c 472]. И даже среди священников далеко не все поддерживали борьбу за трезвость; некоторые из них подавали плохой пример прихожанам, валяясь в канавах или падая посреди церкви во время мессы.

В Бретани бытует мнение, что неумеренное употребление крепких напитков было связано с привычкой выпивать значительное количество сидра ежедневно. Мнение это сложно как подтвердить, так и опровергнуть, но оно нашло отражение в сказке «Кабачок с хорошим сидром».

Дьявол как фольклорный персонаж, встречающийся не только в этом тексте, заслуживает особого рассмотрения. В сказке он назван своим именем, но в быту поминать его не следовало, чтобы не накликать беду. В качестве обозначения дьявола использовались следующие «имена» и эвфемизмы: Paol (Павел), Paolig (уменьшительное от Paol), Paol goz (старый Paol), Tonton Jean Paol (дядюшка Жан-Поль), кроме того, он мог фигурировать под именами Gwihoù, Herpin; Ar paotr brav (красивый молодой человек), Ar marc’hadour glaou (продавец углей), Satan goz (старый сатана), Paotr e dreid marc’h (мужчина с конскими ногами), ar Patr rouz (рыжий мужчина), Ar prins ruz (рыжий (красный) принц), Lucatan, Lukaz kozh (старик Лука), an Erouant (змей, чудовище), Kornik (рогатый), Paotr e ivinoù houarn (мужчина с железными когтями).

В балладах он часто обозначается как «молодой человек» (ur paotr yaouank, ur mal yaouank). Герои сказок, легенд, быличек и баллад опознают дьявола по следующим признакам. Во-первых, дьявол не нуждается во сне. По этой причине он считает ночи как дни, и, если с ним заключить договор, он приходит, когда истекла половина срока, что объясняется поговоркой:

C’hwec’h miz deiz ha c’hwec’h miz noz / A ra d’an diaoul ur bloaz kloz.

Шесть месяцев дня и шесть месяцев ночи / Для дьявола составляют полный год.

Второй признак: у дьявола конские копыта вместо ног и отсутствуют белки глаз:

Gwennoù daoulagad n’oc’h eus ket / Ho treid a zo vel treid kezek.

У вас нет белков глаз / Ваши ноги как лошадиные.

– Так разоблачает дьявола отец девушки, заключившей брак с нечистым, в балладе Janet Ar Wern [Luzel F. M. 1971, Gwerzioù, 1, p. 28 ]

Большое количество сказок и быличек указывает на связь дьявола с лошадьми. В сказках, где молодой человек становится слугой дьявола и покидает владение последнего при помощи человека, превращенного в коня, это превращение не является чем-то типичным для бретонского фольклора, подобный мотив встречается в сказках многих народов, в том числе и русского. Однако в бретонских фольклорных текстах этот момент подчеркивается особо. Ле Браз в быличке Le cheval du diable [Le Braz, A., р. 449] сообщает нам, что дьявол отправляется в поездку за очередной неправедной душой на лошади, у которой ноги женщины, что и обнаруживает его случайный попутчик. Лошадь дьявола оказывается женщиной, о чем она сама и сообщает герою. Можно провести параллели между женщиной-лошадью из бретонской былички и схожей ролью королевы Рианнон в «Мабиногионе». Рианнон в качестве наказания за преступление, в котором была несправедливо обвинена, должна была носить мужчин на спине, как лошадь, и рассказывать каждому свою историю. Имеются и более древние параллели. Известно также, что галльская богиня Эпона представлялась то женщиной, то лошадью. Сделать однозначные выводы о том, каким образом мотив женщины-лошади связан с внешним обликом дьявола в бретонской народной литературе, на данный момент не представляется возможным.

«Женитьба Анку» – одна из многих бретонских сказок, где в числе главных персонажей оказывается тот, кому сложно дать однозначное определение: вестник смерти, орудие смерти или сама смерть в обличье мужчины, похожего на крестьянина. Этот персонаж настолько яркий и запоминающийся, что в последнее время он стал своеобразной визитной карточкой бретонского фольклора, а книга Анатоля ар Браза «Легенда о смерти» (La légende de la Mort), где собраны былички о смерти как явлении и об Анку как персонаже, выдержала множество изданий и была переведена – частично или полностью – на многие языки мира, так как автор благоразумно издал ее на французском, а не на бретонском.

Дать в примечании к сказке детальное описание этого персонажа и его особенностей – задача заведомо неосуществимая, поэтому автор отсылает читателя к статье, опубликованной в качестве приложения к книге Патриции Лайсафт «Банши» [Лайсафт П., 2007]. Здесь же ограничимся кратким перечислением основных черт этого персонажа и его роли в комментируемой легенде.

В современном бретонском фольклоре фигура Анку (др.-брет. Ancou, ср.-брет. Ancaou, совр. Ankou, ср.-валл. angau – смерть) занимает особое место. Однозначно интерпретировать эту фигуру и дать ей четкое определение довольно сложно. Обычное для словарей или энциклопедий объяснение этого слова «персонификация смерти в бретонском фольклоре» неполно и отражает лишь одно из значений этого слова и только часть функций этого персонажа.

Для начала обратимся к этимологии слова Ankou.

Современное Ankou (в раннем современном бретонском ankou, в ваннском диалекте ankeu) < среднебрет. ancou., ancquou, anqouo, ancaou < древнебрет. ancou, так же как и средневаллийское a(n)gheu (совр. валл. angau) и корнское ankow, происходит от бриттского *ancouo-, < *ankowes < n ēkewes и представляет собой множественное число. Эта форма восходит к тому же корню, что и древнеирландское é c – «смерть», современное éag, шотл. eug. Перечисленные выше кельтские корни принято возводить к и-е. *n әku [Jackson K., 1986, Льюис Г., Педерсен. Х., 1954] или *nek’ [Фалилеев А. И, c. 4] – ‘умирать’ ср. тохар. A näk ‘исчезать, погибать’, авест. nasyeiti ‘исчезает, погибает’, nas- ‘нужда, несчастье’ лат. nex ‘насильственная смерть’, греч. υεχυs ‘труп’.