Томас Вулф - Взгляни на дом свой, ангел [litres]

Джон Дорси Леонард завороженно смотрел из окна на ежегодное омоложение земли. На его глазах возрождающаяся нимфа сбрасывала жесткую растрескавшуюся кожу ведьмы. Вернулся золотой век.

Дальше по дороге растянувшаяся вереница мальчиков уходила в мир света. Взмокнув честным потом, пахарь остановился на повороте и провел синим рукавом рубахи по обисеренному лбу. Тем временем его разумный конь, воспользовавшись остановкой, с медлительным величием поднял гордый волнистый хвост и добавил свою лепту к плодородию почвы, уронив на нее три влажных, усаженных овсом шара. Джон Дорси одобрительно крякнул. Кто лишь стоит и ждет, тот тоже служит [119] Кто лишь стоит и ждет, тот тоже служит – строка из стихотворения английского поэта Д. Милтона «На его слепоту». .

– Мистер Леонард, – сказал Юджин, тщательно выбрав момент, – можно я пойду?

Джон Дорси Леонард рассеянно погладил подбородок и невидящими глазами уставился в книгу. Другие ждут нашего вопроса [120] Другие ждут нашего вопроса … – цитата из сонета «К Шекспиру» английского поэта Мэтью Арнольда (1822–1888). , ты ж свободен.

– Э-э? – промурлыкал он неопределенно. Затем с визгливым бессмысленным хихиканьем внезапно повернулся и сказал:

– Ах ты, мошенник! Сходи узнай, не нужен ли ты миссис Леонард.

С острым голодом он сомкнул свирепые тиски пальцев на худом мальчишеском предплечье. Апрель – самый жестокий из всех месяцев. Юджин вздрогнул, отступил, а затем спокойно остановился: память о старом бунте прогнала почтение.

Маргарет в библиотеке читала детям «Речных малышей» [121] « Речные малыши » – сказка для детей английского писателя Ч. Кингсли (1819–1875). .

– Мистер Леонард велел спросить – можно мне уйти? – сказал он.

И ее глаза совсем потемнели.

– Да, шалопай. Иди, – сказала она. – Скажи мне, мальчик, – ласково и нежно спросила она, – неужели ты не можешь вести себя чуть-чуть получше?

– Да, мэм, – обещал он беззаботно, – Я попробую.

Не говори, что ничего борьба не даст [122] Не говори, что ничего борьба не даст – первая строка стихотворения английского поэта Артура Клафа (1819–1861). .

Она улыбнулась его горячей гарцующей нервности.

– В аду тебя поджарят, как селедку, – сказала она мягко. – Убирайся отсюда.

И он умчался прочь от женского монастыря целомудренной груди и безмятежного духа.

Сбегая по ступенькам во двор, он услышал упоенное плещущееся соло Дерка Барнарда в ванной. Милая Темза, тише лейся [123] Милая Темза, тише лейся – строка из брачного гимна «Проталамион» крупнейшего английского поэта XVI века Эдмунда Спенсера (1552–1598). , пока я песни не допою. Тайсон Леонард, с узкой довольной улыбкой покопавшись во всех грязных уголках природы, вышел из сарая с кепкой, полной свежих яиц. Вслед ему неслось заикающееся кудахтанье рассерженных кур, которые слишком поздно постигли коварство мужчин [124] … слишком поздно постигли коварство мужчин – перефразированная строка из романса, который поет обманутая девушка в романе Оливера Голдсмита (1728–1774) «Векфилдский священник». . У сарая под навесом «Папаша» Рейнхарт подтянул потуже подпругу своей оседланной гнедой кобылы, одним махом вскочил в седло, под жесткое цоканье копыт взлетел на вершину холма, повернул за дом и остановил кобылу возле Юджина.

– Прыгай, Джин, – пригласил он, поглаживая широкий круп кобылы. – Я тебя подвезу до дому.

Юджин, ухмыляясь, посмотрел на него снизу.

– Не подвезешь, – сказал он. – После прошлого раза я неделю сидеть не мог.

«Папаша» басисто захохотал.

– Ерунда, малый! – сказал он. – Ну, проехались мелкой рысцой, только и делов.

– Расскажи своей бабушке, – сказал Юджин. – Ты меня решил прикончить.

«Папаша» Рейнхарт изогнул длинную шею и поглядел на него сверху вниз с невозмутимым сухим юмором.

– Давай садись! – сказал он ворчливо. – Я тебе ничего не сделаю, только научу ездить верхом.

– Весьма обязан, Папаша, – сказал Юджин иронически. – Но мне на старости лет понадобится моя задница. Я не хочу стереть ее до дыр еще в юные годы.

Довольный и им и собой «Папаша» Рейнхарт захохотал громко и басисто, сплюнул бурую жвачку назад через круп, лихо ударил кобылу каблуками и галопом поскакал вокруг дома к дороге. Лошадь яростно работала ногами, как вытянувшаяся в беге собака. Она обрушивала на гулкую землю четырехкопытный гром [125] … четырехкопытный гром … – Вергилий, «Энеида», IX, 596. Строчка, которая обычно приводится как образец звукоподражания. – quadrupedante putrem sonitu quatit ungula campum.

У ворот возле границы владений епископа уходящие школьники обернулись, быстро расступились и начали подбадривать всадника пронзительными криками. «Папаша» пригнулся, подняв над лошадиной гривой руки со свободно висящими поводьями, и пронесся сквозь ворота, как жужжащая стрела арбалета. Затем он сильным рывком осадил кобылу, окутавшись клубами пыли из-под скользящих копыт, и подождал товарищей.

– Э-эй! – Юджин спускался к ним ликующими прыжками. Не оборачиваясь, толстяк Ван Йетс нетерпеливо поднял руку и приветствовал невидимого бодрым «ура!». Остальные обернулись и встретили его ироническими поздравлениями.

– А, Верзила! – сказал «Доктор» Хайнс, собирая свое маленькое тугое лицо в насмешливую гримасу. – Как это ты выбрался так рано?

Он говорил с искусственной пронзительной протяжностью, подражая негритянскому выговору. Одну руку он держал в кармане и ощупывал кожаный хлыст, утяжеленный дробью.

– Дж. Д. занялся весенней пахотой, – сказал Юджин.

– Да никак это наш Красавчик, – сказал Джулиус Артур. Он косоглазо усмехнулся, показав испорченные зубы в металлической пластинке. Его лицо было покрыто мелкими желтоватыми гнойными прыщиками. Как зачат? [126] Как зачат? – слегка перефразированная строка из песни, в которой речь идет о зарождении любви (Шекспир, «Венецианский купец», акт III, сцена 1). Как вскормлен?

– А не спеть ли нам нашу песенку в честь Красавчика Хела? [127] Хел – так называют друзья принца Генри в исторической драме Шекспира «Генрих IV». В первых актах драмы принц Генри, притворяясь легкомысленным шалопаем, проводит время в тавернах в обществе веселых собутыльников, главный из которых – пьяница, обжора и хвастун Фальстаф. – сказал Ральф Роллс своему приятелю Джулиусу. На нем был котелок, нахлобученный на самые брови нахальной веснушчатой физиономии. Он вытащил из кармана растрепанную пачку табака и с залихватским видом откусил угол.

– Хочешь пожевать, Джу? – спросил он.

Джулиус взял пачку, утер рот в вислогубой мужской усмешке и заложил за щеку большой кусок.

Он приносил мне сладостность корений.