Томас Вулф - Взгляни на дом свой, ангел [litres]

Развязные мальчишки кидались от переполненных кабинетов и столиков к фонтанчику, подлетая к стойке на одном скольжении. Они грубо выкрикивали заказы, безжалостно язвя шустрых газировщиков.

– Ладно, сынок. Две колы и мятный лимонад. И побыстрее.

– Ты здесь работаешь или нет, мальчик?

Газировщики двигались в ритме регтайма, жонглируя напитками, подбрасывая в воздух шарики мороженого и ловя их в бокалы, выбивая ложками стремительный мотив.

Сидя в одиночестве, глядя поверх соломки густыми карими глазами, миссис Тельма Джервис, модистка, единым свистящим вздохом всосала последние бусинки сладости, еще остававшиеся на дне ее бокала. Пей за меня одну [157] Пей за меня одну… – цитата из стихотворения Бена Джонсона «К Селии». – глазами. Она медленно поднялась, глядясь в зеркальце своей открытой сумочки. Затем струящимися движениями пышного тела, изваянного шелковым платьем цвета хны, она начала огибать столики, лавируя в тесных проходах, негромко, мелодично извиняясь. У нее был нежный голосок [158] У нее был нежный голосок… – Шекспир, «Король Лир», акт V, сцена 3. , что так прекрасно в женщине. Пронзительная болтовня за столиками затихала, когда она проходила мимо. О, ради бога, придержи язык [159] О, ради бога, придержи язык… – строка из стихотворения Джона Донна «Канонизация». , дай мне любить! Покачивая янтарными бедрами, она плыла по проходу мимо духов, конвертов, резиновых изделий и туалетных принадлежностей, остановившись у табачного прилавка, чтобы оплатить свой чек. Ее округлые, тяжелые, как дыни, груди кивали венчиками в медленном, но задорном танце [160] … в …задорном танце. Как не возликовать поэту… – цитата из стихотворения Вордсворта «Желтые нарциссы». . Как не возликовать поэту в веселом обществе таком.

Но… у входа, в алькове с газетным киоском мистер Поль Гудсон из «Надежной жизни» разом замкнул свое длинное ухмыляющееся блюдообразное лицо и оборвал разговор. Он не слишком подчеркнуто снял шляпу, как и его собеседник Костон Смейзерс, мебельщик («Жена ваша, мебель наша»). Они оба были баптистами. Миссис Тельма Джервис обратила на них свой теплый слоновой кости взгляд, полуоткрыла пухлый маленький рот в рассеянной улыбке и прошла, плавная. Когда она исчезла за дверью, они повернулись друг к другу, тихонько ухмыляясь. Мы будем ждать над рекой. Они быстро поглядели по сторонам. Никто ничего не заметил.

Покровительница всех искусств, но особенно Музыки, Небесная Дева миссис Франц Вильгельм фон Зек, супруга известного легочного специалиста и создателя сыворотки фон Зека, августейше прошествовала из дверей магазина мод и была нежно подсажена в объятия мягких сидений ее «Кадиллака» мистером Луисом Розальским. Она улыбнулась ему сверху вниз, благосклонно, но сдержанно. Белый пергамент его жесткого польского лица был разорван улыбкой безжалостной сервильности, которая закручивалась кверху у ноздрей его колоссального носа цвета оконной замазки. Фрау фон Зек уложила мощные подбородки на рубленую полку своих вагнеровских грудей – ее тяжеловесный взор уже был мечтательно устремлен к отдаленным филантропическим свершениям, – и величественная колесница мягко унесла ее прочь от преданного торговца. Nur wer die Sehnsucht kennt, weiß was Ich leide [161] Нет, только тот, кто знал свиданья жажду, поймет, как я страдал ( нем. ). [162] Нет, только тот, кто знал свиданья жажду… – строка из стихотворения Гете «Тоска по милой», положенного на музыку Бетховеном и Чайковским. .

Мистер Розальский вернулся в свой магазин.

В третий раз мисс Милдред Шафорд, мисс Хелен Пендергаст и мисс Мэри Кэтрин Брус проехали мимо, собранные в гроздь, как несорванные вишни, на переднем сиденье «Рео» мисс Шафорд. Они проехали, впиваясь в тротуар жадными высокомерными глазами, очень довольные своим гордым видом. Они повернули на Либерти-стрит, совершая четвертый объезд по кругу. Ах, вальсируй со мною, о Вилли [163] Ах, вальсируй со мною… – песня американского поэта-песенника Уилла Кобба (1876–1930), написанная в 1906 году. .

– Ты умеешь танцевать, Джордж? – спросил Юджин. Его сердце было полно горькой гордости и страха.

– Да, – сказал Джордж Грейвс рассеянно, – немножко. Я этого не люблю. – Он поднял глаза, полные сумеречного раздумья.

– Послушай, Джин, – сказал он. – Сколько стоит доктор фон Зек, как ты думаешь?

На смех Юджина он ответил недоумевающей смущенной улыбкой.

– Пошли, выпьем чего-нибудь, – сказал Юджин.

Они перебежали узкую улицу, ловко лавируя в густеющем к вечеру потоке машин.

– С каждым днем все хуже, – сказал Джордж Грейвс. – Люди, которые планировали город, не умели предвидеть будущее. Что тут будет через десять лет?

– Но ведь улицы можно расширить, ведь так? – сказал Юджин.

– Нет. Теперь уже нельзя. Придется отодвигать назад все эти здания. Интересно, во сколько это обошлось бы? – задумчиво сказал Джордж Грейвс.

– А если мы этого не сделаем, – произнес холодное предупреждение педантичный голос профессора Л. Б. Дунна, – то их следующая акция будет направлена против нас. И возможно, вы еще доживете до того дня, когда железная пята милитаризма придавит вам шею и вооруженные силы кайзера пройдут гусиным шагом по этим улицам. Когда этот день наступит…

– Я в эти россказни не верю, – грубо и кощунственно сказал мистер Боб Уэбстер. Это был низенький человек с серым подлым лицом, вспыльчивый и озлобленный. Хроническая повышенная кислотность всех его внутренностей словно наложила печать на его черты. – По-моему, это все пропаганда. Просто немцы им не по зубам, вот они и расхныкались.

– Когда этот день настанет, – неумолимо продолжал профессор Дунн, – вспомните мои слова. Немецкое правительство питает империалистические замыслы, касающиеся всего мира. Оно мечтает о том дне, когда принудит все человечество склониться под иго Круппа и die Kultur. Судьба цивилизации брошена на чашу весов. Человечество стоит на распутье. Я молю бога, чтобы о нас никто не мог сказать, что мы не исполнили своего долга. Я молю бога, чтобы нашему свободному народу никогда не довелось страдать, как страдают маленькие бельгийцы, чтобы наши жены и дочери не были уведены в рабство или на позор, чтобы наши дети не были искалечены и убиты.

– Это не наша война, – сказал мистер Боб Уэбстер. – Я не хочу посылать моих ребят за три тысячи миль за море, чтобы их убили ради этих иностранцев. Если они явятся сюда, я возьму ружье не хуже всех прочих, а пока пусть дерутся меж собой. Верно, судья? – сказал он, обращаясь к третьему лицу, федеральному судье Уолтеру Ч. Джетеру, который, к счастью, был близким другом Гровера Кливленда. Войну пророчат [164] Войну пророчат … – С. Колридж, «Кубла-Хан» (см. коммент. к с. 211). предков голоса.