Станислав Штейман - Волшебный жезл

Нередко он приносил мне, а иногда и читал вслух интересные статьи о животноводстве. Благодаря ему я стал разбираться в самых последних научных проблемах, следить за дискуссиями, которые занимали ученых-животноводов. Сам Шаумян был страстным мичуринцем и убежденно доказывал мне, что наша работа в Караваеве имеет не только практическое, но и научное значение: она подтверждает учение мичуринцев.

Особенно запомнился один зимний вечер, когда у нас зашла речь о партии. Я уже не помню, по какому поводу Шаумян стал рассказывать о себе, о своей молодости, обо всей своей жизни. Это был взволнованный рассказ о том, как партия своим учением осветила всю его жизнь, как она направляла его, помогала в трудные минуты, как труд и жизнь одного человека партия сливает с усилиями сотен тысяч других.

Когда я вернулся в тот вечер к себе домой, я долго думал о нашем разговоре. По-новому я стал осмысливать свою жизнь и жизнь всей нашей страны, и недавнюю поездку свою в Москву на Всесоюзное совещание передовиков животноводства. Я окинул взглядом все пережитое и понял, что не только судьба Шаумяна, но и моя собственная судьба, как и судьба сотен тысяч других простых людей, целиком связана с партией. Именно ей мы обязаны всем, чего добились, и все дальнейшие успехи в труде и жизни возможны только в единении с партией.

На следующий день я попросил у Шаумяна рекомендацию. Вторую рекомендацию мне дал начальник политотдела. Вскоре я стал членом Коммунистической партии.

Герой Социалистического Труда телятница Таисия Алексеевна Смирнова. Забота о телятах — ее истинное призвание.

Мы устроили переносные клетки для телят-молочников, вынесли их на открытый воздух, обнесли изгородью, и полечился летний лагерь.

В летнем лагере для телят-молочников. Издали он похож на пасеку. За аккуратной изгородью, на зеленой лужайке, ровными рядами установлены клетки с двухскатными крышами.

Лет двадцать пять назад в Соединенных Штатах Америки состоялся грандиозный праздник, посвященный… корове. Эту всемирно прославленную корову звали Сегис Пьетердж Проспект. Прославилась она тем, что от нее было надоено наибольшее количество молока, которое когда-либо удавалось надоить от одной коровы.

На родине этого животного воздвигнут памятник, созданный известным скульптором. На цоколе памятника высечена надпись:

«Здесь жила и отдалась служению человечеству Сегис Пьетердж Проспект, мировой чемпион — молочная корова. За два года официальной записи удоев она заслужила высшей славы для коров всех возрастов. В каждый из этих двух лет она давала свыше 15 610 литров молока».

Животноводам всего мира была хорошо известна еще одна американская корова голландской породы. Это животное, по кличке Денди, давало самое жирное в мире молоко. За один год из ее молока можно было бы изготовить 636 килограммов сливочного масла — больше, чем полтонны масла от одной коровы за год!

Это были высшие достижения животноводов, занимавшихся молочным скотоводством.

Как альпинист мечтает достигнуть высокой вершины, так каждый полевод мечтает вырастить самый большой урожай, а каждый животновод — получить от коровы самую большую продуктивность.

Мечтал об этом и я.

В конце 1936 года в нашем караваевском стаде было много рекордисток, каждая из них могла дать за год больше 7 тысяч литров молока. Подросло новое поколение животных, отличавшихся здоровым, выносливым, закаленным в холодных условиях организмом. Наши доярки обладали опытом и были горячо привязаны к своему делу. Поверив в свои силы, в начале 1937 года мы поставили перед собой задачу: добиться от каждой коровы самого высокого удоя, который она может дать.

В январе 1937 года шестой раз отелилась Послушница II. К тому времени это была очень крупная корова, весила она 765 килограммов. Мы получили от нее больше 11 тысяч литров за прошлую лактацию. Что-то она покажет в нынешнем году?

На второй день после отела от Послушницы было надоено 25 литров молока. На третий — 26, на четвертый — 30 с половиной. С каждым днем она давала все больше и больше молока.

Раздаивала Послушницу Ульяна Спиридоновна Баркова.

Через месяц она получала от Послушницы уже по 60 литров в день. Доить приходилось семь раз в сутки.

Но радовала нас не одна только Послушница. Весной отелились другие рекордистки и тоже дивили нас небывалыми удоями. Дочка Послушницы, Помощница, давала в день по сорок с лишним литров; первый раз отелившаяся корова Говорунья — по 38 литров. Больше 30 литров надаивали мы и от коровы Майки.

Для того чтобы рекордисткам не приходилось ходить на далекие пастбища, чтобы дорогой они не поцарапали вымени и не повредили ног, мы выделили этих животных в особое стадо. Пасли его недалеко от скотного двора, на полянке, засеянной клевером и другими питательными травами.

Не спеша, полные достоинства и величия, выходили наши лучшие животные на свое пастбище. Они находились здесь под ласковым и внимательным наблюдением самого опытного караваевского пастуха Ивана Ивановича Нестерова. Он не только никогда не пользовался кнутом, но даже грубого слова или повышенного голоса животные от него не слышали. Всегда ласковый, заботливый, он, так же как и наши доярки, знал и любил каждое животное.

Стоило взглянуть на стадо рекордисток, пасшихся на своем пастбище, чтобы сразу заметить, что все они очень крупные, с крепким костяком, красивой, серебристой окраски, с чуть наклоненными вперед рогами.

Когда я глядел на это стадо, закрадывалось дерзкое предположение: быть может, это и есть та новая, никогда не существовавшая порода молочного скота, которую удалось создать с помощью «волшебного жезла»? Но эту мысль я от себя отгонял: она была слишком смелой. Я отлично знал, что выведение новой породы животных — дело чрезвычайно сложное. Оно требует долгих лет, кропотливого труда.

На всю жизнь запомнились мне те тревожные дни, которые мы с Ульяной Спиридоновной проводили возле Послушницы. Доведя ее удой до 60 литров в сутки, мы увидели, что животное могло съесть еще больше кормов и дать еще больше молока. Но мы понимали, что для каждого организма, как и для любой машины, существует предельная нагрузка, и нельзя эту нагрузку увеличивать до бесконечности. Может быть, 60 литров молока в сутки — это и есть предельная возможность Послушницы? Может быть, скормив ей еще больше кормов и получив от нее еще больше молока, мы тем самым потребуем от коровы невозможного и ее организм не выдержит исполинской работы?