Вадим Шарапов - Доля ангелов

Вчера, еще не успев как следует обмять новенькую мантию выпускника, Стефан отмахнулся от зазывающих нажраться в хлам сокурсников («Кройц, айда с нами в «Мантикору и Грифона», там телки сговорчивые и пиво не разбавляют!») и поспешил, комкая в руке бумажку с адресом, в лабиринт извилистых улочек Подзамчи. Там, трижды поскользнувшись на чьем-то дерьме, чудом избежав вылитых сверху помоев - блага централизованной канализации до этих мест еще не дотянулись - и отпинавшись от свиты в лице бродячих шавок, юный бакалавр постучался в дверь книжной лавчонки.

Дверь открылась, и на Кройцфельда вопросительно уставился крючконосый старик, перепачканный книжной пылью.

- Что вам... - заскрипел он, но Стефан многозначительно перебил:

- Извините за поздний визит. Но - я слышал, что именно в вашем магазине лучший выбор книг по ars magica... В том числе и таких, которые сейчас не издают.

- Кхм, - крючконосый подозрительно уставился куда-то за плечо Кройцфельда. Тот обеспокоенно оглянулся, но сзади никого не было. - Кхм, юноша, кхм...

- Кхм? - вежливо кашлянул в ответ Стефан.

- Кхм. Входите. Сегодня у нас санитарный день, но я вижу по вашей... кхм... мантии, что вы человек солидный.

Лязгнул засов и Стефан Кройцфельд, приосанившись, как и подобает «человеку солидному», шагнул через порог.

Небольшой магазинчик был битком набит старыми книгами, под тяжестью которых трещали полки и прогибался пол в тех местах, где были навалены груды толстенных томов в переплетах с металлическими застежками. Острый взгляд Стефана сразу увидел отключенную пожарную сигнализацию - криво повешенный датчик в углу не мигал красным глазком. Впрочем, в другом углу за столом красовался новенький ноутбук.

- Дороговато, понимаете ли, кхм... - объяснил поймавший его взгляд на сиротливо молчащую сигнализацию старик. - Уповаю единственно на милость богов.

- Ага... - неопределенно отозвался бакалавр. - Да славятся они... Знаете, меня интересуют совершенно определенные книги. У меня уже есть «Пнакотикские рукописи» и «Хтаат Аквадинген», так что, понимаете, что-то в этом роде...

Он умолчал, что «Пнакотикские рукописи» достались ему в совершенно отвратительной машинописной копии, где копирка была такого дрянного качества, что отдельные слова приходилось угадывать или додумывать самому. «Хтаат Аквадинген» и вовсе представляла собой груду листков без начала и конца, с похабными рисунками на полях.

Старик неожиданно внимательно глянул на Кройцфельда и побрел в дальний угол. Потом поманил посетителя узловатым пальцем, стоя у особенно неопрятной груды книг.

- Ищите здесь, молодой человек, - проскрипел он. - да-с, кхм, здесь. В последний раз я видел именно в этом углу первое издание фон Юнцта.

- Здесь? - поразился Стефан, оглядывая груду, выглядевшую так, словно книги сначала ел динозавр, страдающий расстройством желудка, а потом его мучительно тошнило. Юноша вздохнул, снял мантию и аккуратно свернул ее. Засучил рукава и ринулся в бой.

Через два часа он не раскопал и половины книжной горы, зато покрылся липкой и черной книжной пылью, назойливо въедавшейся во все складки одежды и в каждую пору кожи. Превратившийся в эфиопа, вроде тех, что прибывают галерами с далекого Юга, Кройцфельд упорно, подобно кроту, вгрызался в книги. Источником его энтузиазма служила та самая скомканная бумажка, на которой корявым и в принципе неразборчивым почерком профессора Зоненберга было торопливо начеркано что-то вроде: «Книж. лавка, ул. Кожевников, Подзамче, уникальное! изд. Абдул Аль-Хазр. «Некро...» Последнее слово превращалось в совершенно нечитаемую мешанину букв - видимо, профессор торопился.

Бумажку Стефан попросту украл со стола наставника в последний день перед выпускным экзаменом, когда пытался оправдаться перед Зоненбергом за прогулы. Под крики, проклятия и броски чернильницы Кройцфельд, пригибаясь, как солдат под обстрелом, выскочил из кабинета - но до этого мазнул взглядом по бумаге, лежащей на столе, потом схватил свой наспех дописанный дипломный труд, залитый чернилами, а вместе с ним - и записку профессора... Слова «Абдул Аль-Хазр.» вспыхнули у него в мозгу, как молния. Конечно же, это был сам Безумный Араб Аль-Хазред, автор стократно проклятого «Некрономикона», о котором шептались старшекурсники и молчали преподаватели! Уникальное издание! Вот это удача! Оставалось только опередить Зоненберга, но насчет этого Стефан был спокоен - колченогий профессор, не расстававшийся с тростью, скоростью не отличался.

Внезапно бакалавр замер, не веря своим глазам. Очередной отброшенный в сторону том открыл почерневшую обложку, на которой в тусклом свете ламп еле виднелись вожделенные буквы «Некро...» Дальше все скрывала короста грязи.

- Она! - не сдержавшись, забитым пылью горлом каркнул Кройцфельд и прижал заветную книгу к груди, еще больше перепачкав некогда белую рубаху. Он выбрался из книжного развала. За спиной, точно ожидая этого, сразу показался хозяин лавки.

- Нашли что-то интересное? - спросил он.

- Да! - бакалавр протянул ему потрепанный том. - Вот... Это именно то, что я искал!

Старик взял книгу в руки, бегло пролистал и непонятно хмыкнул.

- Вы уверены? - спросил он, пожимая худыми плечами. - Это же...

Кройцфельд обиделся.

- Позвольте, я кое-что проясню, - сказал он надменно. - Перед вами - выпускник школы магии. Одной из лучших школ. Один из лучших выпускников. Мне ли не знать, что я держу в руках?

Про «лучшую» и «лучшего» Стефан, конечно, соврал. Школа была так себе - вечно без денег, которых не хватало даже на самые обычные учебники и на оплату аренды полуразвалившегося двухэтажного дома на окраине. Да и перебивался сам Кройцфельд с «удовлетворительно» на «хорошо с минусом» (и то в самые лучшие дни, когда преподаватели были в духе). Но сейчас он сам искренне верил в свои слова.

- Да я-то что... - поспешно уступил книготорговец. - Как скажете, ваша ученость. Однако вы же понимаете, что я не могу продать этот, в высшей степени выдающийся труд, за малую цену. Я прошу за книгу всего лишь...

И тут старик заломил такую сумму, что Стефан утратил дар речи. Следующие полчаса они яростно торговались. Хозяин лавки призывал в свидетели всех ангелов и богов, клялся, что будет непременно разорен и пойдет по миру голым и босым, если согласится скинуть цену хотя бы на медяк. Он даже пустил слезу, но Стефан, бренча остатками последней стипендии в тощей мошне, так же упорно стоял на своем и предлагал в несколько раз меньше. Наконец, утирая пот, с ненавистью и уважением глядя друг на друга, они ударили по рукам.

Потом Кройцфельд еще с час выбирался в темноте из опасного района, стараясь не оставить в грязи подошвы сапог, матеря на чем свет стоит и продавца, и всех книголюбов. Но душа у него пела - «Некрономикон», страшный и запретный, тяжело оттягивал сумку на боку.