Игорь Кабаретье - Курляндские ветреницы

Кати подняла мои юбки и рубашку, и стала пощипывать своими пальчиками мой бутончик между ног, время от времени страстно целуя меня своими пухлыми губами в губы. Я была очень испугана, всё время опасаясь неожиданного появления тётушки и… кроме того, стоны моей подруги, перемежаемые глубокими вздохами, её немного безумные взгляды, должна об этом вам честно сказать, меня приводили в ужас, мне казалось, что Кати находится во власти адских страданий, сам сатана вселился в её тело, и я её уже считала проклятой, посланцем ада, но, однако, в тоже самое время, она была столь красива, а её ласки настоль приятны, что я полностью отдалась во власть накатывавшего на меня наслаждения. Скоро, не прекращая ласкать между ног мой бутончик, она другой рукой приоткрыла мои ягодицы, нашла между ними мою маленькую дырочку и медленно ввела туда свой палец. Внезапно я не смогла больше сдерживать накатившуюся на меня волну наслаждения и, упав на траву, лишилась чувств. Когда я очнулась, то стала подниматься, смущённая, боясь, что перепачкала платье и разрушила свою причёску, и тут Кати мне сказала:

– О! Да ты эгоистка! Развлекаешься одна, и забываешь о своих подругах. А ведь ты могла бы и другим доставить такое же наслаждение, которое только что испытала сама.

С этими словами Кати задрала свою юбку и сняв с себя свои белоснежные штанишки, направила мою руку себе между ног, но я была настоль неловка, что причинила ей боль, и она жестом приказала мне прекратить мои усилия, отчего я испытала раскаяние и стыд, но она не закончила на этом наши развлечения, а лишь сделала мимолётную паузу, только для того, чтобы тут же их снова возобновить. Кати села ближе ко мне, лицом к лицу, широко раздвинув свои ноги. И затем, продвинувшись всем телом вплотную ко мне, скрестила свои бедра с моими так, что наши гротики оказались прижаты друг к другу, и стала тереть свой низ живота о мой. И мы обе, одновременно, ощутили волны удовольствия. Неожиданно, она схватила мою руку, и прижав её к своей щёлочке, направила сразу два моих пальчика вглубь неё, одновременно вставив свои в мою, и стала ласково перебирать ими. Прилив нового наслаждения захлестнула меня, и я вновь лишилась чувств. Когда я очнулась, Кати ласково смотрела на меня, а потом, поднеся к моему лицу свои пальцы, прошептала:

– Почувствуй, как они приятно пахнут!

После чего она сама вдохнула аромат, который они источали, и опять, смеясь, поднесла их к моему лицу.

Между тем, развлечения, которым мы предавались после обильного обеда во второй половине дня, причинили нам некоторое волнение в недрах наших тел, а вернее, обильный обед стал причиной того, что мы обе испытали потребность сесть на корточки и облегчиться. Я стыдилась этой операции, и попыталась, чтобы соответствовать этому деянию, удалиться в сторону от Кати за дерево. Каково же было моё изумление, когда я, думая о том, как скрыться от её взглядов, увидела подругу рядом со мной, когда она усаживалась на корточки и с улыбкой рассматривала меня, исторгая при этом груз из своего живота с криками булочника, который месит хлеб, отпуская одновременно комментарии по поводу издаваемого при этом шума и запаха. Затем она неторопливо поднялась, сорвала с дерева листья и пучки травы и, стоя, очистила перегородки своих ягодиц, не опасаясь показывать мне свою наготу и экскременты, которые её испачкали. Наконец, она опустила вниз свои юбки и, взяв меня за руку, принялась прыгать от переполнявших её радостных чувств.

Мы уже достаточно надолго задержались вдвоём с Кати, солнце за это время стало падать за горизонт, и стволы деревьев омрачились длинными тенями.

– Мой Бог! Представляю, что скажут моя тётя и мадам Кетлер. И как мы их найдём?

– Какая же ты трусиха! – Ответила мне Кати, – Когда ты наберёшься хоть какой-нибудь уверенности в себе?

Кати была права и, вернув себе утраченное хладнокровие, мы уже через несколько минут обнаружили аллею, ведущую во дворец Грюнхов, где заметили тётю Анну и её гостей.

– Где вы были? – Спросила нас мадам Кетлер.

– Ах! – воскликнула Кати, – мы совершили большую прогулку по окрестностям.

– Маленькие лгуньи, – промолвила в ответ моя тётя, – мне придётся вас наказать за испачканные в результате вашей так называемой прогулки платья.

Меня стразу же стало трясти от озноба при мысли о наказании, которым мне угрожали, но мадам Кетлер неожиданно встала на мою защиту:

– О! Оставьте Лили в покое, чем ещё должны заниматься дети за городом? Они должны развлекаться, это нормально.

Моя тётя не стала ей перечить, и все поднялись в карету. Кати и я были немного утомлены нашими играми, и мы дремали в течение всей дороги обратно. Когда мы вернулись, то наспех поужинали, а после ужина мадам Кетлер вместе со своей дочерью уехали. Какую сцену прощания мы устроили с Кати у дверей дома! Наши родители были удивлены её нежностью, но не догадались о причине.

– Непременно напиши мне, и возвращайся быстрее! – произносила я ласковые слова на ушко Кати.

Кати, в ответ, не скупилась на обещания, и поцеловав меня в последний раз, ушла со своей матерью.

Впоследствии я частенько вспоминала, и с сожалением, должна это признать, об этом прекрасном дне, и о моменте, когда у Кати возникла эта прекрасная идея пренебречь замком Грюнхов и провести время в роще у дерева, где мы так весело и прекрасно развлеклись, и я ощутила первое настоящее наслаждение в жизни.

Сообщу вам по секрету, что сегодня, после обеда, я пошла в отхожее место, где развлеклась так же, как меня давеча научила Кати. Я продолжу это занятие этим вечером в моей постели, когда задую свечу и буду вспоминать в это время, представлять рядом с собой красивое тело Кати. Если моя тётя меня увидит в это время, тем хуже! Впрочем, она ничего не замечает.

Илзе пришла в тот момент самый момент, когда я делала записи в моём дневнике. Я быстро поднесла к её носу свою руку и заставила понюхать мой палец, и Илзе не сумела увернуться и избежать этой участи.

– Дело в том в том, – сказала я ей, – что я его только что вытащила из моего задика.

Это была абсолютная правда. Чтобы меня наказать за моё непристойное нахальство, Илзе меня ударила по моей попке, а я, в свою очередь, её по её упругому задику, и так мы со смехом развлекались некоторое время звонкими шлепками, пока не услышали шаги тётушки Анны. Мы тут же стали серьёзными и прекратили наши игры, и я стала изображать усердное чтение историй святых, а Илзе принялась делать вид, что занимается уборкой комнаты.

В последующие дни я имела обыкновение развлекаться за городом с одной пейзанкой, которая была моей соседкой по посёлку. Мы играли в игру под названием «Домашняя учительница», то есть я изображала школьную учительницу, а она мою ученицу. Итак, у меня был полный набор средств для экзекуции, доступный школьной преподавательнице, и не мне следует вам рассказывать, что в школе ученик частенько вынужден становиться на колени и получать кнутом и розгами по задней части тела, но я производила эту операцию во время наших игр в саду поверх юбки, не задирая её, так как вполне резонно опасалась, что если я подниму юбку во время нашей игры, внезапно появившаяся в саду тётушка и заставшая нас за этим занятием, вполне могла действительно задрать наши юбки и взгреть нас без всякой жалости. И однажды так и случилось. Только не моя тётя, а мать Паулы (так звали мою маленькую пейзанку) пришла в сад, где мы собирались сыграть в нашу игру, и набросилась на мою подружку, стала трепать её за волосы и уши, ударяла по щёкам, повторяя при этом: