Лев Толстой - Полное собрание сочинений. Том 33. Воскресение. Черновые редакции и варианты

– Мн ѣнельзя сказать то, что я им ѣю сказать, черезъ р ѣшетку. Мн ѣнужно многое говорить съ нею. А ничего не слышно. 152

Опять смотритель задумался.

– Ну чтожъ, можно вывести ее сюда на время. Назарова, выведите Маслову наружу. Можете зд ѣсь говорить.

Черезъ минуту Катюша въ котахъ и халат ѣвышла своей все таки той же легкой и скромной походкой и, положивъ руку на руку, стала передъ нимъ 153 опустивъ глаза.

– Катюша, я пришелъ за т ѣмъ, чтобы просить тебя простить, чтобы ты, если теб ѣне противно, если ты можешь, простить меня. 154

– Пров ѣдать пришли, – сказала она, какъ бы не понявъ того, что онъ говорилъ. – Вотъ я куда попала. Не ожидали, – прибавила она и улыбнулась.

– Катюша, разв ѣты не слышишь, что я говорю: я говорю: прости меня и пойди за меня замужъ, – повторилъ онъ.

Она подняла потухшіе глаза и посмотр ѣла на него съ любопытствомъ и безпокойствомъ: что то на мгновеніе зажглось въ ея взгляд ѣ.

– Вы все глупости говорите, – сказала она, – что жъ вы или лучше меня не нашли? Вы лучше деньжонокъ мн ѣдайте потихоньку. А то ни чаю, ни табаку н ѣтъ. А я безъ табаку не могу.

Нехлюдовъ молча съ ужасомъ смотр ѣлъ на нее.

– А то тутъ не заработаешь: вахтера тутъ плуты, норовятъ даромъ, – и она захохотала.

– Катюша, прости меня. 155 Я чувствую теперь, какъ я виноватъ передъ тобой.

– Что мн ѣпрощать? – сказала она, покрасн ѣвъ и опять опустила голову. – Никто не виноватъ. Такая ужъ судьба моя.

И что онъ ни говорилъ ей, она только заглядывала на него изподлобья и молчала.

<���«Она не можетъ простить, – думалъ Нехлюдовъ. – И разум ѣется, слова не могутъ загладить погубленной жизни. И она знаетъ это, но не хочетъ сказать мн ѣэтаго».

А между [т ѣмъ] Катюша думала совс ѣмъ не о прошедшемъ. Она думала о теперешнемъ, сейчасномъ своемъ положеніи. <���Она радовалась тому, что Нехлюдовъ, баринъ, пришелъ къ ней, радовалась особенно тому, что для нея сд ѣлали исключеніе, вывели.> Когда она узнала его, она удивилась и вспомнила свою любовь къ нему, какъ что то нетолько далекое, но такое, что когда то случилось съ какой то другой женщиной, а не съ нею. Воспоминаніе о томъ времени, какъ молнія, мелькнуло въ ея сознаніи, но тотчасъ же исчезло и зам ѣнилось желаніями настоящаго, a желанія эти были въ томъ, чтобы добыть кофей или чаю, сахару и, если можно, вина, а главное, табаку.

То что онъ говорилъ ей о прощеніи, о томъ, что онъ женится на ней, она 156 совс ѣмъ не понимала. Она не вникала въ его положеніе, съ т ѣмъ чтобы понять, чего ему нужно. Она ждала только того, чтобы онъ кончилъ, для того чтобы попросить у него денегъ.>

Въ то время какъ онъ говорилъ ей о томъ, какъ онъ мучался, когда, посл ѣвойны, вернувшись къ тетушкамъ, узналъ, что она отошла отъ нихъ и была беременна, она 157 перебила его.

– Все это прошло, и не помню я этаго ничего, – сказала она.

Онъ взялъ ея руку и пожалъ.

<���– Ты мучалась одна, рожала, а я? Прости, прости меня.

– Что д ѣлать? – сказала она, чтобы прекратить скор ѣе безполезный разговоръ и подойти къ тому, который нуженъ былъ.>

– И гд ѣже ребенокъ? – робко спросилъ Нехлюдовъ, глядя ей въ лицо.

– Тогда же померъ, – коротко отв ѣтила она. – И не помню ничего. Все забыла. А вотъ что, вы мн ѣтеперь дайте денегъ. Тутъ все купить можно. А безъ папироски мн ѣб ѣда.

Нехлюдовъ отстранился и посмотр ѣлъ на нее. Она робко улыбнулась, выставляя пустое м ѣсто между зубовъ.

– Привычка! – сказала она. – Лучше безъ ѣды буду.

– Сейчасъ, – сказалъ Нехлюдовъ, доставая бумажникъ.

– Это вы при вс ѣхъ смотрителю дайте. Это тогда, когда насъ поведутъ: мои будутъ, а еще вы потихоньку, вотъ когда онъ отойдетъ, мн ѣдайте. Положите такъ на лавку, чтобъ не вид ѣлъ. Вотъ, миленькій, спасибо.

«Боже мой, – думалъ Нехлюдовъ. – Гд ѣона? гд ѣта Катюша, которую я зналъ? В ѣдь это мертвая женщина, это ужасный живой изуродованный трупъ. И я сд ѣлалъ это». 158

– Катюша! это я все сд ѣлаю, но ты не сказала мн ѣглавнаго. Ты не отв ѣтила мн ѣна то, что я хочу жениться на теб ѣ. Пойдешь ли ты за меня?

Она подняла голову и улыбнулась кривою улыбкой, скосивъ еще больше глаза.

– Да разв ѣэто можно?

– Разум ѣется, можно. Не знаю, захочешь ли ты, но я только зат ѣмъ буду жить, чтобы облегчить твою жизнь, чтобъ хоть ч ѣмъ нибудь заплатить за то, что я сд ѣлалъ.

– Чтожъ, если не см ѣетесь. Отчего же. Мн ѣговорили, тутъ одна обв ѣнчалась. А не знаете, когда отправка наша будетъ?

– Такъ ты пойдешь?

– Удивительный вы, – сказала она, покачавъ головой. – Чтожъ вамъ такъ понадобилась такая, какъ я. – И она опять улыбнулась. – <���Какъ же в ѣдь я въ Сибирь пойду.

– И я пойду съ тобой.

Все ея существо было поглощено желаніемъ куренья и вина. Все, что онъ говорилъ ей, она понимала, но не связывала это съ своимъ и его положеніемъ, не связывала этого съ прошедшимъ.

– Чудно это что то, – сказала она.>

Она была безобразна въ своемъ халат ѣ, съ этимъ желтымъ цв ѣтомъ лица и синевой подъ глазами, главное же, она отталкивала своей душевной мертвенностью, отсутствіемъ всякой духовной жизни. Она казалась полуидіоткой. Но, удивительное д ѣло, Нехлюдова это нетолько не отталкивало, но еще больше, какой то особенной новой силой притягивало къ ней. Онъ чувствовалъ, что ему должно разбудить, зажечь, хотя бы согр ѣть ее своей любовью. Если даже не согр ѣть, то сд ѣлать все что можно, чтобы согр ѣть и воскресить ее. И любовь его къ ней росла, именно потому, что онъ ничего не желалъ себ ѣотъ нея, а желалъ только для нея, желалъ всего себя отдать для нея.

– Я знаю, какая ты, помню тебя, помню твое сердце тогда, когда мы въ первый разъ вид ѣлись у тетушки.

– Что вспоминать, – сказала она, и на щек ѣее дрогнуло что то.

– И мн ѣлучше тебя не надо жены, – продолжалъ Нехлюдовъ, – не то что лучше не надо, а я не стою тебя.

– Ну, это ваше д ѣло, – сказала она, опять овлад ѣвъ собой, т ѣмъ же ровнымъ, почти идіотскимъ голосомъ. – Давайте теперь, – быстро оглянувшись, проговорила она, зам ѣтивъ, что смотритель отошелъ на другой конецъ комнаты.

Нехлюдовъ досталъ дв ѣ3-хъ рублевыя бумажки и положилъ ей въ руку.

– Вотъ это хорошо, – сказала она, робкимъ воровскимъ жестомъ пряча бумажки въ рукавъ. – Приходите опять въ четвергъ. Поскор ѣй бы сослали. А то вахтеры зд ѣсь такіе – пристаютъ.

Скоро посл ѣэтого къ нимъ подошелъ смотритель и потребовалъ Катюшу за р ѣшетку. Нехлюдовъ былъ минуту въ сомн ѣніи, какъ проститься съ ней: поц ѣловаться или пожать только руку. Она стояла передъ нимъ сложивъ руки и ожидая. Онъ вспыхнулъ, она тоже покрасн ѣла, также, какъ 14 л ѣтъ тому назадъ за кустомъ сирени, но стыдъ этотъ былъ совс ѣмъ другой, ч ѣмъ тотъ. Думалось и то, что надо поц ѣловать, чтобъ она не думала, что я не хочу, и ставлю ей въ вину ея позоръ. И она думала тоже. Думалось и то, что поц ѣлуй можетъ навести на мысль о т ѣхъ отношеніяхъ, которыя, несмотря на женитьбу, не должны быть, думалось и то, что сов ѣстно при вс ѣхъ этихъ людяхъ. И онъ р ѣшилъ, что не надо, и пожалъ ее руку. Рука была таже твердая и пріятная.