Алекс Ведов - Вверх по течению. Записки аутсайдера

Те, кто жалуются на жизнь, в основном жалуются на других людей. Это почти одно и то же. Во всех своих бедах, неприятностях, неудачах, даже в своих откровенных глупостях и слабостях они винят кого угодно, только не себя. Если за что по-настоящему и жаль таких вот, то за непонимание ими кое-чего существенного. Вот только как им это объяснить?

Те, кто над всем зубоскалят . Есть индивиды, отличительная особенность которых в том, что они постоянно пытаются ёрничать, насмешничать, иронизировать над всеми и вся. Для них запретных тем не существует – они готовы высмеивать ближних в любом месте и в любое время.

Чего греха таить – я и сам люблю иной раз посмеяться и поиронизировать, особенно над какой-нибудь глупостью. И чужую иронию, если она остроумна и уместна, приветствую. И каменной серьёзности не приемлю: она в людях ничем не лучше глумливого отношения к жизни. Но мне кажется, что тотальное зубоскальство, когда нет меры и учёта ситуации – это какое-то извращение либо выражение некоей внутренней ущербности, болезненных психологических комплексов.

Наблюдаешь за таким и думаешь: да у него хоть что-нибудь ценное в жизни есть? То, чем он дорожит? А было ему когда-нибудь по-настоящему больно? Знает ли он, что так бывает? Проходил ли этот довольный собою «арлекин по жизни» через трудности и потери?

К этим насмешникам близки те, кто ничего не способен воспринимать всерьёз. Такие всегда производили на меня впечатление людей, с которыми не стоит иметь никакого дела. Ну в самом деле, какая ответственность у человека, который считает, что всё пустяки и повод для ржания?

Ещё в тему: не очень люблю артистов, которые выбрали основным способом самовыражения фиглярство и паясничанье. Я не имею в виду клоунов – это нужная и довольно сложная актёрская профессия, и настоящий мастер в ней может доставить зрителям массу радости. Я имею в виду тех, у кого ужимки, гримасничанье, кривлянье, дешёвые и пошлые остроты проходят лейтмотивом через всё их творчество, независимо от исполняемых ими ролей. Даже если этот артист несомненно талантлив, вот не воспринимаю, и всё тут. Просто ассоциативно не приемлю такой типаж человека, пусть в жизни он другой.

И произведения – хоть кино, хоть эстрады, хоть литературы, основанные вот на таком юморе, не воспринимаю совершенно. Мне это смешным не кажется, хоть ты тресни. Настоящий юмор мне всегда казался с ноткой если не печали, то какой-то умудрённости, доброго и бережного отношения к жизни. А безжалостное и холодное, с изрядной долей цинизма зубоскальство в духе некоторых молодёжных развлекательных программ по телевидению – думается, от отсутствия такого отношения и просто хорошего вкуса у тех, кто устраивает их и смотрит. Впрочем, такое признание может показаться старческим брюзжанием, чего бы мне совсем не хотелось.

Те, кто не знают слов «не знаю» . Похоже, многим признать вслух, что они чего-то не знают, столь же трудно, как произнести «извини», и даже труднее. Для иного выговорить такое просто выше его сил. Признаваться в этом равносильно тому, чтобы вытащить на всеобщее обозрение какую-то свою ужасную тайну. Как будто не знать что-либо – непременно постыдно или унизительно. Великий Сократ не стеснялся признаться, что ничего не знает. А этому, видите ли, достоинство не позволяет. Хотя тут имеет место всего лишь мелкое самолюбие, а достоинство совершенно ни при чём.

Спрашиваешь у такого что-нибудь, а он или она не знает – вот и начинает плести много слов вокруг да около, рассуждать и разглагольствовать, не прибавляя ничего по существу. Вместо того чтобы просто и честно сказать: «не знаю», или хотя бы «по-моему, дело обстоит вот так-то, но я не уверен», – устраивают этот словесный балаган. Вроде и не показал, что не знает. Выкрутился, не уронил лицо! Как будто для неглупого собеседника непонятно, зачем всё это.

Вот такое, по-моему, как раз и есть то, за что должно быть стыдно. Всё знать невозможно, но можно хотя бы не делать вид, что ты и в этом вопросе эксперт, в отличие от партнёров по общению. Мне кажется, не умеют говорить «не знаю» в основном-то как раз напыщенные индюки, знаниями, да и умом не перегруженные. А по-настоящему глубоко образованные и думающие люди не видят ничего зазорного в том, чтобы признаться в том, что они чего-то не знают или знают недостаточно хорошо.

*

Официоз . С детства испытываю крайнюю нутряную неприязнь ко всему официальному. Когда слышал: «… и другие официальные лица», мне всегда казалось, что речь идёт не о живых людях, а о каких-то суррогатах или подделках. Сам этот способ общения людей друг с другом мне кажется чем-то надуманным, искусственным, насквозь фальшивым и противоестественным. Чем-то вроде ходьбы на месте как строевого приёма. Уже сама по себе маршировка мне кажется абсурдной, но ходьба на месте – абсурд в концентрированном виде. Можно ли придумать более бессмысленное действие? Однако же люди это придумали и практикуют. Вот и официоза в жизни хоть отбавляй.

Официоз мне отвратителен в любой форме и во всяком проявлении: в речи, в поведении, в одежде, в обстановке, в мыслях… Это ведь что по сути? Люди условились не быть личностями и вести себя, как будто они какие-то унифицированные механизмы. Вся эта каменная серьёзность, чинность и важность, казённый безжизненный язык, множество надуманных действий, условностей и формальностей. Официоз всегда там, где власть, где вынужденное подчинение одного человека другому, где над человеком довлеет что-нибудь человеческое же: государство, коллектив, начальство… Но отнюдь не более высокое, а всего лишь значительно более массивное, чем отдельный человек, и подавляющее его этой массивностью.

Конечно, и мне приходилось играть по этим правилам, но мне такое всегда было в тягость. Всякие официальные моменты отношений типа субординации или участия во всевозможных торжественных мероприятиях, церемониях и ритуалах… Я и раньше переносил всё это с неизменным внутренним сопротивлением, не люблю и до сих пор (если доводится сталкиваться). У меня всегда в таких случаях обостряется до предела ощущение своей чуждости окружающему и происходящему. И мне приходится существенно деформировать, хотя бы на время, своё обычное восприятие действительности, чтобы выдерживать это и выглядеть внешне невозмутимо, как все присутствующие.

На таких мероприятиях, где всё очень чинно и строго, чопорно и регламентировано, думается: вот бы здесь в пику царящей атмосфере устроить что-то из ряда вон выходящее, дабы встряхнуть это мёртво-сонное болото! Подобная обстановка автоматически вызывает у меня всяческие хулиганские желания (в других ситуациях мне совершенно не свойственные). Закукарекать во весь голос или взорвать петарду. Начать дурачиться и кривляться, выкрикивать всякие непотребства. Достать водяной пистолет и брызгать из него во все лица, на которых застыли постные важные мины, чтобы последние смыть. Или просто явиться туда не в костюме с галстуком, как требуется, а в клоунском облачении, или разряженным и намалёванным как панк.