Алексей Леонтьев - Становление психологии деятельности

С особенной отчетливостью мы имели возможность проследить это в одном из экспериментов, которые мы вели по методике В. Кёлера на дефектологическом материале в Медико-педагогической клинике НКП и который, как нам кажется, заслуживает подробного описания.

Наш испытуемый – Игорь Б., 15 лет, перенес в младенческом возрасте мозговое заболевание (энцефалит), по своему интеллектуальному развитию стоит на ступени имбецильности. Отлично владеет речью, много и связно говорит, однако его речь представляет собой в подавляющем большинстве случаев простое воспроизведение прежде слышанных им фраз и выражений. Нередко испытуемый рассказывает довольно длинные истории, которые также обычно оказываются лишь воспроизведением случайно услышанного им рассказа. Благодаря такой способности – в условиях высоко развитой формально речи быстро запоминать и довольно точно воспроизводить раз услышанное – испытуемый производит на первый взгляд гораздо более благоприятное впечатление о своих интеллектуальных способностях, чем это оказывается на деле.

Достаточно красноречивыми примерами речевого поведения нашего испытуемого могут служить выдержки из следующих зарегистрированных нами случаев:

I. Испытуемый перед началом эксперимента оживленно рассказывает экспериментатору: «Я, знаете ли, вчера был на бегах; ну, третий заезд. Замечательно интересно. Думаю – все равно… замечательно интересно…» (и т. д., несколько раз повторяя слова «замечательно интересно» и пересказывая столько подробностей о состоявшихся бегах, что невольно начинает казаться вероятным самый факт посещения испытуемым бегов. Экспериментатор задает наконец вопрос: «А где же все это было?» – «Да вот я ехал сюда (в клинику), такой был треск – замечательно интересно!» Из дальнейшего выясняется, что испытуемый просто пересказывал услышанный им накануне в трамвае по дороге в клинику разговор.

II. Экспериментатор говорит, обращаясь к одному из присутствующих ассистентов: «Нужно проследить, сохранились ли тормозы». Испытуемый тотчас же вмешивается в разговор: «Тормозы, да. Очень хорошо!» – «Что, тормозы?» – «Ездить на тормозах. И еще хорошо ездить на такси. Даже лучше. Только дорого». – «А сколько стоит проехать оттуда – сюда?» – «Копеек шестьдесят». – «А обратно?» – «А обратно шесть рублей».

III. Возвращаясь после однодневного отпуска в клинику, испытуемый весьма важным и уверенным тоном заявляет: «Я могу остаться только до двух часов, мне еще нужно успеть принять парад N***. Я очень тороплюсь». Разумеется, эта фраза не стоит ни в какой связи с последующим поведением испытуемого. Как и в первом случае, это весьма точная репродукция услышанной им от окружающих фразы.

Описываемый эксперимент проводился с большой клеткой, у которой одна из сторон была открыта поворотом на 180°, так что в целом клетка представляла собой сложное препятствие, преграждавшее испытуемому прямой путь к цели. Задача испытуемого заключалась в том, чтобы с помощью обходного движения обойти клетку и таким образом достать цель. Цель (привлекавший ребенка большой портрет, напечатанный на бумаге) на глазах испытуемого передается сквозь решетку клетки одному из присутствующих сотрудников, который кладет ее на стоящий по ту сторону клетки стул. Испытуемый из первоначального положения (точка А, рис. 1) направляется прямо к цели, останавливается в точке В и пытается достать лежащий перед ним портрет, протягивая руку сквозь отверстие решетки, т. е. пытается воспользоваться тем способом, которым первоначально привлекательный для испытуемого портрет был помещен на стул. Рука испытуемого, однако, не достает до цели на 10–20 см, и пальцы его руки делают хватательные движения в воздухе, не касаясь портрета. Испытуемый убирает руку, затем вновь протягивает ее через решетку, переходит в точку О и отсюда снова многократно повторяет свои попытки, совершенно не изменяя приема: так же то протягивает, то убирает руку, делает ею хватательные движения у самой цели, сопровождая все это рядом восклицаний: «Попробуем!», «А я догадался…!», «Трудно достать!» и т. п. Речь испытуемого здесь лишь сопровождает, а не планирует действия и даже когда испытуемый, после 16-минутных проб, продолжавшихся с необыкновенно настойчивым постоянством, на реплику экспериментатора: «Постарайся его еще как-нибудь достать, подумай , как его можно взять», отвечает: «Ага, я уже догадался», но все же вновь протягивает руку через решетку. После нового восклицания «Ах, нельзя!» и нового, аналогичного первому, указания экспериментатора испытуемый наконец произносит: «С той стороны придется», но по-прежнему протягивает руку непосредственно к цели. Только после еще одного указания, которым решение прямо подсказывалось, испытуемый медленно выходит из клетки, продолжая фиксировать цель глазами, останавливаясь как бы в нерешительности и с тревогой смотря на удаляющуюся цель; уже обойдя правую стенку клетки, он делает последнюю попытку протянуть руку через решетку (портрет отделен, теперь от испытуемого уже двумя стенками клетки). Наконец испытуемый огибает последний угол. Между ним и лежащим на стуле портретом теперь уже нет никакого препятствия. Испытуемый вновь протягивает руку движением, аналогичным первым своим движениям рукой при попытках достать цель через клетку, приближается почти к самой цели и делает с огромным мышечным напряжением хватательные движения кистью руки, все же не касаясь портрета и повторяя как бы про себя: «Трудно достать». Наконец, крайне медленно перегибаясь вперед и вбок, приближает руку вплотную к портрету, берет его и уверенным движением отходит в сторону. Тотчас же после этого экспериментатор еще раз повторяет последний эпизод эксперимента, несколько отводит испытуемого от стула, снова кладет портрет на стул и предлагает его взять. Испытуемый приближается к портрету и достаточно уверенно его берет.

Общее впечатление, которое создавал этот эпизод эксперимента, было такое, что испытуемому в первую минуту после того, как он подошел к цели, казалось, что его по-прежнему отделяет от портрета какое-то препятствие. Поэтому первая гипотеза, которая была по этому поводу высказана, заключалась в предположении, что у испытуемого действительно возник яркий эйдетический образ прутьев решетки, которые как бы отделяли его до последнего момента от цели. Однако это предположение было отведено специально поставленным исследованием, которое не обнаружило у испытуемого никаких эйдетических явлений. Равным образом это наблюдавшееся в опыте необычное торможение не могло быть отнесено и за счет общего своеобразия моторики испытуемого. Исследование сопряженных моторных реакций [56] Luria A.R. Die Methode der abbildenden Motorik bei Kommunikation der Systeme und ihre Anwendung auf die Affektpsychologie // Psychologische Forschung. 1929. Bd. 12; Lebedinsky M.S., Luria A.R . Die Methode der abbildenden Motorik in der Untersuchung der Nervenkranken // Archiv fьr psychiatrie und Nervenkrankheiten. 1929. B. 87. H. 3; Лебединский M.С. Развитие реактивных процессов в детском возрасте. М.: ГИЗ, 1931. испытуемого, проведенное по нашей просьбе доктором М.С. Лебединским, отмечает лишь на общем фоне несколько заторможенной моторики проявление недостаточно активного торможения импульсивных реакций, склонность к повышению тонуса напряженных мышц и нарушениям в активных моторных реакциях при решении интеллектуальных задач. Данные другого исследования движений при реакции выбора, проведенного также по нашей просьбе на циклографической установке П.С. Любимовым [57] Описание методики можно найти в его статье «Циклографическая методика изучения времени, интенсивности и форм реакций», журнал «Психология», кн. 1-я, 1929 г. , в свою очередь показывают лишь, что выбор осуществляется у этого испытуемого через двигательные поиски и что сама инструкция усваивается лучше всего в тех случаях, когда она разучивается двигательно. Таким образом, приведенные данные обоих исследований, совпадая в основном с нашими наблюдениями, вместе с тем не дают никаких оснований отнести описанный случай персеверативного торможения за счет каких-либо своеобразных патологических черт самой моторики испытуемого.