Виктор Ильин - Теория познания. Философия как оправдание абсолютов. В поисках causa finalis. Монография

Эффекты органичности, организмичности со специфическими структурными, функциональными зависимостями допускают вполне естественное объяснение – в терминах не предустановленной гармонии 30, но в терминах самопрограммируемых реакций, выражаемых моделями клеточных и надклеточных принципов организации (целостность, гомеостатичность, обратная связь – воздействие процесса на его ток, управляемого на управляющее, поддержание базовых параметров в некотором диапазоне устойчивости, в том числе с участием осморецепторов, желез внутренней и внешней секреции, регуляции со стороны нервной системы и т. д.). Природно-организменное не создается извне (?!) по типу предметов искусства; оно формируется автокаталитически – за счет собственной продуктивной способности. (Снежинку можно раценивать как произведение искусства, а можно – как естественный предмет, возникший по фрактальным формообразованиям).

В неживой (неорганической) природе, отмечалось выше, превалируют симметрические преобразования (пространственные сдвиги, вращения, зеркальные отражения, обращения во времени, зарядовое сопряжение), теорию которых отрабатывали Гессель, Шёнфлис, Гадолин, Федоров (кристаллография), Клейн, Нётер (физика). Со стадии органической природы отмечается интенсивно нарастающее нарушение симметрии: начиная с химической к биологической форме движения материи, регистрируется возрастание асимметрии.

Применительно в морфогенетике симметрия ответственна за инвариантность структуры объектов относительно преобразований, определяет неизменные группы их автоморфизмов. С появлением преджизни и жизни на молекулярном и морфогенетическом уровнях структурной организации закладываются объективные основания фазового перехода: уменьшение симметричности означает не что иное как оформление предпосылок прогрессивного движения (развития). Уточним содержание данных принципиальных понятий.

Движение суть изменение вообще, в то время как развитие – направленное поступательное изменение. Развитие характеризуется векторностью, восходящей качественной преобразовательностью. Какую способность приписать материи в смысле атрибутивном? Ответ упирается в диспозиции. Научные, опирающиеся на опыт суждения, связаны с конкретным вселенским локалом; говоря прямо, научное знание антропоморфно. В нашем человеческом локале реализовался вариант направленной, качественно прогрессивной картины. Актуально освоенная материя упорядочена по восходящим организационным уровням – просматривается векторная динамика от простого к сложному, от низшего к высшему.

Если исходить из необходимости привязки положений знания к наличному обстоянию дел, атрибутом материи следует считать развитие. Если же проблематизировать репрезентативность имеющейся ситуации, ее экстраполируемость на материю в целом, в качестве атрибута материи возможно принимать движение. Суть в исходной позиции, с какой онтологией – актуальной или потенциальной – связывать знание. В зависимости от решения будут выстраиваться концептуальные линии.

Исторически первично прорабатывался вариант приписывания в качестве атрибута материи движения. Соответствующую фигуру в доктрину ввел Толанд, развенчавший деистическую платформу мистического первотолчка. Характерный порок позиции, лишающей материю способности самоизменения, состоит в сугубой искусственности моделирования двух моментов: а) состояния абсолютного покоя материи; в) вмешательства высшей инстанции, выводящей материю из этого состояния.

Камнем преткновения оказалась проблема: в каком месте пространства располагаются часы, показывающие богу, когда сообщать материи движение.

Начиная с XVII в., таким образом в материализме укоренилось понятие движения как атрибутивного свойства. В последующем оно было обогащено концепцией форм движения.

Формой движения материи именуется качественная общность природных объектов, удовлетворяющая однотипным законам, правилам организации. Форм движения материи множество. Основные – механическая, физическая, химическая, биологическая, социальная. Формы движения материи интегрируются в усеченную пирамиду. В пользу такой геометрической фигуры говорит следующее:

• пирамидальность: в основании с теоретико-множественной точки зрения располагаются более представительные ассоциации объектов, количественно истончающиеся с приближением к вершине;

• усеченность: полагать, будто пирамида реально достроена доверху, означает приписывать антропному типу вселенской организации некоторый выделенный («высший») в эсхатологическом измерении статус. Любой эсхатологизм, финализм, однако, в случае неисчерпаемой материи выглядит мистическим, нерациональным;

• транслируемость: свойства форм движения передаются по восходящему вектору от основания к вершине; выше расположенные формы отвечают законам нижерасположенных форм (естественная преемственность в мировой эволюции);

• отсутствие редукции: свойства форм движения не передаются по нисходящему вектору от вершины к основанию; свойства вышерасположенных не определяются свойствами нижерасположенных форм (качественная несводимость уровней организации – химизм не сводится к физикализму, биологизм – к химизму, социологизм – к биологизму, хотя над ним надстраивается);

• нежесткость последовательности расположения форм одна за другой; в любом месте сцепка может быть разъята, дополнена иной конфигурацией уподобливаемых объектов (идеи географической, кибернетической, космической форм).

Сказанное на специально-научном и методологическом языке с большой долей адекватности позволяет утверждать: живая природа не создается (кем?) извне по типу предметов искусства; она формируется по конструктивным законам самопрогрессивного автоморфичного созидания. Не креационизм, а естественно-исторический эволюционизм, – специфические акты творческого субстратного асимметричного самопреобразования решают все. На этом основании дискредитируется, с одной стороны, редукционистско-механистическое отрицание «живой материи» (от Декарта до Канта), с другой стороны, оппонирующее ему виталистическое утверждение энтелехии (от Аристотеля до Дриша).

Предметы природы не есть дериваты «целей природы»; не будучи «целями», они не допускают и собственной трактовки в пределах целевого суждения – суждения о создании предметов в качестве «цели природы». В природе целей нет; есть целесообразность, доказывающая существование не творца, а творчества в эволюционной естественноисторической автокаталитической самоорганизации.

Многие издержки и передержки классического взгляда на природу индуцированы системой прредпосылочного знания классической культуры (XVII–XIX вв.), питаемой ею доктриной рациональности. Согласно последней природа инерциальна, безжизненна, нецелесообразна; истолкование ее продуктивного потенциала востребовало прямой апелляции к телеологии. Как в части решения морфогенетической проблемы (возникновение целесообразного мира – результат непосредственного участия творца), так и в части решения психофизической проблемы (окказионализм Декарта, Мальбранша, Гейлинкса, Клауберга, толкующий взаимодействие души и тела как акт непрерывного чуда, затребующего прямого вмешательства бога).