С. Четвертаков - Кувшин Маслоу – психология от страха боли до совести

Потому нам, конструкторам, ясно, что при сигнале приближения боли требуется как можно быстрее перейти от ее ожидания к самому БЫСТРОМУ ИСПОЛНЕНИЮ полезного и ВАЖНОГО уже известного поведения.

Но желанный сигнал-навык – результат обучения быстрому поведению. Такой переход не может возникнуть немедленно. А как заставить Живое учиться спешному, срочному действию? Эволюции потребовалось создать внутреннее напряжение в психике для инициации СРОЧНОСТИ запуска и исполнения поведения.

Тогда и возникает подмена:

– задачи полного повторения ощущений боли (что невозможно) и устраняющего поведения(так, как обычно бывает при голоде) на

– задачу полного избегания боли при появлении ее сигналов-предвестников через опережающее боль срочное предотвращающее поведение. И такой задаче соответствует изобретенное природой состояние СТРАХА.

Чисто технически в систему памяти должен быть записан механизм запуска ТАКОГО ВТОРИЧНОГО НАПРЯЖЕНИЯ, который (механизм):

1) не причиняет физического вреда организму;

2) самым срочным образом мобилизует все силы организма и

3) инициирует уже известную (по случаю переживания боли) активность A pс МАКСИМАЛЬНО ВОЗМОЖНОЙ СКОРОСТЬЮ; она должна ОПЕРЕДИТЬ опасность и появление БОЛИ. Тогда запись в памяти вместо «боли» включает состояние «страха». Вместе это будет выглядеть как «сигнал-предвестник боли – страх – бегство». Так связь-пара «сигнал – страх» как информация начинает играть роль прогнозадля бегства животного, человека и нашей адаптивной машины. В теории это не только для бегства, но и прогноз для любого поведения. А как же страх исчезает из этой группы?

Но если спасающее поведение, запускаемое со страхом и после страха, позволяет спасти систему, опередив приближающуюся и прогнозируемую БОЛЬ, то БОЛЬ вообще перестает быть фактором опасности – она просто навсегда (и до неизбежной гибели организма) исключается из жизненной и адаптационной практики животного. И если в практике организм (его психика) получает возможность ВСЕГДА избегать БОЛИ своевременным поведением, запускаемым от внешних ощущений, то связь может переписываться в более простую и новую связь «ощущение опасного объекта – бегство».

Мы не говорим здесь и не имеем возможности сказать, как это происходит в живой системе и психике. Но на практике это именно так и случается. Тема формирования навыка и исключения потребностного состояния будет обсуждаться особо, см. 2.8.

И кстати, это оказывается основой для появления инстинкта у животных. Инстинкт – это часто результат и форма поведения, постепенно превращенная из выученного поведения в наследуемую предрасположенность к быстрому усвоению навыка. Позже при дальнейшей эволюции способности животного модифицируются во врожденные (эволюцией) инстинкты. Это врожденные формы реагирования по внешним воздействиям среды. Так выученное часто из форм приобретенной памяти со временем в Эволюции переходит в форму прямой врожденной рефлекторной связи.

Сказанное в этом разделе есть одно из важнейших оснований того, что мы не ощущаем огромной части своих потребностей. Мы опережаем их появление, предупреждая своими действиями не только их снятие, но даже появление.

Итак, в среднем боль и ее предотвращение важнее текущего состояния голода.

Но всегда ли так? Нет! – Если голод таков, что сил для охоты мало, но появилась возможность их пополнить, то психика забывает страх – «пан или пропал». О феномене предвкушения, см. ниже, в 2.5. Здесь ситуация конфликта потребностей – голода и безопасности. Она предполагает то самое понятие «воли», которое есть у человека, но бывает востребовано и может проявиться и у животных, см. 2.12.2. Лучшим примером служит рассказ Джека Лондона «Любовь к жизни». И это тоже иерархия Маслоу.

У страха есть и более сложные связи и функции. Страх – антитеза агрессии – страх тормозит агрессию и активное поведение или останавливают агрессию. Сличение энергопотребления и безопасности позволяет сделать вывод, что страх боли(если он возникает и может возникать, как это имеет место у млекопитающих) , может препятствовать поиску пищи и нападению – «прямому процессу» в адаптивном цикле удовлетворения голода.

Если живой организм проявляет пищевую агрессию в условиях возможного по опыту отпора жертвы (и получения от нее боли), то и нападение ведется с помощью опасения возможной боли и частичной готовности к отступлению. Тогда агрессия через опыт боли начинает ограничиваться процессом торможения через страх. Но успешная агрессия – ее опыт – может, наоборот, усиливать аппетит. Так обстоит дело у очень развитых животных и у не очень развитых людей.

До сих пор (без понимания функций страха) представлялось, что пищевая агрессия охоты и поиск природных внутривидовых преимуществ (а у животных они тоже являются предметом агрессии) могут тормозиться лишь насыщением, удовлетворением голода, или победой над врагом. В отсутствии страха как торможения агрессия в природе тормозится только в режиме «Война до победного конца!» или «Жизнь или Смерть».

Агрессия? Всегда ли?

И у нас возникает представление о первом механизме торможения поведения и рефлексии в природе. Природа (причина) страха – это начальный учет присутствия оппонентов как первое еще биологическое «принуждение к миру».

Когда же страх возник? В среде малого разнообразия нет страха. Есть пища и размножение. Значит, как минимум, появление страха требует разнообразия. Второе – появление страха (и памяти в поведении) требует интенсивного перемещения голодных особей и объектов пищи.

Но здесь стадиальные этапы. Первые и разнообразные животные в растительной цепочке – травоядные. При изобилии в лесах растительной пищи им страх не нужен – бояться некого. Затем среди них появляются хищники. И пищевая цепочка удлиняется. Но эволюция не быстрый конструктор. А «идея» страха – очень не проста. Механизм страха уже требует памяти. Но при изобилии пищи память не нужна.

Сначала, по выходе из моря на сушу, эволюция занимается и очень долго механизмами перемещения и поведения. Так пресмыкающиеся – почти червяки – начинают вставать с колен (в природе) в полный рост на ноги – иногда на две, а порой – и на четыре, Кроме того, некоторые возвращаются в воду, а часть из них «встает на крыло». Растительной пищи еще много – потому травоядные вырастают в размерах, кратно превышающих слонов. Только тогда возникает Золотой век для агрессии – поведения плотоядных – хищников.