Татьяна Ревяко - Тюрьмы и наказания: Инквизиция, тюрьмы, телесные наказания, казни

Правила, принятые Инквизицией для применения пытки, были впоследствии усвоены светскими судами всего христианского мира и поэтому заслуживают внимательного рассмотрения. Эмерик, указания которого по этому вопросу разработаны лучше и подробнее других, по крайней мере, в нашем распоряжении нет лучших, признает, что этот вопрос вызывает большие затруднения, разрешение которых неопределенно. Пытка должна была быть умеренная, и при этом должно тщательно избегать пролития крови; но как нужно понимать «умеренность» в этом деле? Некоторые узники были настолько слабы, что при первом обороте блока, сознавались во всем, что от них требовали; другие же были настолько упорны, что готовы были претерпеть все, и добиться правды от них было невозможно. Из тех, кто уже подвергался подобному опыту, одни могли сделаться более выносливыми, другие — более слабыми, ибо руки некоторых становились более твердыми, но у большинства они навсегда делались более слабыми. В общем, взгляд судьи был исключительным правилом, которое играло здесь роль.

По закону, должны были присутствовать и епископ и инквизитор. Узнику показывали орудия пытки и убеждали признаться. Если он отказывался, его раздевали и скручивали веревками, затем снова убеждали говорить, обещая ему снисхождение во всех тех случаях, где было можно его применить. Это часто достигало желаемого эффекта, и мы в праве думать, что действительность пытки не столько вытекала из ее непосредственного действия, сколько от страшного ужаса, который внушала она множеству слабых душ. Но если угрозы и увещания не достигали цели, то пытку применяли с постепенно возрастающей жестокостью. Если обвиняемый продолжал упорствовать, то приносили новые орудия пытки и предупреждали жертву, что они один за другим будут применены к ней; если же и после этого несчастная жертва не ослабевала, то ее развязывали и назначали на другой или на третий день продолжение пыток. По правилу пытка могла применяться только один раз; но это предписание, как вообще все те, которые были направлены в пользу обвиняемого, легко обходилось; достаточно было приказать не повторить, а лишь продолжить пытку; и, как бы ни был велик перерыв между двумя последовательными действиями, почтенные казуисты могли продолжать их бесконечно. Можно было также заявить, что добыты новые свидетельские показания, и что они требуют для полного освещения новых пыток. Если старания инквизиторов продолжали разбиваться об упрямство жертвы, то ее подвергали тем же или еще более тяжелым пыткам. В тех случаях, когда не добивались ничего после мучений, найденных судьями достаточными, по мнению некоторых авторов, следовало отпускать несчастных на свободу с удостоверением, что за ними не найдено никакой вины; другие же думали, что их следует оставлять в тюрьме. Процесс Бернара Делисье в 1319 г. показывает нам другое хитросплетение, чтобы обойти запрещение повторных пыток: расследователи могли, во всякий момент следствия, приказать применить пытку, чтобы удовлетворить их любознательность по одному пункту и бесконечно продолжать ее ради освещения соприкасающихся пунктов.

Всякое признание, добытое в застенке, должно было быть потом подтверждено. Обыкновенно пытка применялась до тех пор, пока обвиняемый не выражал желания сознаться; тогда его развязывали и вносили в соседнюю залу, где выслушивали его признания. Если же признание было сделано в комнате пыток, то его после читали узнику и спрашивали его, правдиво ли оно? Существовало, правда, правило, предписывавшее перерыв в двадцать четыре часа между пыткою и признанием или подтверждением признания, но обыкновенно это не исполнялось. Молчание считалось знаком согласия. Продолжительность молчания определялась судьями, которые должны были принимать во внимание возраст, пол и физическое или нравственное состояние узника. Во всех случаях признание записывалось в протокол с отметкою, что оно сделано добровольно, без угроз и принуждения. Если обвиняемый отрекался от своего признания, то его можно было снова подвергнуть пытке, которая являлась лишь продолжением прежней (заботливо говорят нам), за исключением случая, когда решали, что он уже был «достаточно» подвергнут пытке.

(Генри Чарльз Ли. История Инквизиции. — М., «Ладо-мир», 1994.)

Когда судья решается прибегнуть к пытке обвиняемой, он составляет следующий приговор: «Мы, судья и заседатели, принимая во внимание результаты процесса, ведомого против тебя, такого-то, из такого-то города, такой-то епархии, пришли к заключению, после тщательного исследования всех пунктов, что ты в своих показаниях сбивчив, ибо ты говоришь, что произнес такую-то угрозу, но не имел намерения поступать согласно ей. Имеются к тому же различные улики. Их достаточно для того, чтобы подвергнуть тебя допросу под пытками. Поэтому мы объявляем и постановляем, что ты должен быть пытаем сегодня же, в такие-то часы. Приговор произнесен» и т. д.

Но это не означает, что судья решил тотчас же прибегнуть к пыткам. Он лишь переводит обвиняемую с положения лица, содержащегося в предварительном заключении, на положение лица, находящегося в тюрьме для наказания. За сим судья призывает друзей обвиняемой и сообщает им, что она избегнет наказания и смерти, если признается в правде. Частые размышления, тяжкие условия заключения и увещевания рассказать правду делают ее склонной к признаниям. Нам случалось видеть, что ведьмы вследствие разумных увещеваний доходили до того, что плевали (против черта) на пол и восклицали: «Убирайся прочь, проклятый черт! Я сделаю то, что справедливо». И признавались в своих преступлениях.

Если судья безуспешно ждал некоторое время признаний обвиняемой, которая была неоднократно увещеваема, то, имея уверенность в том, что обвиняемая продолжает запираться в правде, он приступает к умеренным пыткам, не прибегая к кровопролитию. Ведь известно, что допросы под пыткой обманчивы и, на что уже раньше указывалось, зачастую остаются без результата. Перед началом пытки обвиняемый раздевается. Если это женщина, то она раздевается надежными почтенными женщинами. Это делается для того, чтобы исследовать, не вшито ли в ее одеяние какого-либо орудия ведьм, как это ими часто совершается по наущению беса, когда они пользуются членами тела некрещенного мальчика. Покуда орудия пытки готовятся к действию, судья от своего имени и от имени других уважаемых мужей и ревнителей веры снова предлагает обвиняемой добровольно признаться. Если она упорствует, то она передается палачам, которые и начинают пытку. По просьбе кого-либо из присутствующих пытка на время прекращается, и обвиняемый снова увещевается сказать правду. При этом ему обещают, что он не будет предан смерти, если сознается.