Виктор Кандыба - Чудотворцы и чудеса. Энциклопедия сверхвозможностей человека

За время учения, как рассказывал Пименто, ему не давали есть ни мяса, ни рыбы и временами надолго лишали сна. Как только он засыпал, старый бруджо будил его пощечиной, пускал ему в рот клубы табачного дыма и капал в нос выжимку из листьев табака.

Я спросил Пименто, какой же смысл в такой суровой школе, явно не имеющей прямого отношения к искусству врачевания? Он в своей обычной манере пожал плечами и сказал:

— А белые доктора учатся или они рождаются докторами?

Было очень трудно объяснить ему разницу между подготовкой, цель которой заключается в накоплении знаний, и суровыми испытаниями, не имевшими другой цели, кроме проверки, какую меру физического страдания может вынести ученик. Все же, слушая Пименто, я начал понимать глубокий смысл заложенный в таких методах подготовки «врачей».

Позднее, встречая знахарей в разных частях света, узнал, что подобная суровость обучения — явление повсеместное. Для нецивилизованных народов знахарь, или колдун, — это не только врачеватель тела, но и жрец, властелин душ и наставник во всем. Он дает советы, защищает от бед, заботиться о соплеменниках, а иногда, правда в очень редких случаях, если сочтет необходимым, лишает их жизни. Располагая такой властью и ответственностью, он не может позволить себе быть слабее тех, кто верит в него. И даже если мучения, сопровождающие процесс подготовки знахаря, помогают лишь отсеять непригодных, то и тогда они имеют смысл. Но они дают больше — они воспитывают в новичке силу воли и уверенность в себе, столь необходимые для профессии.

Пименто обладал врожденным пониманием человеческой натуры, причем он понимал психологию не только своих соплеменников, но и всех, с кем сводила его судьба, — людей вроде меня хотя бы. В более цивилизованном обществе он был бы, вероятно, учителем, священником или психиатром.

Хотя это может показаться странным, его положение в деревне было почти паразитическим: он не охотился и не воевал. Его физическая неполноценность, которая и побудила его избрать профессию знахаря, не позволяла ему вести обычный образ жизни. Хотя он был физически крепок, мне пришло на ум, что, видимо, какое-то нарушение, например эпилепсия, помешало быть ему с детства таким, как окружающие его ровесники.

Проявления ненормального состояния — обмороки, состояния транса, каталептическая неподвижность или галлюцинации — как нельзя лучше годились для практики знахаря. Пименто обычно перед началом своих лечебных обрядов приводил себя в желаемое состояние. Иногда он пил отвратительный на вид настой из листьев, в других случаях он пользовался пустой дыней со срезанной макушкой: вливал туда одно из своих снадобий, бросал несколько раскаленных камней, затем, припав губами к отверстию, вдыхал дым до тех пор, пока глаза не переставали реагировать на свет. Набор его средств и возможностей был удивительно широк. Он использовал лекарственные средства и меры психического воздействия с равным искусством для лечения язв и бесплодия мужчин и женщин, предсказания дождей и помощи при родах (где он играл роль консультанта). И все это входило в его обязанности лечащего врача деревни.

Однажды я попросил Пименто разрешить мне присутствовать при родах.

Молодая женщина лежала тихо, исключая моменты схваток. Я пощупал пульс, он был очень слаб.

Пименто присел на корточки около нее и разложил на полу то, что принес с собой: палочки странной формы, кусок змеиной шкуры, несколько листьев, которые он вынул из своей сумки, и погремушку из маленькой тыквы. Потом он стал нараспев говорить женщине, что один из духов покинул ее тело. Трудно сказать, что было тому причиной — воздействие монотонных фраз или гипноз, но роженица скоро успокоилась, схватки приобрели более упорядоченный характер и перестали походить на конвульсии. Я раз или два брал ее за запястье — пульс стал сильнее.

Пименто продолжал ей рассказывать о скитаниях духа и, наконец, объявил, что в нужный момент дух ему подчинится и он вернет его в ее тело, чтобы тот мог наблюдать за появлением на свет ребенка. Напряженное выражение лица женщины смягчилось, в глазах появились покой и умиротворенность. По Пименто было видно, как он внимательно следит за выражением лица роженицы. Наконец, он подал знак одной из стоявших рядом женщин, и та приступила к исполнению обязанностей акушерки. Скоро на свет появился ребенок. До этого никто и пальцем не прикоснулся к женщине. Все происшедшее можно объяснить только чисто психическим воздействием. Но факт остается фактом. По моим наблюдениям и по изменению импульса, можно было быть уверенным, что женщина близка к смерти, когда Пименто начал свои действия.

Позднее я видел мать и ребенка, оба были здоровы и чувствовали себя хорошо.

Я спросил Пименто, как ему удалось вернуть силы женщине, — неужели с помощью одних только слов. Он окинул меня дружелюбным взглядом и сказал:

— Это сделал дух женщины. Я только вернул его в тело, когда он его покинул.

— Но ведь ты говорил с женщиной, а не с духом, — заметил я.

Пименто утвердительно кивнул:

— Она должна была знать, почему дух ушел из тела и когда он вернется обратно. Она должна была приветствовать его. Иначе дух не смог бы войти в тело женщины.

Я не могу сказать, верил ли в это сам Пименто или только хотел, чтобы этому поверила женщина.

Одним из самых интересных моментов в лечебной практике Пименто была его вера в мифические стрелы, которыми колдун прокладывает злым духам путь в тело человека. Он с такой убежденностью говорил об этих стрелах, Что было видно, что у него нет ни малейшего сомнения в их существовании. Но стрелы эти не были материальными.

Он верил, что злой колдун может уничтожить человека или наслать на него тяжелую болезнь, выстрелив одной из стрел ему в грудь или шею. Однако другой колдун — добрый — может удалить эту стрелу.

— Как же тебе это удается? — спросил я у Пименто.

Он ответил просто: если что-нибудь попало под кожу, то это можно высосать.

Именно такую процедуру я наблюдал, когда знахарь лечил зуб Габрио, «высасывая» из его щеки щепку, кузнечика и ящерицу. То же самоё делал Пименто, когда лечил человека с разорванным плечом.

В дополнение к другим своим способностям знахаря Пименто обладал еще исключительной ловкостью рук, и я не сомневался, что он прятал в кулаке то, что затем высасывал, умудряясь в нужные моменты засунуть все это себе в рот.

Однажды я наблюдал, как Пименто подошел к спящему человеку и осторожно выдернул волосок у него из головы. Затем он взял заостренную деревянную палочку, Проколол ею кожу спящего и выжал каплю крови. Этот человек, проглотивший солидную дозу местного питья из перебродившего сока фруктов, был мертвецки пьян и совершенно не осознавал, что происходит вокруг.