Курт Воннегут - Пожалейте читателя. Как писать хорошо

[Эти группы] очень похожи на кровное братство, потому что каждому в них случилось пережить схожую катастрофу ‹…›. Вот одна из самых очаровательных их особенностей: в них вступает множество людей, которые даже не являются пьяницами [или не страдают той зависимостью, борьбе с которой посвящает себя группа] ‹…› потому что участие в такой группе дает огромные социальные и духовные преимущества [785] Vonnegut, Wampeters, 241. .

У писателей тоже есть чем поделиться друг с другом – душещипательными историями (во многом схожими), амбициями, вдохновением, полезными советами или куриным бульоном. Они обмениваются неоконченными текстами, чтобы получать отклики и помощь коллег. Они вовсю общаются. Они сколачивают организации (например, ПЕН-центры), призванные защищать свободу слова и свободу печати, а также оказывать помощь писателям всего мира, когда те чувствуют угрозу со стороны властей и т. п.

Армия – целеустремленная, всегда ориентированная на действия в кризисной ситуации организация, состоящая из людей, оторванных от родного дома, – умело использует потребность человека в сплочении с себе подобными. Там и подружились Курт Воннегут-мл. и Бернард О’Хэйр (упоминаемый в «Бойне номер пять» и еще кое-где):

В армии выдумали особую такую систему – «Поддержи товарища» называлась. Каждый рядовой обученный должен был выбрать себе во взводе кого-то другого, чтобы с ним возиться, о нем заботиться, – у прочих на это времени не хватало. А тот, само собой, тоже своему наставнику внимание оказывает, так что никто не будет чувствовать себя одиноким. ‹…› Так что мы с О’Хэйром, так сказать, сразу друг за друга зацепились.

И это сработало. Их вдвоем отобрали в батальонную разведку. О’Хэйр прошел предварительную подготовку: его обучали, как пробраться вперед, за расположение части, и «выведать, что там да как у противника». Воннегут такую подготовку не проходил.

Насчет того, что никакой подготовки я, до того как попасть в пехоту, не проходил, я сказал одному О’Хэйру, а то еще сочтут, что надо бы мне подготовиться, только этого недоставало! Кроме того, расставаться с О’Хэйром мне вовсе не хотелось [курсив мой. – С. М.] [786] Vonnegut, Fates , chap. 10. .

Они вместе пережили бои, плен, бомбежки Дрездена – и не переставали общаться до конца жизни.

Воннегут часто воздает хвалу человеческим сообществам как бастионам поддержки, однако в той же мере и критикует их недостатки. Он предостерегает: склонность вливаться в группу может оказывать на нас тлетворное влияние.

Вот как Траут объяснял, почему человеческие существа не в состоянии отвергнуть идею, даже если она скверная:

«На Земле идеи служили значками дружбы или вражды. Их содержание никакого значения не имело. Друзья соглашались с друзьями, чтобы выразить этим дружеские чувства. Враги возражали врагам, чтобы выразить враждебные чувства.

‹…› Соглашения продолжались и продолжались – и не ради здравого смысла, или порядочности, или самосохранения, а просто из дружеских чувств.

И земляне продолжали демонстрировать дружеские чувства, когда лучше им было бы подумать как следует. ‹…› Так что они были обречены» [787].

Сообщества, создаваемые по разного рода поверхностным признакам, «по определению», – элитаристские. Считается, что в них имеют право входить лишь те, кто принадлежит к определенному классу и т. п. Устами вымышленного повествователя в «Завтраке для чемпионов» Воннегут говорит: последствия этого могут быть губительны.

А вот голос повествователя из романа «Фокус-покус»:

Вьетнамская война не затянулась бы надолго, если бы людям от природы не было свойственно думать: все, кого я не знаю и не желаю знать, не стоят внимания, даже если они умирают в муках. Некоторые представители человечества боролись с этой совершенно естественной склонностью и проявляли жалость к несчастным чужакам. Но вот о чем свидетельствует История, о чем История кричит во весь голос: «Их всегда было так мало!» [788]

Преподаватели, обучавшие Воннегута антропологии, подчеркивали негативные аспекты изучавшихся ими обществ, где все связаны друг с другом тесными узами:

Это Народное общество прежде всего изолировано от всех остальных и занимаемое им пространство считает органически принадлежащим ему одному. Оно возникает на данной почве и ни на какой другой возникнуть не может. ‹…› Относительно того, что есть жизнь и как надлежит поступать в любой ситуации, все думают примерно одинаково, так что поводов для спора почти не бывает.

‹…› Доктор Редфилд, впрочем, не выносил сентиментальных восторгов по поводу Народного общества, утверждая, что оно сущий ад для каждого, кто наделен живым воображением, ненасытным любопытством, потребностью экспериментировать и изобретать – или же неискоренимым ощущением комического [789].

(То есть, к примеру, для кого-то вроде Курта Воннегута.)

Когда ощущается нехватка витаминов или минеральных веществ, последствия непременно тяжелые. И нехватка Народного общества (далее – ННО) нередко тоже влечет за собой такие последствия. Начинается с того, что человек, страдающий ННО, подавляет в себе способность мыслить – так надо, чтобы стать членом искусственно созданной большой семьи, которая объединяет психов. Сразу приходит на ум «семья» Чарльза Мэнсона – семья убийц. И еще – коммуна, организованная в Гайане преподобным Джимом Джонсом («сегодня же будете со мною в раю»): детям давали раствор наркотиков с цианидами, потом выпивали его сами [790].

Могучий разум Воннегута многое знал о недостатках «Народных обществ», однако К. В. признавался:

А все равно я по сей день ловлю себя на грезах, как окажусь среди сходно думающих людей и мы будем жить где-нибудь в умеренном климате, на лесной поляне у озера ‹…› [791].

Всю жизнь он искал сообщества.

Оказываясь один в номере мотеля где-нибудь в большом городе, я непременно отыскиваю Воннегутов и Либеров [Либер – девичья фамилия его матери] в местном телефонном справочнике ‹…› [792].

Есть студенческая групповая фотография: на ней пылкий юный Курт Воннегут-младший, студент Корнеллского университета, сидит на полу (в переднем ряду, посередине) рядом со своей будущей женой.

Перебравшись в Айова-Сити, они с Джейн тут же вступили в местный сельский клуб, стремясь сделаться частью здешнего «сообщества». Я год подрабатывала официанткой в этом самом клубе и не могла представить, что они там могут найти. И в самом деле – ничего у них не получилось. Позже Курт признался мне, что в клубе к ним относились без особой приветливости, так что они вскоре покинули его. Им предстояло найти более разнообразное и более подходящее им сообщество – сообщество преподавателей и студентов Писательской мастерской.